На руинах Османской империи. Новая Турция и свободные Балканы. 1801–1927 - Уильям Миллер

Десятый и последний лорд верховный комиссионер, во время своего назначения имевший звание полковника и прославившийся главным образом управлением госпиталями в Скутари во время Крымской войны, обнаружил, что Ассамблея не намерена отказываться от вопроса об объединении. Начало Итальянской войны (апрель 1859 г.), естественно, повлияло на политику Ионических островов. Остров Корфу (Керкира) был традиционным прибежищем итальянских беглецов; именно отсюда братья Бандиери в 1844 году отправились в свою неудачную экспедицию в Калабрию; при Уорде в местной тюрьме содержались члены греко-итальянского общества «Великое братство»; радикалы Ионических островов были членами аналогичных организаций в Италии; Центральный комитет острова Занте (Закинф) поддерживал переписку с Гарибальди через беспокойного Ломбардоса, влияние которого можно заметить в произведениях французского ученого и путешественника Франсуа Ленормана, выступавшего против британского правления.

Однако самые убедительные аргументы сторонники объединения нашли в высказываниях британских министров. Когда Рассел в своей знаменитой депеше от 27 октября 1860 года провозгласил, что итальянцы являются самыми лучшими защитниками своих интересов, и с энтузиазмом говорил об «их свободе и независимости», житель Ионических островов Дандоло попросил применить эти доктрины к обитателям Семи Островов. Когда четыре месяца спустя, в начале 1861 года, Ассамблея возобновила свою работу после критики миссии Гладстона, последовали предложения передать, как это сделали итальянцы, вопрос об объединении на рассмотрение плебисцита и обратиться за помощью к парламентариям, правительствам и филантропам Европы. Предупредив Ассамблею, что все эти предложения не имеют ничего общего с конституцией, Сторкс распустил ее на шесть месяцев. Впрочем, из-за того, что депутаты получали свое жалованье даже в то время, когда парламент не работал, эта мера никого не напугала.

Вся эта история вызвала дебаты в английском парламенте, которые дали герцогу Ньюкаслу, тогдашнему колониальному секретарю, и Гладстону, в ту пору канцлеру казначейства, возможность выступить в поддержку протектората. Если мы сделаем уступку Греции, убеждал депутатов великий филэллин, то придется пойти на уступки Криту, Фессалии и Эпиру, что станет бессмысленной тратой общественных денег, ибо они уйдут на строительство фортификаций, а это станет «преступлением против безопасности Европы».

Эти слова были произнесены 7 мая 1861 года; а 8 декабря 1862 года тот же самый кабинет, членом которого был и автор этих слов, решил отказаться от поддержки Ионических островов (против этого решения выступил только лорд Вестбери). Это – всего лишь один пример британского непостоянства в восточном вопросе, а их было много. Сам Пальмерстон, глава правительства, дал согласие на сдачу Корфу (Керкиры), хотя в 1850 году заявлял, что отказ от этого острова – величайшая глупость, а в 1851 году требовал вернуть его даже в том случае, если не удастся получить обратно южные острова. А теперь он снова настаивал на возвращении Корфу, называя это актом мудрости. И это называется государственной мудростью!

Заявления Ньюкасла и Гладстона повлияли, в некоторой степени, на политику Ионических островов. Когда в 1862 году собралась двенадцатая по счету Ассамблея, то депутаты с изумлением узнали, что ее вновь избранный президент, Зервос, горячий радикал с острова Кефалония (Кефалиния), отправленный в свое время в ссылку, превратился вдруг в «реформатора»! Так сильно было влияние должности и такой призрачной была перспектива объединения накануне ее осуществления!

Тем не менее радикалы, которыми руководил Ломбардос, продолжали выступать против протектората, в ряде случаев обвиняя британские власти в тех грехах, которые после реформ 1849 года на самом деле стали упущением их собственных свободных муниципалитетов. И если с тех пор дороги не ремонтировались, а прекрасный лес Черной Горы никто не охранял, то все это было связано с тем, что местные органы управления позволили подчинить свою работу требованиям политики. Они боялись наказывать тех, кто устраивал лесные пожары, ибо их в первую очередь занимал вопрос о том, сумеют ли они пройти в органы власти на следующих муниципальных выборах или нет.

Чтобы избавиться от этого, Сторкс убедил сенат ограничить, с помощью регентов островов, власть муниципалитетов и организовал соревнование за мелкие посты на государственной службе. Впрочем, было уже поздно – система коррумпированного деспотизма уже успела закрепиться.

В том же году Рассел предложил передать Ионические острова королю Оттону при условии, что он не будет создавать проблем Турции. После свержения Оттона выборы принца Альфреда, посетившего Корфу (Керкиру) в 1859 году, и высадка его старшего брата в Кефалонии (Кефалинии) летом 1862 года сделали Великобританию гораздо более популярной, чем раньше; лишь крайние радикалы не разделяли этого энтузиазма. Обещания Эллиота передать Ионические острова Греции в качестве награды за выбор подходящего монарха, который будет уважать греческую конституцию и целостность Турции, стали первыми официальными объявлениями о новой британской политике по отношению к Ионии.

Королева Виктория в 1863 году повторила это предложение, пообещав выполнить его в том случае, если жители Ионических островов выразят четкое желание объединиться. В этом стремлении сомневались лишь те, кто считал местную аристократию и чиновников единственными выразителями общественного мнения, и еще циники, которые до конца не верили, что власти согласятся принять меры, которые положат конец их зарплатам и навсегда закроют для них перспективы политической карьеры.

Впрочем, в Вестминстере отказ от островов подвергся жестокой критике со стороны лорда Дерби, Карнарвона и Дизраэли, а Пальмерстон считал, что вопрос о прекращении протектората должен решаться не парламентом, а королевой.

4-я статья договора, который был заключен 13 июля 1863 года, посвященного восшествию на престол короля Георга и подписанного тремя державами-защитницами и королем Дании, освещала вопрос об объединении островов с Грецией. Это должно было произойти после того, «как выяснится, что это решение совпадает с желанием ионического парламента» и «будет получено согласие дворов Австрии, Франции, Пруссии и России».

Все названные в протоколе от 1 августа страны согласились с этой поправкой к договору 1815 года, который подписали три из этих держав. Вновь избранная Ионическая ассамблея 5 октября проголосовала за союз Семи Островов и их зависимость от Греции. Против было подано всего лишь три голоса.

Впрочем, англо-ионический медовый месяц продолжался не долго. В своем послании Ассамблее Сторкс перечислил пять условий, хотя последние выборы проводились под лозунгом: «Союз без всяких условий». Из них самым важным он считал сохранение на островах британского кладбища. Другими условиями были: выплата ежегодного налога в 10 тысяч фунтов на цивильный лист нового короля и отказ жителей Ионических островов ото всех прежних требований в ответ на погашение долга в 90 289 фунтов, который протекторат должен был выплачивать «по задолженности на военные нужды». Эти условия были приняты, хотя размер оплаты содержания нового суверена вызвал у людей справедливую критику. Они заявляли, что угасающий протекторат не имеет права отдавать в заклад будущее неотъемлемой части королевства.