Черно-белое знамя Земли - Вячеслав Шалыгин

— Если пилоты в свободное время в нее играли., — Вальтер вопросительно взглянул на капитана.

Бадди Джокер молча пожал плечами.

— Все в нее играли, особенно когда китайцы Тегеран оккупировали, — уверенно сказал Пекин. — Да и после Персидского кризиса тоже играли. Я тогда на Урале жил, в округе Ченьчжоу. За взлом второй версии мне местные деятели три миллиона предлагали.

— Взломал?

— Не успел. Взяли. А сейчас я наши имена и фамилии закодировал, вот навигатор и среагировал на Вальтера как на родственника хозяйки. Даже подтверждение приема в своем отражении вывесил: «Идем, мистер Икс, по вашим координатам, будем ровно через девятнадцать минут». Вежливый такой. Ну а что дальше было, у черного капитана спросите.

— Проверил инфу, убедился, что не липа, сел, взлетел. — Бадди чуть склонил голову набок. — Дело техники.

— Второй порт? — негромко спросил Вакидзаси. — Джейсон, он у тебя всегда был активирован?

— Резерв! — Джейсон прижал руку к груди. — Клянусь, резерв! Пока первый работал, этот даже в режиме ожидания не стоял. Даже когда я цифровые метки вырубил, он не зажужжал. Включился только после того, как тюремные электронщики основной порт наглухо заблокировали. Хотите, проверьте его программу, там четко прописано, когда ему положено врубаться.

— Пока поверим на слово, — решил Воротов. — Но когда выпадет свободная минута, Вальтер обязательно проверит.

— Понимаю. — Чу кисло улыбнулся. — Дружба дружбой, а служба службой. Я-то думал, у нас взаимное доверие. Все-таки не первый килограмм соли доедаем.

— Доверие. С тщательной проверкой, — жестко сказал Воротов и развернулся к Анжеле. — Итак, госпожа Роузвел, вы хотели все исправить? Спасение брата из тюрьмы это пока не «все», далеко не все. Вы готовы идти дальше?

— Да, господин Воротов, готова. Терять мне больше нечего.

— В таком случае… — Воротов протянул ей руку, — просто Алекс.

— Анжела. — Она пожала руку.

— Добро пожаловать в группу «Омега».

— Добро пожаловать на борт, «Омега».

Они рассмеялись, и это заметно снизило напряжение, накопившееся у сотрудников «Омеги» после забега по подземельям и перестрелки, а у экипажа яхты — после героического спасения беглецов. Впрочем, это утверждение было применимо не ко всем. Вакидзаси продолжил дремать, Бадди невозмутимо пускал дым колечками — им «снижать» было нечего. А Джейсон и Вальтер не разделили радости по своим причинам. Пекин почему-то воспринял обмен любезностями между командиром и Анжелой болезненно и даже сморщился, будто его ущипнули или заставили съесть лимон, а Грайс просто не нашел в парафразе никакого юмористического подтекста.

— Не вижу повода для веселья, — уныло заметил Вальтер. — Что мы будем делать дальше?

— У меня есть одна идея, — сказала Анжела. — Не знаю, насколько она вам пригодится, но… вы же пытались «раскрутить» Шанхайский проект? Я знаю одного человека. — видела его в компании Штейнбока, — который в курсе этого дела. Он не участвовал в проекте, но, кажется, был связан с контрольной группой комитета по науке.

— Эксперт? — заинтересовался Воротов. — Как его фамилия?

— Профессор Ли. Имени, к сожалению, не знаю. Он консультировал Штейнбока, когда тот зашел в тупик со своими исследованиями. Профессор подал Гансу какую-то идею, ссылаясь на то, что ШНЦ сталкивался с похожими проблемами, но с помощью этой идеи нашел выход из тупика. Штейнбок тогда согласился с профессором и щедро его отблагодарил, когда проект действительно резко продвинулся вперед. Наверное, этот Ли знает достаточно много.

— Удачно, — заметил Вакидзаси, снова открыв только один глаз. — Вспомните слова эксперта Пака, командир.

— Да, я помню. Он тоже упоминал профессора Ли. Вроде бы все совпадает.

Воротов взглянул на Грайса. Тот, как обычно, состроил печальную мину и кивнул.

— У меня нет причин не верить собственной сестре, но… вы сами говорили, командир, что адресов разлетевшихся по колониям экспертов не найти даже с помощью «Рэмблера».

— Я знаю, где искать профессора Ли, — сказала Анжела. — Если он, конечно, не сменил место жительства. Когда они встречались с Гансом в последний раз, Ли прилетал с Форпоста. Кажется, из Джамалтауна. Это было месяц назад.

— Шансы неплохие, — заявил Джейсон. — Местечко, правда, подозрительное. колониальный Гарлем, со всеми вытекающими. Начистят нам там клювы круче, чем на станции, помяните мое слово.

— Волков бояться… — Алексей решительно поднялся. — Разрешите обратиться к вашему капитану, сударыня?

— Да, конечно. — Анжела тоже встала. — Бадди, господин Воротов теперь и наш командир.

— Это я понял, мэм. — Джокер вынул из зубов сигару и обозначил вежливую улыбку. — Полет на колонию Форпост занимает обычно двое суток, мистер Воротов. Но если постараться… будем на месте ровно через сутки.

— Знаете короткий путь? — встрял Джейсон.

— Знаю, мистер. Форпост — мой дом. Путь домой всегда самый короткий.

Красноватый, мелкий и очень легкий песок был по силам даже робкому ветерку, постоянно дующему с юго-запада. Песчаные струйки змеились по трещинам в посадочной площадке и стекали в «ливневые решетки», никогда не видевшие настоящих ливней. Даже зимой и даже в приполярных областях планеты было тепло и достаточно сухо. Так что единственное назначение стоков было — отводить излишки песка и пыли, по прихоти местной природы таких легких и текучих, а потому охотно сбегающих в водоотводные коммуникации вместо дефицитной влаги.

Трудно сказать наверняка, но вполне вероятно, что именно жара, песок и повсеместная красно-оранжевая гамма в свое время покорили сердца первых колонистов с Марса. Очень уж пустынные пейзажи Форпоста напоминали их родные марсианские пустоши, которых до сих пор много в штате Сидония и на других территориях южнее экватора «второй столицы». А возможно, ассоциации были шире и глубже. Ведь жаркий Форпост с его красной сельвой и далеким оранжевым горизонтом напоминал не только Марс, но и земную Африку, а марсиане, переселявшиеся в те времена на новую планету, генетически были именно африканцами.

Теперь, спустя десятилетия, можно только гадать, чем так очаровал унылый и далекий (что ясно из названия) Форпост своих первых поселенцев. Возможно, дело было вовсе и не в пейзажах, а в пьянящем чувстве свободы и в связанных с ним иллюзиях. Это коварное сочетание обманывает многих переселенцев, которые, лишь пройдя «точку невозвращения», понимают, что их новая жизнь вовсе не радужна. Все может быть.

Первые колонисты не оставили никаких записей, а поселенцам второй и третьей волны было уже не на что жаловаться: к их услугам были пусть и простейшие, но удобные и жизнеспособные модульные города, роботизированные рудники, нефтяные и водные скважины, заводы и фабрики. Для новых иммигрантов цвет неба и яркость солнца над промышленным пейзажем не имели значения. Планета как планета. Пригодная для жизни по классу «А», безопасная, относительно комфортная. Достаточно для «очарования» и без ассоциаций с родиной предков.