1945. Год поБЕДЫ - Владимир Бешанов

Советское наступление началось точно в установленный срок — 10 марта в 7.45. Погода, мягко говоря, не задалась: с ночи разыгралась снежная пурга, видимость упала до нуля, «прицельные приспособления, бинокли, стереотрубы — все забивало снегом». По воспоминаниям Москаленко, командармы уговаривали генерала Петрова, прибывшего на наблюдательный пункт 38-й армии, отложить операцию:

«Встретив его вместе с членом Военного совета А. А. Епишевым и командующим артиллерией армии полковником Н. А. Смирновым, я доложил, что войска готовы к наступлению, но условия погоды не позволяют начать артиллерийскую подготовку. Она не принесет желаемых результатов, говорил я, так как огонь можно вести лишь по площадям, а не по целям. В заключение изложил просьбу: позвонить Верховному Главнокомандующему и попросить перенести срок наступления.

И. Е. Петров не согласился:

— Сроки утверждены Ставкой, они окончательные, — ответил он. — Просить о переносе времени наступления не буду.

После этого он позвонил командующему 1-й гвардейской армией генерал-полковнику А. А. Гречко, который после доклада о готовности войск к наступлению подчеркнул нецелесообразность начинать артиллерийскую подготовку в сложившихся условиях… К сожалению, командующий фронтом отклонил и просьбу А. А. Гречко».

К тому же от разведывательной агентуры и перебежчиков с русской стороны немцы имели довольно точную информацию о советских планах и перед рассветом незаметно отвели свои войска во вторую траншею, оставив на переднем крае лишь прикрытие.

По этим причинам 2000 орудий и минометов 70 минут палили «в белый свет». Авиация в воздух не поднималась. В итоге огневая система противника не была подавлена, его силы не понесли существенных потерь, управление войсками и связь не были нарушены. Поднявшаяся в атаку пехота дивизий первого эшелона и танки сопровождения после захвата первой линии траншей были встречены организованным огнем. К концу дня вместо прорыва на глубину 23–25 километров войска ударной группировки вклинились в оборону противника на 3–4 километра, захватив деревеню Павловица и деревню Голясовице. Соответственно не были созданы условия для ввода подвижной группы фронта.

По ходу дела, опрашивая пленных, выяснили, что противник был осведомлен о времени начала наступления. Советские генералы, естественно, грешили на «фашистских шпионов» и «агентов гестапо», скрывая собственные недочеты в подготовке операции, в частности, отсутствие должных мер маскировки, о чем прямо писал командир минометной батареи Ф. И. Шушин:

«В том первом наступление на Моравска-Остраву мы действительно сами себя подвели. Я лично тогда еще подумал, что немцев или мало осталось, или они вообще задумали кончать войну. Такой картины, как там, я за всю войну не видел. В дни подготовки к этому наступлению наши все делали открыто, а немцы по нас не стреляли. Подвели мы себя здорово, а тут еще и погода и местность — все было против нас. В отношении навалом набитых немцев привирали тогда здорово, когда докладывали командарму. Сужу по своему участку, когда мы прорывали их первую линию — на железной дороге. Зато со второй линии, что была у них за лесом, они нам дали! Ни о каком продвижении вперед тогда не могло быть уже и речи. Лежали мы тогда, как сукины сыны, в воде. Минометы свои сорвали с огневых позиций, а там их невозможно было установить. А когда кое-как приладились, то от первого же выстрела они ушли в землю. Почва там была топкая и зыбкая».

Во второй половине дня 11 марта после получасовой артиллерийской подготовки советские войска повторили попытку, но и в этот день удалось «прогрызсться» всего лишь от 2 до 5 километров:

«Ограниченное количество дорог и неблагоприятные метеорологические условия по-прежнему не позволяли эффективно применить всю огневую мощь артиллерии и минометов, сосредоточенных на участке прорыва. Механизированный корпус, вытянувшись вдоль дорог, не смог использовать свои маневренные возможности (по сути, корпус стоял без дела, забив техникой все дороги в полосе 38-й армии и вызывая раздражение пехоты: «В самом деле, наверное, психологически трудно наблюдать, как десятки стальных коробок стоят и ждут за спиной, боясь подорваться на минах или попасть под огонь артиллерии, в то время как не защищенные броней люди, пехотинцы, идут вперед сквозь эти мины и сквозь этот артиллерийский огонь Наверно, если не входить в общий замысел операции, это просто по-человечески может казаться обидным»).

Так начали отрицательно сказываться неправильный выбор направления главного удара, время его проведения и потеря элемента внезапности».

Враг постепенно наращивал силы, непрерывно контратаковал, а также «умело использовал благоприятные для обороны условия местности».

После потери Рурского бассейна Моравский и Верхне-Силезский промышленные районы с мощными залежами железной руды и коксующегося угля имели колоссальное значение для истощенного войной рейха. Здесь были сосредоточены важнейшие военные заводы, производившие самоходные установки, броню, корпуса авиабомб и артиллерийских снарядов, массово клепавшие пресловутые фаустпатроны, и десятки крупнейших предприятий металлургической, машиностроительной, каменноугольной, химической, текстильной и других отраслей промышленности. И потому не случайно «гитлеровцы так отчаянно сопротивлялись».

В середине марта в район советского вклинения была переброшена 8-я танковая дивизия Георга Хакса, в составе которой насчитывалось 82 танка и САУ (правда, исправными были только 26 боевых машин).

Наступление захлебнулось. Уже 11 марта 18-я армия получила разрешение «закрепиться на достигнутых рубежах». Армии Москаленко и Гречко топтались на месте еще пять суток и 17 марта вынуждены были остановить наступление. Как писал в своем очерке корреспондент «Красной звезды» К. М. Симонов, войскам «удалось продвинуться только на то расстояние, которое, как бы щедро ни было оно полито кровью, все равно не отмечается в сводках Информбюро», если точнее, на главном направлении удалось продвинуться на 12 километров.

Член Военного совета фронта Л. З. Мехлис, глядя на карту, с горечью шутил: «Кажется, нас скоро Второй и Первый Украинские фронты в окружение возьмут». И отбивал непосредственно в ЦК «закладные» — самая комиссарская работа — о неудовлетворительной работе командующего.

Генерал Петров, не теряя оптимизма, решил в течение недели произвести перегруппировку главных сил еще правее, на самый стык двух фронтов, и нанести новый удар через Зорау, Лослау, Троппау (Опава) в обход Моравска-Остравы с севера, о чем и доложил в Ставку. В ответ командующий получил «последнее предупреждение» от Сталина «за недочеты в руководстве»:

«Ставка Верховного Главнокомандования считает объяснения генерала армии Петрова от 17.03.1945 № 256 неубедительными и указывает:

1. Командующий фронтом генерал армии Петров, установив неполную готовность войск фронта к наступлению, обязан был доложить об этом Ставке и просить дополнительного времени на подготовку, в чем Ставка не отказала бы. Но генерал армии Петров не позаботился об этом или побоялся прямо доложить о неготовности войск.