Уэллс. Горький ветер - Дмитрий Даль

Флумен закрыл папку и отодвинул в сторону от себя.

– Что вы скажете на это?

– Мне нечего сказать. Могу лишь подтвердить, что преподобный и почтальон правда были свидетелями моих экспериментов, но они не знали и не могли знать, в чем состоит их суть. Поэтому их знания и свидетельства ничтожны.

– Хорошо. Значит, вы пока не можете засвидетельствовать неприкосновенность своих запасов кейворита. Тогда вы не будете против, если в присутствии моих людей проверите их. Чтобы убедиться, что утечка произошла не с вашей стороны.

– Не имею никаких возражений, – хладнокровно ответил Уэллс.

– Скажите, хочу узнать ваше мнение, а как вы относитесь к работам господина Эдисона? Не могли ли его специалисты изобрести препарат, сходный по характеристикам с кейворитом?

– Я с уважением отношусь к господину Эдисону. Хотя его политические взгляды не разделяю, – холодно ответил Уэллс.

– Политические взгляды… кхм… это интересно. Почему вы заговорили о политике? Уж не считаете ли вы, что за всем этим летающим зоопарком стоит какая-то политическая сила?

– Кажется, это вы некоторое время назад сказали, что теракт направлен на разрушение основ британской государственности, – парировал Уэллс.

– Вы правы, – широко улыбнулся Флумен. – И еще вопрос, надеюсь, вы позволите. Люди, стоящие за этими полетами наяву, могли ли черпать вдохновение в ваших идеях идеального общества в единой планетарной стране Космополисе?

– Не вижу никакой связи, – Уэллс весь подобрался.

Свои философские идеи об обществе будущего он высказывал в присутствии самых близких людей, которые входили в негласный дружеский клуб «Ленивцев». Только люди, которым он доверял, как себе самому, могли слышать о Космополисе, а тут Флумен ясно дал понять, что ему все известно. Мне и самому было любопытно, откуда. Ведь я ни словом не обмолвился о баре «Айдлер», где любили заседать члены клуба «Ленивцев», в число которых я также был посвящен. Меня также интересовало, кому был направлен этот вопрос. Отчего-то мне казалось, что он больше адресовался мне, чем Уэллсу. Флумен, хитрая лиса, таким образом давал мне понять, что ему все известно о «Ленивцах» и моем участии в клубе, и, стало быть, о том, что я не все о деятельности Гэрберта Уэллса докладываю ему.

– Что вы, а мне, напротив, связь кажется весьма прозрачной. Вы утверждаете, что чтобы добиться идеальной государственности, которую вы видите в Космополисе, требуется избавиться от понятий наций и государств. Таким образом, границы между странами будут стерты, и человечество может стать единым целым, как это было задумано Творцом до Вавилонской башни. Я верно вас цитирую?

– Даже чересчур, – недовольно произнес Уэллс.

– И вы до сих пор не видите никакой связи?

– Нет.

– Попробую вам объяснить. Цель данной летающей акции – показать хрупкость государственной власти, неспособность оперативно реагировать на меняющуюся политическую и общественную обстановку, в том числе и под влиянием научных изобретений. Еще никто не взял на себя ответственность за эту акцию, но уже по почерку можно сказать, что за ней стоят анархистские организации, которые в последнее время подняли голову и набирают обороты. И которые вы своими работами и рассуждениями о Космополисе питаете. Высказывая неудовольствие сложившейся традиционной формой управления государством, вы тем самым питаете врагов этого государства. Не создав ничего нового и не предложив реальной альтернативы, вы уже разрушаете то, что имеется и работает, быть может не так эффективно, как бы хотелось. И такие люди, как анархисты, с большим удовольствием воспользуются вашими мыслями, словами, истолковав их по-своему. Поэтому я вижу прямую связь сегодняшних событий с вашими философскими высказываниями. Но, впрочем, у нас не судят философов. Пока не судят.

Флумен сделал многозначительную паузу.

Уэллс тоже предпочел промолчать. Отвечать на обвинительные высказывания Флумена он считал ниже своего достоинства.

– Я не смею вас задерживать больше, господин Уэллс. Очень рад нашему знакомству. Надеюсь, оно в будущем продолжится. Но я все же попросил бы вас быть предельно осторожным впредь. Мы следим за вами. И если ваша деятельность станет опасной для Англии и для остального мира, мы ее остановим, какую бы цену за это ни пришлось заплатить.

Флумен поднялся и, не прощаясь, пошел на выход. Уэллс остановил его вопросом:

– Вы будете проверять мои запасы кейворита?

– Не стоит. Мы верим вам. И очень советую впредь при экспериментах с веществами иметь препараты, которые могли бы обращать эффекты ваших изобретений вспять. Вас проводят.

Флумен покинул комнату для совещаний.

Выйдя на улицу, Гэрберт поежился, словно от холода, поправил воротник своего пальто и заявил:

– Ну и неприятный этот ваш господин Флумен.

Я ничего не ответил, хотя и обмер. Почему он назвал Флумена моим господином?

После памятной встречи с Флуменом прошло три дня, и ничто не предвещало проблем. В городе после бандитских разборок и скандала с левитацией воцарились тишина и спокойствие, которые скорее напрягали и настораживали, чем позволяли вздохнуть с облегчением. Зная о той подрывной деятельности, которую вел профессор Моро в Лондоне, Уэллс не находил себе места. Он даже начал подозревать, что за скандалом с левитацией стоит профессор, который либо синтезировал кейворит в отрыве от его разработок, либо каким-то образом похитил образцы вещества, которые смог воспроизвести.

Я рассказал Гэрберту, что Двуглавый посещал Хозяев теней и пытался заручиться их поддержкой, и это сильно его встревожило. Он углубился в размышления, оторвавшись от экспериментов со временем. Над лабораторным столом повисла белая мышь. Вернее, только передняя часть ее туловища, в то время как задняя часть отсутствовала. Мышь шевелила усами и пучила глаза-бусинки, ничем не проявляя чувство боли и страха. В том месте, где тело ее обрывалось, не было ни крови, ни ужасной дыры, открывающей вид на внутренности, только серый дымок клубился, скрывая место разрыва.

– Одно я могу сказать точно, профессор настроен серьезно. То, что он внес раскол в «Ржавые ключи», говорит о многом. Он ищет пути в город. И скоро мы услышим о нем, причем говорить будут ружья, а не ученые на научных диспутах.

– Если бы я верил в дьявола, я сказал бы, что профессор одержимый человек, который утопит весь мир в крови во имя своей идеи.

– Не важно, во что вы верите, главное – кто верит в вас. Могу вас утешить, дьявол в лице профессора очень верит в вас, поэтому он присылал к вам оборотня, как и ко мне. Мы для него главные конкуренты и опасные противники. И он боится меня. Хотя я не знаю, чем могу помешать ему на том уровне, которого он достиг.

Мышка на столе громко чихнула и умыла мордочку лапками.

– Профессора надо остановить, но я не знаю, как это сделать. Если он введет свою армию на улицы Лондона, что мы можем ему противопоставить? Вступить в союз с полицией и передать им… но что мы можем им передать? Технологию криогенного пистолета? Так на внедрение технологии и выпуск изделия в промышленном масштабе потребуется очень много времени. Профессор раньше захватит власть. Попробовать договориться с господином Флуменом, рассказать ему все, что мы знаем о профессоре? Это может быть, конечно, выходом, только где гарантия, что этот Флумен не попробует сделать из меня козла отпущения, повесив соучастие? Ведь это так удобно. Когда-то мы состояли вместе в клубе «Ленивцев» с профессором, а там еще состоял иностранец, стало быть можно разыграть карту измены родине. Впустив в свою жизнь Секретную службу, мы уже никогда не сможем разорвать этот кабальный контракт. Вот тут уже можно смело говорить о сделке с дьяволом. Я всегда мечтал о свободе творчества, о независимости науки и техники. Вступив в сговор с Флуменом, я никогда не верну себе свободу, – Уэллс размышлял вслух, не обращая внимания на заскучавшего мыша, которому надоело неподвижное половинчатое состояние, он отчаянно скреб лапками и пытался спастись бегством. Но безуспешно.