Белый крест - Наталья Иртенина

— Я не вполне понимаю, для чего Крестоносец приволок за тридевять земель этот коготь.

— Он просил меня отдать его в Кунсткамеру. Не вижу причин отказывать в просьбе. Для Академии Наук это большой подарок. Но это не все. Кроме когтя, он подарил нам еще кое-что. Информацию. В Китае он повстречался с неким гражданином урантийских Штатов, направлявшимся в Москву. Сей гражданин — не знаю, из каких соображений, — поведал ему о том, что в Ру скоро отправится делегация урантийских послов. И якобы у этого гражданина к ним важное дело.

— Им что, собственной территории не хватает для решения своих важных дел? Почему в Москве?

— Ответа два. Первый: гражданин сей — политический эмигрант, на родине его, вероятно, ожидают крупные неприятности. В этом пункте он был не слишком конкретен, когда изливал душу Крестоносцу. Второй ответ — возможное подтверждение нашего с вами недавнего разговора. Готовится некая провокация… каковая провокация имеет целью крепко стравить нас с Урантией. В этом бывший урантийский гражданин честно признался своему случайному попутчику. Что бы это могло быть, вы не догадываетесь?

— По правде говоря, ваше превосходительство, я теряюсь в догадках о причинах словоохотливости гражданина-провокатора. Он был пьян?

— Насколько я понял, нет. Возможно, просто дурак.

— Дурню поручили бы такое дело?

— Болван удобен в использовании. Вы заблуждаетесь, считая, что для таких специфических операций выбирают исключительно умников. Чаще всего в ход идут ревностные болваны. А в нашем случае он и сам подтвердил это. Вы же знаете, что в Урантии принята система обязательного измерения умственных способностей. Так называемый ай-кью.

— Часть системы тотального контроля. Чтобы каждая извилина была на учете.

— Оно самое. Интересующий нас гражданин сообщил, что его ай-кью равен восьмидесяти.

— Негусто. Ниже среднего.

— Он сказал — выше среднего.

— Может, они деградируют?

— А знаете, я бы не удивился. При их образе жизни и декларируемых ценностях… С другой стороны, нужно различать тех, кто декларирует, и тех, для кого декларируют. Верхушка, разумеется, расслабляться себе не дает… Впрочем, вернемся к нашим баранам. Переговоры между урантийской стороной и нашим МИДом о приезде посольской делегации закончились как раз накануне. Я уточнил сегодня утром. Планируется прибытие четырех человек, двадцать девятого числа. Все — большие шишки в урантийском аппарате власти.

— И, конечно, с высокими степенями посвящения? — усмехнулся Мурманцев.

— Наверняка не без этого.

— А не собираются ли они тайком немножко поколдовать здесь? Провести парочку оккультных ритуалов?

— Ну, мы люди крещеные, что нам с того? — в тон адъютанту осклабился Малютин.

— Вы считаете, этот беглый гражданин Урантии попытается убрать послов? — посерьезнел Мурманцев.

— Как вариант.

— Нужен его портрет.

Малютин вынул из папки на столе лист бумаги.

— Это он. Фотокомпилятив со слов Крестоносца.

Мурманцев посмотрел в глаза человеку с явно монголоидными чертами лица.

— Неисповедимы пути земные. — Нервный смех так и лез наружу.

— Что вы хотите сказать?

— Этого парня я тоже видел. Один раз.

— Где?

— На Филиппинах. В гостях у черных халатов. Это он отдал им секретаря Мозеса-Леви. А заодно подарил и его самолет.

— Пилот самолета? Не ошибаетесь?

— Я запомнил его на всю жизнь. Точно он. Или кто-то очень похожий. Образчик искусственно выведенной в Урантии псевдочеловеческой породы. Пресловутый голем. Хотел бы я с ним поболтать немножко о том о сем.

— Гм. — Малютин начал вертеть золотые пуговицы на кителе, что означало глубокую задумчивость. Те, кто давно работал под его началом, рассказывали, что в иные дни он выходил из кабинета вовсе без пуговиц — откручивал начисто.

— Любопытно, — наконец подытожил он свои раздумья. — С подобными агентами мне еще не приходилось сталкиваться. Вы можете что-нибудь сказать о нем? Он предсказуем? Осторожен? Импульсивен?

— По всей видимости, это порода с пониженной психической активностью. Они выносливы, нетребовательны. Эмоции — минимальны, желания, скорее всего, отсутствуют, либо тоже минимальны, подчинены исключительно необходимости. В среднем низкий уровень интеллекта. Выраженное послушание, и, по-моему, они закодированы на подчинение командному языку. В общем, идеальные солдаты. Или рабочий скот.

— Но этот, кажется, вышел из подчинения?

— Не думаю. Просто его прибрали к рукам другие хозяева, более ловкие. Они дали ему другую базовую установку, только и всего.

— И вот он идет прямиком к нам в руки. Нужно воспользоваться этим шансом.

— Вряд ли он сможет сообщить что-то конкретное про своих новых хозяев, Иван Фомич.

— Вы, кажется, высказали желание поболтать с этим существом о том о сем? Вот и займетесь им. Тем более он ваш старый знакомый. Будет о чем повспоминать сообща.

Генерал- майор Малютин совсем не умел шутить и к тому же не знал об этом.

— Если позволите, ваше превосходительство, я бы хотел также повидаться с Крестоносцем.

— Вот уж в этом ничем помочь не могу. Я отпустил его. Взял подписку о неразглашении. Где он теперь, Бог его ведает. Вольная птица.

Урантийские послы, числом четверо, едва приехав, уже пыхтели недовольством и каждому встречному являли свои сердитые физиономии. Все было не так. Поселили их далеко от Николаевского дворца, где сейчас находился Двор, — в посольских палатах, пустующих уже более сорока лет, с тех пор как государь Владимир Романович, сменивший на престоле Отступника, разорвал отношения с Урантией. (В тридцатых годах отношения восстановили, но только на уровне консульств.) Свиту вооруженных телохранителей не пропустили на таможне и на время пребывания делегации в Ру определили в гостиницу при аэропорте. Император Михаил Владимирович личной встречи послов не удостоил, и вручать верительные грамоты им пришлось министру иностранных дел графу Щапову. Равно как и все переговоры вести только с ним и его помощниками. Главное же недовольство послов заключалось в том, что Империя по-прежнему препятствовала Урантии притеснять Королевства Уль-У. Не давала проводить массированные военные «акции возмездия» в ответ на похищения уль-уйскими черными халатами урантийских граждан. Империи важен был политический баланс в мире. Урантия мечтала установить контроль над большей частью Королевств — с их ресурсами, дешевой рабочей силой и обширными рынками сбыта.

Послы надеялись вынудить Ру пойти на уступки, прибегнув к козырю. Они обвинили Империю в нарушении послевоенного Соглашения о границах и в бесчинствах на территории опеки Урантии.

У графа Щапова глаза, и без того навыкате, едва не полезли из орбит, когда он услышал это заявление. Министр потребовал или доказательств или извинений. Послы живо разложили на столе переговоров полтора десятка фотографий. На всех, в разных ракурсах, запечатлено одно: скалистая гряда, на высоком, выдающемся вперед уступе — огромный деревянный крест. Все снимки сделаны снизу, с земли.