Правозащитник - Артур Строгов

— Лиза, ты все-таки упрямая девочка… Почему ты не хочешь меня выслушать?

— Тебе придется смириться с моим характером, — отвечала девушка, — если я не считаю себя вправе делать что-то, то никто в мире не убедит меня в обратном.

И все же Белосельский внушал Лизе, что она так же занимается благотворительностью, как и он. Иногда они вместе приходили в фонд, навещали нуждающихся и обездоленных людей, которые столь явно нуждались в помощи. По лицу девушки Белосельский угадывал то, что творится в ее душе.

— Лиза, ты не должна стесняться своих порывов. Я знаю то, что ты хочешь сделать… Ты имеешь полное право истратить столько, сколько велит твое сердце… Ты должна слушать только свое сердце, Лиза, оно не обманет.

Так быстро распространился слух, что Алексей Белосельский с молодой супругой раздают милостыни на фантастические суммы и организуют еще один фонд, заняв старый особняк, требующий реставрации.

Начиная с февраля, по настоянию Белосельского Ива привела Лизу в университет. Было еще довольно холодно, зима была еще в своем законном праве.

Однажды, морозным днем 20… года, когда казалось, что северный Борей мчался по небу верхом на белоснежном коне с длинным пушистым хвостом, обгоняя жемчужно-перистые облака и оставляя за собой светлеющую опаловую полосу, две очаровательные девушки появились в холле красивого старинного особняка.

На студенток всегда обращают внимание, даже если они на первый взгляд представляются невзрачными и не отдают дань моде. Если же наоборот, красота девушек превосходит все мысленное воображение, то всеобщее восхищение разгорается с особой силой. Есть два типа красоты: одна — ледяная, холодная, недоступная, как снежная королева из сказки; а другая — более отзывчивая, сердечная, пленяющая душу с первого вздоха, с первого взгляда.

Хотя Ива негласно сумела завоевать титул королевы красоты среди своих сверстников, она не была уверена, что сможет носить «корону» вплоть до конца обучения (Ива, разумеется, не сомневалась, что Лиза ей не соперница, и считала ее дурнушкой).

По обыкновению Ива выбрала одну из своих самых дорогих итальянских шуб и надела ее на модную шелковую блузку с кокетливым вырезом — все это делало девушку похожей на фотомодель с обложки журнала, приехавшую, скорее, на презентацию новой коллекции, чем на лекцию по истории экономики. Лиза же была одета более просто, менее вызывающе; благодаря врожденному изяществу и природной грации, простое черное пальто смотрелось на ней очень удачно; распущенные черные волосы и нежный свет бархатных глаз, казалось, приковывал к ней больше внимания, чем к самовлюбленной Иве. Да, приемная дочь Белосельского была столь же самолюбива, сколь красива. Она видела, что Лиза поражает воображение своей нежной безыскусственной улыбкой, в которой нет ни на йоту кокетства или самомнения; пленяет доверчивым взором карих глаз, покорных как у голубки. Но в то же время в ее движениях и жестах было столько скрытой силы, что только опытный физиономист мог бы сделать правильный вывод насчет ее характера. Что же было на душе у Лизы? Она лишь старалась с вниманием слушать лекцию, чтобы потом иметь возможность в деталях описать ее Алексею, который настоял на ее непременном обучении.

Ива, недовольно покосившись на подругу Ирину, отшвырнула ноутбук и сделала вид, что слушает лекцию. На самом же деле она следила за тем, как Лиза немного по-детски открыла тетрадь и стала записывать лекцию ручкой. «Она еще более никчемна, чем я предполагала. Строит из себя простушку. Какая невинная овечка!» — думала Ива. Впрочем, лекция явно не шла ей впрок. Хорошенькая головка Ивы была забита совсем другим. Ее занимало то впечатление, которое произведет появление новой ученицы на одногруппников. Она заметила, что очень многие вместо того, чтобы слушать лекцию профессора и записывать непонятные формулы на доске, «пожирали» глазами Лизу. Ива вдруг ощутила всю свою прежнюю неприязнь к этой девушке и подумала, что теперь ей будет совсем невмоготу в университете… или придется даже совсем бросить учебу.

На перемене несколько ребят — друзей Ивы — под каким-то предлогом стали знакомиться с Лизой. Она отвечала вежливо, улыбалась своей притягательной улыбкой, но в ее словах и жестах ощущалась едва заметная уклончивость. Наконец, подошел широкоплечий, громадного роста студент (все знали, что это тупоголовый второгодник — сын проректора); парень отличался особой развязностью в движениях и, нагло положив руку на плечо Лизы, заявил, что приглашает ее на вечеринку в его коттедже. Лиза отклонила приглашение и поспешила улизнуть. Парень обидчиво засопел носом и на его губах появилась самая гнусная ухмылка. Он что-то прошептал на ухо своему тучному приятелю со сладко-сонным выражением лица, и они стали смеяться как сатиры на сцене театра. Остальные студенты отнеслись к Лизе довольно дружелюбно. Ива отметила про себя этот факт, но ревность ее не прошла, а даже наоборот, усилилась.

После окончания занятия толпа «студиозусов» разделилась на две группы: одни из них, прислонившись к колоннам портика, принялись пускать клубы табачного дыма, вторые пристроились на небольшой стоянке автомобилей. Ива, которая более не желала видеть Лизу и уж тем более не хотела возвращаться с ней в одной машине, принялась флиртовать с сокурсниками, сидя за рулем симпатичной «Ауди», и небрежным жестом сообщила Самине, что пока не планирует возвращаться в рутину.

За Лизой стал ухаживать один из «худосочных» студентов, которые носят очки в одной руке, книги в другой, и круглый год предпочитают куртку и кеды всякой другой одежде. Он проводил девушку почти до выхода. Но тут огромный джип с каким-то свирепым ревом подкатил прямо к гранитным ступенькам здания и остановился в нескольких метрах от Лизы и ее спутника. Молодые люди узнали нагловатое лицо сына проректора и его тучного друга.

Длинный как жердь парень довольно бесцеремонно предложил Лизе сесть в джип, а получив отказ, не поленился выйти из машины и преградить девушке дорогу. Он уже собирался применить насилие, как вдруг ему на плечо легла чья-то сильная рука. Икнув от неожиданности, он увидел коренастую невысокую черноволосую девушку, миловидную, но с выражением лица разъяренной пантеры.

— Отстань от нее, — негромко произнесла Самина (ибо это была она), пронизывая студента своим огненным взором так, что тому сразу стало не по себе.

Затем быстрым движением Самина втиснула парня обратно в машину как «мешок с фруктами» и захлопнула дверцу. Сын проректора понял, что шутить тут не приходится.

— А может, и ты к нам на вечеринку заглянешь? — предложил парень, но увидев, как изменилось лицо девушки, он решил ретироваться с места и с такой силой нажал на педаль, что машина, как метеор, перелетела через всю парковку.

Самина, улыбаясь, подошла к Лизе.

— Поедем немедленно, или ты как Ива хочешь поехать на вечеринку?

Лиза почувствовала скрытый упрек.

— Нет конечно… мне это совсем неинтересно. Я хочу видеть Алексея.

— У него сегодня встреча с банкирами, будет он поздно, — сухо отвечала Самина.

— Я поняла, хорошо… и спасибо тебе.