Шпион - Селеста Брэдли

Джеймс не спал. Он смотрел в потолок, на котором плясали блики слабого огня почти догоревшей свечи. Потом он погладил ее по шелковой в крохотных веснушках щеке.

– Филиппа? Флип?

Она сонно потянулась.

– А?

– Не покидай меня. Останься. Мне будет тебя не хватать.

Она приподняла голову и пытливо посмотрела на него.

– Ты это серьезно? Чувства, которые я испытываю в данный момент, вряд ли сделают меня счастливой. Скорее несчастной.

– О чем ты говоришь?

– В этом-то вся проблема, не так ли? – Она вздохнула. – Ты не понимаешь некоторых вещей, которые я не в силах объяснить, поскольку они не поддаются объяснению. Их или понимаешь, или не понимаешь. Ты не понимаешь, следовательно, я должна уйти.

Филиппа села. Он молча наблюдал, как она заворачивается в покрывало и выходит из комнаты. Некоторое время он размышлял над ее словами, но так и не понял, что она хотела сказать.

На следующее утро Джеймс понял, что совершил ошибку. Он сделал Филиппе предложение, однако не использовал те магические слова, которые могли бы ее убедить. Теперь, ожидая ее пробуждения, он ходил по коридору у двери в ее комнату.

К нему подошла Агата со свертком в одной руке и яблоком в другой. С озорной улыбкой она протянула ему яблоко.

– Хочешь? Миссис Белл только что прислала целую корзину из Эпплби.

Джеймс содрогнулся.

– Не надо, Агата. Ты же знаешь, что от одного только запаха яблок у меня пропадает аппетит.

Усмехнувшись, она надкусила сочный фрукт.

– Ты много теряешь, Джеймс. Такие хрустящие, сладкие.

Дверь в комнату Филиппы отворилась. Джеймс повернулся так стремительно, что Филиппа опешила.

– Доброе утро, Агата, доброе утро, Джеймс. Ты… что-то хотел?

Джеймс бросил взгляд на сестру, надеясь, что Агата поймет его намек и оставит их наедине. Агги, прищурившись, хитро поглядывала на брата и на Филиппу. Потом, усмехнувшись, обратилась к Филиппе:

– Мы с Джеймсом пришли, чтобы проводить тебя на завтрак, Флип.

– Очень рада. – Филиппа кивком указала на дверь своей комнаты. – Робби еще спит, Джеймс. Разбудить его?

– Нет, но я… если можно?

Пропуская его, она сделала небольшой шажок в сторону, намеренно не освободив дверной проем, чтобы он мог почувствовать тонкий аромат ее духов, который, казалось, исходил даже от его постели, хотя проснулся он один.

Робби раскинулся на постели Филиппы. Подушка сбилась, покрывало съехало до самого пола, но парнишка, улыбаясь во сне, крепко спал. Джеймс улыбнулся и, протянув руку, погладил мальчика по щеке. Робби пошевелился, затем приоткрыл глаза.

– Отстань, я сплю.

– Это точно, сынок. Только не пытайся своим храпом свалить штукатурку с потолка, – произнес Джеймс с легким смешком.

– Уф… – Робби закрыл глаза и повернулся на бок. Джеймс поцеловал мальчика в лоб и на цыпочках отошел от кровати. Повернувшись, он увидел, что Филиппа и его сестра наблюдают за ним. Агата выглядела очень довольной, чего нельзя было сказать о Филиппе.

– В чем дело, Флип?

Она быстро покачала головой.

– Просто… просто очень приятно видеть вас вместе.

Джеймс улыбнулся ей.

– Ты могла бы наблюдать эту картину всю жизнь.

– Каким образом? – удивилась Филиппа.

Агата пробормотала что-то вроде «давно пора, тупица» и вышла в коридор, оставив Джеймса и Филиппу со спящим Робби.

Джеймс взял Филиппу за руку.

– Прошлой ночью, когда я попросил тебя остаться, я упустил самое важное, верно?

Она закусила губу.

– В самом деле?

Он наклонился к ней.

– Поэтому ты и отказалась?

Филиппа кивнула. Подняв на него свои сверкающие зеленые глаза, она легко погладила его по щеке.

– Просто я не поняла, чего ты хочешь. Может быть, объяснишь?

– Я пришел к тебе, чтобы просить твоей руки.

– Понятно. – Филиппа нисколько не удивилась. – С чего это вдруг?

– Ты танцевала для меня, а прошлой ночью ты меня любила! Мы стали любовниками. Я джентльмен, а ты леди. После всего, что между нами было, я просто обязан на тебе жениться!

– А-а… Нет, большое спасибо.

– Нет?

– Нет.

Она повернулась, собираясь выйти из комнаты. Джеймс схватил ее за руку.

– Но существуют определенные правила…

– К черту правила! Мне уже двадцать лет, Джеймс. Замужество – это на всю жизнь. Неужели ты хочешь приговорить меня к шестидесяти годам сосуществования с человеком, которому я совершенно безразлична?

– Как ты можешь так говорить! Конечно, ты мне не безразлична!

Сердце Филиппы учащенно забилось.

– Не безразлична?

Неужели она ошибалась, не веря в его чувство?

– И Робби тебя любит. – Он улыбнулся ей. Эта мальчишеская улыбка на его мужественном лице растопила ее сердце. – У вас есть привязанности, мисс Этуотер, нравятся они вам или нет.

Возможно… возможно… она хочет слишком многого, слишком быстро. Возможно, если она выйдет за него замуж, он полюбит ее так же, как она любит его. Филиппа шагнула к нему. Возможно, она сможет научить его любить…

– Джеймс! – В комнату, размахивая газетой, почти вбежал улыбающийся Стаббс. – Тот парень, которому леди Уинчелл писала, забрал наконец эти письма. Фиблс сейчас следит за этим уродом!

Джеймс выпустил руку Филиппы и взял у Стаббса газету. Он читал заметку, и глаза его разгорались дьявольским блеском. Филиппа отступила, ощутив жаркое пламя одержимости, достигшей высшей степени накала.

– Наконец-то мы поймали тебя, лживая тварь. – На лице Джеймса отразилась ненависть.

Хотя Филиппа знала, что эти слова относятся к Лавинии, пламя его гнева опалило и ее. Лишь недавно он испытывал к этой женщине безумную страсть, а ведь еще древние говорили, что от любви до ненависти один шаг.

Джеймс, даже не попрощавшись, поспешно покинул ее, казалось, искреннее предложение руки и сердца моментально сгорело в огне его одержимости. Филиппа с грустью в глазах смотрела, как он и Стаббс торопливо идут по коридору.

– Он опять уходит?

Тоненький голосок раздался с кровати. Филиппа обернулась, дорогие ее сердцу голубые глаза глядели на нее из вороха простыней.