Турнир - Денис Юрин

Низкородные участники скопления не интересовали Аламеза, а вот к юношам, щеголявшим в дорогих одеждах и пугавших будущих соперников молодецким бахвальством, моррон присмотрелся, правда, длилось это недолго, потому что их ряды медленно, но верно редели, да и изучать-то там было особенно нечего. Для двух третей юных дворян предстоящее состязание должно было стать первым серьезным испытанием в жизни, и лишь не более десятка задиравших носы молодцов гордо носили на шляпах соколиные перья. Это означало, что им уже доводилось принимать участие в турнире и даже пару разиков посчастливилось удачно скрестить мечи с рыцарями.

Неукоснительно повинуясь указаниям блюстителей турнирного порядка, которые были одеты в цвета графа, груженные амуницией телеги и кареты покидали одна за другой место сбора и непрерывной вереницей тянулись к опушке леса, туда, где только начинали возводить палаточный лагерь. Видимо, состязание юнцов было столь неинтересно и незначительно, что его решили провести подальше от места завтрашнего ристалища. У рабочих «еще и конь не валялся», а разношерстная толпа превращала своим присутствием строительную площадку в базарную площадь.

Народу вокруг становилось все меньше и меньше, и оставшийся один возле повозки Дарк уже начинал нервничать, но тут из толпы разноцветных одежд, темных плащей да пестрых шляп с беретами наконец-то вынырнула серая, приземистая и с виду невзрачная фигура Октара. С трудом протискивающийся сквозь хаотично движущийся в основном на одном и том же месте людской поток, кузнец изрядно запыхался, лицо его было покрыто капельками пота. В правой руке он держал уже опробованную Дарком в деле булаву и одноручный меч с уродливо широким лезвием, а в левой нес котомку, из которой торчали свитки грамот.

– На, держи! – сказал, как выплюнул, кузнец, суя в руки Дарка поклажу, а сам оперся о телегу и часто задышал. – В суме все грамоты, береги ее! Разрешение на твое участие получено, оно тоже там… внутри! Как приедешь на место, сразу герольду графскому и почетному рыцарю его покажешь. Это перво-наперво сделать надобно, а уж апосля… – раскрасневшийся кузнец махнул рукой, – …в доспехи облачайся.

– Что значит «приедешь», что значит «облачайся»! – возмутился Дарк. – А ты с твоими парнями здесь, что ль, останешься?! А как же я один оденусь-то?!

– Не боись! Все, что сам застегнуть не сможешь, мы потом прибегем да подправим! Чай, успеем до начала потехи! – немного успокоил моррона Октар. – Вишь ли, незадачка какая вышла! Народищу сопливого сегодня особливо много привалило, все в рыцарята затесаться хотят… а старшой кузнец, как назло, в стельку пьян! За него, дурня, еле поспевает пара помощников отдуваться: и оружие проверяют, и клейма ставят, всё вдвоем… Толпища перед их палаткой просто жуть! Слава Небесам, что меня ребята хорошо знают… Потихоньку, пока другие не видели, мне на меч да булаву клеймо турнирное поставили, а вот со всем остальным обождать придется! Я щас обратно бегу, к парням своим, а то вдруг что не так… Да ты не боись, вслед за остальными подводами езжай, а мы прибегем, успеем…

– А если нет, если опоздаете?

– Успеем! – заверил кузнец. – А если чуток и задержимся, то ты вот энтим повоюй… Это ж на рыцарских поединках выбор оружия строго оговорен, а когда вьюнцы состязаются, всем до лампады, чем кто бьется, лишь бы клейма на стали стояли исправные.

– Ладно, будь по-твоему, – выразил согласие кивком Аламез и, взяв в руки поводья, сел на место возницы. – Но если меня с турнира выгонят, сам перед Мартином ответ держать будешь!

– Сдержу, чай, не впервой! – рассмеялся кузнец и отправил телегу в путь, хлопнув увесистой ладонью лошаденку по крупу. – Ты там главное того, поосторожней, силушку рассчитывай! Не зашиби нечаянно кого вусмерть, судьи графские того не любят!..

* * *

Состязание оруженосцев (хотя большинство участников еще не дослужились до этого звания и, несмотря на зрелый возраст, ходили в пажах) проводилось гораздо дальше, чем Дарк предполагал. Караван груженных доспехами и оружием телег прогрохотал по неровной дороге мимо только возводимого палаточного лагеря и направился к опушке леса, где вереница подвод завернула направо и примерно с полмили ехала вдоль поля.

Моррону сразу стало понятно, что устроители не жаловали бои новичков, не имевших даже герба, и проводили их лишь для того, чтобы мелингдормский турнир полностью соответствовал «Уложению…» предка нынешнего короля. Местом боев должно было стать чистое паровое поле, даже не утрамбованное и не выровненное перед началом схваток. Рытвины, ухабы, огромные ямы, многие из которых были заполнены стоялой водой, и ржавеющие обломки выброшенного полевого инвентаря обильно покрывали арену предстоящего состязания, неимоверно усложняя участникам задачу во время боя удержаться на ногах.

Палаток для переодевания и отдыха юных соискателей славы, конечно же, не было; и то, и другое действа должны были вершиться возле телег, расставленных в три ряда вдоль опушки леса. Но зато посреди поля красовался огромный походный шатер, в котором за накрытым яствами столом величественно восседали четверо рыцарей. Впрочем, о высоком положении компании сотрапезников оставалось лишь догадываться, ведь на них не было не только доспехов, но даже достойных благородных мужей одежд. Все четверо восседали за столом в не первой свежести простых холщовых рубахах и, подобно низким простолюдинам, пренебрегали столовыми приборами: трое рвали жирное мясо руками и лишь один из дворян, видимо самый воспитанный, ел поросенка с ножа, с огромного охотничьего ножа, более походившего на короткий меч. Только темно-синие шарфы, повязанные на рукава грязных рубах, да то, что герольды графа робко стояли возле стола и не решались присесть, выдавало в грязнулях-чревоугодниках представителей оплота герканского воинства, благородных воителей из Мелингдорма, а заодно и почетных рыцарей, то бишь судей предстоящего испытания.

Пообещав себе, что, когда получит герб, никогда не опустится до подобного свинства как в одежде, так и в плане манер за столом, Дарк оставил телегу и, послушавшись совета Октара, сразу направился к небольшому, примыкавшему к шатру навесу, где вместе с остальными благородными юношами предъявил старшему писарю состязания содержимое своей котомки.

– И чо те дома-то не сиделось? В своей бы глуши счастья и попытал, – недовольно проворчал невысокий, но имевший сегодня довольно большую власть чин, с нескрываемым подозрением и отвращением рассматривая предъявленные Дарком бумаги.

– У нас турниры не проводятся, ваш ближайший! – соврал первое, что пришло в голову, моррон, позабывший обговорить с Гентаром этот момент и уточнить, что он должен отвечать.

– Ладно, ступай… – нехотя поставил печать на разрешение ворчливый писарь, видимо удовлетворенный ответом, – …но, когда кости те, вьюноша, переломают, сам, за свой счет, до родимых болот добираться бушь, на милость его сиятельства не рассчитывай! Всех калек по домам развозить, казны не хватит!

Получив такое оптимистичное напутствие, Дарк лишь слегка улыбнулся. Писарчук и не догадывался, кто перед ним. Не мог знать и того, что пытался накликать беду на голову лучшего из собравшихся на поле бойцов, а возможно, и будущего победителя мелингдормского турнира. В зеркало Дарк в тот день не смотрелся, а то бы не удивлялся, что его не воспринимают всерьез. Если бы моррон увидел свое отражение, то непременно поразился бы, насколько молодила его мазь, которую он утром втер в щеки и лоб. Почти волшебная смесь, изготовленная лично некромантом, сотворила настоящее чудо. Она не только превратила лицо двадцатипятилетнего зрелого мужа в умильную мордашку восемнадцати-девятнадцатилетнего юноши, но и скрыла уродливый шрам на лбу – боевую отметину, оставленную более двухсот лет назад секирой махаканского гнома.