Черно-белое знамя Земли - Вячеслав Шалыгин

И все-таки за прошедшие со дня открытия десятилетия на Форпосте высадилось и родилось больше ста миллионов колонистов, девяносто процентов из которых были «англоязычными» людьми именно с черным цветом кожи. Как уже упоминалось, заселение планеты проходило в «три волны», и если первая состояла поголовно из «афромарсиан», то вторая и третья прибыли прямиком с Земли, из разных стран Африканского Союза, а впоследствии — из Африканской провинции ЗФ.

Во времена Освоения никто не требовал от колонистов соблюдать «политкорректность» и не устанавливал расовых квот, а когда была усовершенствована техника для межзвездных перелетов и пришла очередь «четвертой волны», регулировать процесс стало поздно. На колонии Форпост жили преимущественно черные, на Дао — азиаты, на Лидии, Форесте и Натали обосновались белые, причем опять в основном марсиане, а на Руре, Юнкере и Марте «рамки» вообще оказались узкими донельзя, там установилось господство немецкой культуры и языка. На фоне космополитичности Земли и Федерации все эти «колониальные перегибы на местах» выглядели неуместными и даже отчасти опасными, но заманить, например на горячий Форпост колонистов-немцев было почти так же нереально, как негров на Юнкер. Поначалу федеральное правительство пыталось установить для смельчаков льготные правила, но попытка провалилась. Даже гибкие и всепроникающие китайцы идею «денационализации колоний» не поддержали, а наоборот, выдвинули против федерального центра обвинения в «расовой дискриминации». Дабы не раскручивать маховик такой старой и опасной машины, федералы оставили попытки восстановления «расового баланса» и признали право колоний на самостоятельное решение вопросов национальной политики.

Так все и утряслось. Меланхоличный, жаркий, преимущественно мусульманский, «красно-черный» Форпост принял еще не одну «волну» переселенцев, и в основной массе они по-прежнему были африканцами, хотя, в отличие от Рура или Юнкера, здесь никто не чинил формальных препятствий людям другого цвета кожи или вероисповедания и не заставлял строго соблюдать правила, по которым живет черное большинство. На северных берегах трех основных континентов планеты процветали «смешанные» города, где бывших европейцев, азиатов и латиноамериканцев было не меньше, чем черных. Все они чувствовали себя вполне комфортно, сохраняли свою культуру и молились тем богам, к которым им завещали обращаться предки. При таком раскладе неудивительно, что многие беглецы «от чего угодно» искали укрытия именно на Форпосте — самой демократичной и дальней, не считая слабо заселенных Данаи и Грации, колонии Пояса Освоения.

Так или приблизительно так изложил свой взгляд на прошлое и настоящее колонии ее уроженец капитан Бадди Джокер (когда-то давно, покончив с темным прошлым, он сам придумал это нехарактерное для уроженца Форпоста имя как символ начала новой жизни). Излагал он неторопливо, не мешая гостям рассматривать виды сначала за иллюминаторами яхты, а затем за окнами такси, доставившего команду из космопорта в Джамалтаун, один из типичных экваториальных городков — сонный, красный от нанесенного из пустыни песка, но парадоксально уютный и какой-то родной, даже если ты попал сюда впервые.

— Одно удручает, — окинув взглядом пыльную улицу перед отелем, сказал Вальтер. — У замкнутых систем нет будущего. Африка, Китай, Германия… что угодно… расширенные до планеты или даже двух-трех, — это все равно большой аквариум без притока свежей воды. В случае с обществом — без притока свежей крови. Генофонд африканских народов был не самым блестящим, пока эти народы не расселились по Земле. Сейчас то же самое — вы варитесь в собственном соку. Это путь к застою.

Бадди пожал плечами. Видимо, над этой проблемой он не задумывался. Да, похоже, и не собирался делать этого впредь. Теория в любом виде для заядлого практика Бадди Джокера была необязательным блюдом культурного рациона.

— А меня удручает другое, — сказал Алекс, закрывая гостиничный доступ в виртуальность, с которой сверял какие-то данные все последние полчаса. — После Третьей глобальной войны из цепи мирового сообщества выпало целое звено: те, кто были первыми носителями ислама, — арабы. Им бы здесь тоже понравилось, а главное, это могло решить проблему, о которой сказал Вальтер, проблему разнообразия генофонда.

— Могла бы с вами поспорить, — заявила Анжела.

— С удовольствием, госпожа Роузвел, но позже. — Алекс вежливо кивнул. — Нужный нам субъект находится в этом городке, регистрационная программа местной киберсферы это подтвердила. Осталось найти этого эксперта. Его точного адреса в виртуальности нет. Какие будут предложения?

— Обратимся в систему поиска по цифровой метке? — неуверенно спросила Анжела. — Это же не метрополия, здесь народу не так много. Наверняка есть кварталы для иммигрантов… и все такое. Сначала поищем там…

— Нет здесь таких кварталов, — возразил Воротов. — Портовый город, да еще на колонии — это Вавилон. Здесь все в какой-то мере эмигранты откуда-нибудь и необязательно селятся в «местах компактного проживания». Я заметил, что среди пассажиров в порту больше половины белых и азиатов. Но главное — люди постоянно прилетают и улетают, поисковая система при таких объемах миграции не поможет. Уследить за всеми гостями киберсфера не в состоянии.

— Она этого и не делает, — заметил Бадди. — У нас свободная планета, никто ни за кем не следит. Если человек пожелает, он может заблокировать метку на любое время, хоть навсегда. И вообще — тут вы правы, Алекс, — в портовых городах Форпоста от силы десять процентов населения имеет хоть какую-то регистрацию — получает лицензию на вождение или открывает счет в местном банке. Все остальные здесь проездом. Некоторые живут так всю жизнь.

— Без счета в банке? — удивился Чу. — И на какие шиши?

— У нас в ходу наличные деньги.

— Какие?

— Наличные. Пластиковые банкноты. Никогда не видел таких?

— А-а, ну да. — Джейсон на секунду задумался, затем помотал головой и признался: — Нет, не видел. На кой черт нужны какие-то наличные, если можно расплачиваться, всего-то приложив палец к ярлыку на товаре? На худой конец, если ты не в ладах с законом — через нелегальный обезличенный гейм-порт.

— А если рядом нет виртуального сканера?

— Как это? — искренне удивился Чу. — Есть виртуальность, есть сканер. Это ведь не допотопный сканер штрих-кодов. Это программа, действующая там, где имеются хоть какие-нибудь признаки киберсферы. Хотя бы Гипернет.

— А если нет ни киберсферы, ни Гипернета, ни гейм-портов?

— Бред какой-то! — фыркнул Джейсон. — Гипернет есть везде! И у всех есть порты. С рождения. Даже на самых дальних колониях! Это как… как трусы или обувь… без них никто не ходит. Да без них и не пойдешь никуда! Все ведь как ткань сплетено — реальность и виртуальность. Если не иметь доступа, половины ниток не увидишь, как полуслепой будешь маяться.

— У нас никто не мается, — хмыкнул Бадди. — Живут себе, не тужат. Наша киберсфера в сравнении с земной — это просто жалкая справочная сеть, не больше. Ей и до сферы-то далеко. Всегда так было и всегда будет. Вот мы и привыкли… «без трусов». Добро пожаловать в дальние колонии, дамы.