Играл на флейте гармонист - Влад Стифин

у нас этим займется? — строго спросила Председательша.

Все члены притихли. Каждый старался стать как можно незаметней, а дама с красными губами наклонилась к сапожкам, разглядывая их, как будто увидела эту обувь на себе впервые.

— Вот ты и будешь призывать, — Председательша ткнула пальцем в Вихрастого, который притаился в углу комнаты.

Приподнявшись над табуреткой, Вихрастый пытался что-то судорожно придумать для отказа:

— Я… я не могу, у меня рифмы нет.

— Рифму возьмешь из головы. Давай начинай, — твердо заявила Председательша, поправляя красные бусы поверх гимнастерки. Остальные члены активно ее поддержали:

— Давай молодежь зажигай, так сказать. Не бойся, мы поможем.

Вихрастый выпрямился, закатил глаза куда-то поверх лампочки и выжал из себя:

— Мусор надо убирать, нам на нервах не играть.

— Как-то вяло, не конкретно, — после некоторого размышления сказала Председательша. — И мысли непонятные. Как это мусором играть на нервах?

Интеллигентный член поддакнул:

— Надо мысль уточнить, конкретизировать, коллега. Мысль должна быть простая, для народа. Вы, коллега, можете остаться не понятым, а это, знаете ли, чревато.

— Чревато, чревато, — подхватили нестройные голоса.

Вихрастый, обескураженный таким поворотом дела, собрался, зажмурился и, выставив руку вперед, выпалил неожиданно для самого себя:

— Чистоту блюди, прохожий, этот мысль совсем не сложный!

Члены Совета не сразу отреагировали на новые слова. Председательша около минуты собирала эти слова в одно предложение.

— Что-то здесь не так звучит, — осмелился заявить деловой мужчина с широким галстуком, торчком лежащим на животе. — Вы, молодой человек, роды не связали воедино. Мысль — она ведь женская, а у вас она мужская. Допускаю, для художественного образа, то есть выражения, может и подойдет, но для наших будет выглядеть странно. — Странно, странно, — повторили члены не очень уверенно, видимо, кому-то из них эти не правильные роды понравились.

Председательша обратилась к Элеоноре:

— Ты, Элька, пиши все. Пиши, может пригодится.

Элеонора придвинула микрофон поближе к Вихрастому. При виде массивного микрофона Вихрастый еще более напрягся. Он хотел было еще что-то произнести, но Председательша остановила его порыв:

— А вы, товарищи члены, помогайте ему. Рифмы подрабатывайте. Он у нас еще молодой, надо поддержать.

Дама с красными губами убежденно заявила:

— Мусор вреден для здоровья. Это надо, товарищи, учесть. Про здоровье надо мысль обозначить. А рифма может быть такая — здоровье коровье. Коровы ведь всегда здоровы.

По лицу Вихрастого пробежала унылость. Он почувствовал, что от него не отстанут, пока он не придумает что-то такое, которое устроит всех. Он пробормотал в микрофон:

— Здоровье коровье, — и продолжил: — Мусор вреден для здоровья, он не молоко коровье.

Члены одобрительно зашумели, а интеллигент ехидно заметил:

— Коллеги, а причем здесь молоко? Сравнивать даже на противопоставлениях молоко и мусор, я бы сказал, неэтично и даже как-то вульгарно. Нетактично сравнивать съедобное с разным хламом и откровенной гадостью. Нас, извините, не поймут.

— Не поймут. Не поймут, — сориентировались члены.

— Ты уж замудрил что-то, — пробасила Председательша. — Народ надо маленько пугнуть, чтобы проникнулся. Пугнуть для задумчивости.

— Пугнуть, пугнуть, — согласились члены.

От нового задания Вихрастый аж вспотел. Скромно забирая носками внутрь, он аккуратненько добрался до стола Председательши, где одиноко красовался простой графин со стаканом. Залпом опустошив стакан, он вернулся в свой угол к микрофону. Деловой мужчина, оправляя галстук, нравоучительно произнес:

— Пугать надо умеючи. Нельзя запугивать до изнеможения. Надо попугать для начала маленько, не очень страшно. Провести, как говорится, разведку боем. В наши времена это называлось — припугнуть для острастки.

— Для острастки, для острастки, — согласились почти все члены. Только дама с красными губами, видимо, имеющая какое-то чувство к Вихрастому, возразила:

— Вам бы только пугать, а надо любить людей, заботиться о них.

Вихрастый, почувствовав поддержку дамы, уверенно произнес:

— Я попробую чуточку напугать. Самую малость, капелюшечку. — И он нараспев продекламировал: — Бросил мусор где попало, не проскочишь без скандала!

— Вот уже хорошо, уже людям понятно, — заявила Председательша. — Элька, фиксируешь?

— До последней запятой, — моментально ответила Элеонора.

— Молодец, — продолжила Председательша. — Еще немного попужливее, и можно запускать в тираж.

— А если так? — Вихрастый с выражением прочел: — Мусор здесь лежать не должен, за него вам штраф возможен!

— Запускаем в тираж. Сделаем плакаты и таблички. Везде развесим и прибьем. — Председательша, довольная окончанием дела, утвердительно постучала ладонью по столу.

— А мне можно? — спросила Элеонора.

Председательша с удивлением посмотрела на нее и, махнув рукой, согласилась выслушать ее.

— Будешь мусор выносить — будешь очень долго жить!

Члены Совета, не зная как реагировать, молчали. Председательша, только что утвердившая призыв, не очень поняла связь мусора с долгожитием и задумалась. Первым очнулся интеллигент.

— Я полагаю, — он тщательно подбирая слова продолжил, — что творчество масс надо поддержать. Мне думается, надо поднять народ на борьбу с этим недостойным явлением — мусорением. Мне кажется надо сказать так: «Выходите дружно все, будем жить мы в чистоте!»

Председательша сделала каменное лицо. Ей никак не хотелось продолжать прения, они почти час израсходовали на мусорный вопрос. Неразобранными остались зимние заготовки и разное, где она планировала запретить ночные сборища молодежи. А интеллигент, осмелевший от того, что уж поручений по мусорному вопросу он вряд ли получит, добавил:

— Выходите на уборку, избежите грубой порки.

Мусор соберем всем миром и устроим праздник с пиром!

Деловой мужчина на последние строчки отреагировал как-то неожиданно радостно и возбужденно:

— А что, давно не устраивали? Сидят все по домам. А вот чтобы всем миром с танцами, плясками, песнями. Эх! Красота…

С ним согласилась дама с красными губами:

— Танцев коллективных с шампанским уже давно как-то действительно не было. И наряды-то некому показать.

Вихрастый, мечтательно взглянув на даму, подхватил эту идею:

— Музыку громкую можно организовать с вечера и на всю ночь веселяк закатить, только чтоб вина хватило на всех.

Председательша потеребила красные бусы и, как будто рассуждая вслух, негромко произнесла:

— Да, когда-то плясали здесь. Ух, помню ночки эти озорные… Магазин до утра не закрывался. Комбинатовские гуляли, как план сделают. Хорошо гуляли.

Она ласково посмотрела на делового мужчину, который, несколько смутившись, буркнул:

— Весело было, не то что сейчас…

Председательша мысленно вернулась из того веселого прошлого, встала из-за стола, хлопнула ладонью о столешницу, призывая членов вернуться в действительность:

— Все. Закругляемся. Через неделю соберемся, обсудим еще. Члены нехотя встали и вышли в длинный коридор. Наступил осенний вечер.

* * *

Ей было жаль Венеру — ее стрекозу. Каких-то эмоций по поводу Сан Саныча у нее почти не осталось, а вот Венера…

— Пропала тетка, — подумала она. — А почему пропала? У нее есть дочь, а у тебя только Метик и все.

После совета Элеонора вернулась домой, приготовила ужин