Храню тебя в сердце моем - Фиона Макинтош

– Так пошли.

– Сейчас?

– У тебя есть дела поважнее, Иден? У нас больше нет клиентов, и думаю, что ты не будешь шить платье Финчем – ни цвета слоновой кости, ни белое, никакое.

Иди с сожалением покачала головой.

– Надеюсь, что это будет выглядеть ужасно. – Она сглотнула. – Я не имела этого в виду, правда же?

Мадлен взяла подругу за руку.

– Знаешь, иногда полезно выместить злость, как говорим мы, французы.

Иди вздохнула.

– А потом?

– Ну, давай договоримся, что нет никакого смысла кого-то обвинять.

– Нет?

– Что это даст? Это не поможет вернуть тебе имя, репутацию, эскизы…

– Ущерб невосполним?

Мадлен с сожалением кивнула.

– Это только привлечет больше внимания к ситуации, которую лучше просто замять. Пусть огонь догорит, Иден. Никто не может украсть твой талант.

– Начать все сначала? – сказала она устало. – Я хочу наказать этого вора.

– Побольше оптимизма. Редактору «Вог» понравились твои работы. Нужно просто заменить эскизы, которые у тебя украли.

– Но эти эскизы были самыми лучшими! Настолько свежими и оригинальными.

– Иден, если я чему-то и научилась, так это тому, что мода никогда не стоит на месте. Придумай что-нибудь еще более впечатляющее!

– Для кого? – мрачно возразила она. – У нас нет клиентов.

– Ой, да ладно, сезон только начинается. Должна же состояться хотя бы одна помолвка в высшем свете. Какой-нибудь отвратительно богатый мужчина только что сделал предложение такой же отвратительно богатой женщине, в результате чего объединились две отвратительно богатых семьи, которые готовы потратить отвратительно огромную сумму на их свадьбу.

Иди рассмеялась.

– Где она, Мадлен? Где моя отвратительно богатая невеста?

– Где-то там, ищет тебя прямо сейчас. Ей не хочется обращаться в Дом Эйнсворт, о котором все говорят. Это было бы слишком предсказуемо для нашей девочки. Ей захочется к тебе, Иден. Тебе только остается дать ей знать, что ты здесь и ждешь ее.

– Как я люблю тебя, Мадлен. – Иди обняла подругу. – Но я хочу посмотреть воровке в глаза, чтобы она знала, что я знаю.

Мадлен вздохнула.

– Это ничего не изменит. Я пойду с тобой, а ты воспользуйся этой прогулкой, чтобы хорошенько все обдумать и изменить свое решение.

Во время прогулки до Слоун-сквер Иди начала рассказывать о сне Сола и его ярком воспоминании о старике в парке, который, возможно, говорил с Томом и даже видел, куда он пошел… может, даже перебросился с ним несколькими словами.

Кинг-роуд привела их на Слоун-сквер, и Мадлен остановилась у паба на углу.

– Забудь о Саре. Мы уже решили, что это все равно ничего не изменит.

– Она не может остаться безнаказанной.

– Но это уже произошло. Вместо этого направь свою энергию на поиски Тома. Давай найдем этого старика. Пойдем в Грин-парк прямо сейчас. – Мадлен обернулась и посмотрела на башню с часами над «Питер Джонс». – В какое время Сол высадил Тома?

– Незадолго до полудня.

– Ну, сейчас почти четверть одиннадцатого. Идем в Грин-парк. В худшем случае это будет приятное утро на свежем воздухе, можем заглянуть на Севил-роу – ты всегда уверяешь, что тебе этого хочется, – а потом вернемся с ясными головами и поработаем над новыми эскизами, которые сделают «Валентайн» сенсацией на рынке свадебных платьев Лондона в 1922 году.

Иден глубоко вздохнула.

– Она не сломала тебе жизнь. Сара – если это была она, всего лишь задержала тебя на несколько недель, Иден.

– Меня учили подставлять вторую щеку.

– Значит, Эйб правильно тебя воспитал. Давай. Нас ждет парк.

* * *

Алекс закончил делать Обри-Финчей «самыми счастливыми родителями в мире», по словам матери Пен, которая чмокнула его в щеку.

– Идите, вы оба. Мы присоединимся к вам попозже у пруда с утками. Не сомневаюсь, вам хочется немного побыть наедине, – сказала ее мать, махнув им рукой и продолжая вытирать глаза, и сквозь слезы улыбнулась мужу, который обнял ее со снисходительной улыбкой.

– Уверена, что мне не нужно спрашивать, как прошел разговор с папой, – призналась Пен, беря Алекса под руку. – Держу пари, моей матери не терпится остаться одной, потому что она ждет не дождется возможности вдоволь посплетничать.

Алекс улыбнулся, чтобы скрыть неприятное ощущение от того, что новость теперь разнесется по стране со скоростью света. Они забрели в уютную тишину небольшой рощицы, окружающей поместье Обри-Финчей, расположенное на бесчисленных акрах невероятно плодородных земель Сассекса.

– Помнишь утиный пруд? Мы купались в нем, Пен, – напомнил жених.

– Конечно, помню.

На поверхности пруда, покрытой легкой рябью, дрейфовала довольная пара уток.

– Лекс, это самый счастливый момент в моей жизни, – сказала Пен. – Если не считать тех, когда ты вернулся с того света, а затем предложил мне выйти за тебя замуж в Брайтоне. Все эти моменты, потому что моя мечта сбылась.

– Я чувствую, что сейчас ты скажешь «но», – вздохнул он, отыскав удобное место на траве.

Она села рядом.

– Но… Ты знаешь, что за все это счастливое время ты ни разу не сказал, что любишь меня?

Алекс ждал этого.

– Я… Я даже не настаиваю на том, чтобы ты это сказал, – задумчиво добавила она. – Просто меня немного беспокоит, что тебе меня недостаточно.

– Что ты имеешь в виду? – спросил он, отодвигаясь, чтобы встретить ее взгляд, и ненавидя себя за то, что был причиной ее страдания. Все-таки она была милосердна к нему.

– Бывают моменты, когда ты как будто со мной, но твой разум где-то далеко.

– Пен…

– Я знаю… знаю. Я обещала себе, что не буду давить на тебя, но все же он здесь, предательски ревнивый монстр, которым я стала, и он заставляет меня ревновать. И я даже не знаю к чему.

– Призраки. Только и всего, – сказал он, но услышал, как ложь эхом отдалась у него в голове стуком каблуков по мощеной дорожке.

– Я ненавижу себя за то, что говорю жалко и неуверенно, – продолжала она, и он вдруг пожалел, что не может остановить карусель, за которую цеплялся, пока она еще только начинала свое быстрое вращение. Улыбающиеся лошадки слились в одно тошнотворное, стремительно движущееся пятно, а он продолжал кружиться, не имея возможности сойти.

«Красный платок, стук каблуков, масло для швейной машинки, хорошо скроенный костюм, розы, сарай в саду, кожаный рюкзак… сердце. Всегда сердце».

– Просто я так тебя люблю, Алекс. Так сильно, что иногда не могу дышать от счастья, что ты в безопасности. Но я не хочу заманивать тебя в ловушку своей любви. Я не хочу, чтобы нас связывала только моя любовь. Я боюсь, что ты согласился на эту свадьбу только потому, что у тебя нет других более удачных вариантов.