Спецназ. Любите нас, пока мы живы - Виталий Носков

Чеченские снайперы вели огонь постоянно. Это были снайпера без всякой натяжки. Стреляли очень неплохо. Был случай, когда мы попытались вытащить нашего снайпера, убитого на нейтралке. Боевая машина пехоты вышла из частного сектора, где-то за двести метров до высоток, буквально через пять минут у БМП-2 ни одного целого прибора не осталось: ни одной фары, ни одного подфарника. Даже башню заклинили — пуля попала под погон. Настолько боевики плотный, точный огонь вели, что эта БМП просто пришла в негодность. В тот раз тело своего снайпера мы не забрали. Потом мы все равно его вытащили — парня с 33-й бригады внутренних войск. Его смерть была разгильдяйством… Два контрактника решили проверить в деле снайперскую винтовку. Поскольку в частном секторе сильно не развернешься, они вдвоем, наивно посчитав, что война как бы спокойная, решили выдвинуться на окраину микрорайона, чтобы пострелять по высоткам. В результате, как только контрактники вышли на ровное место, классически прошло первое поражение — по ногам. Один начинает кричать, второй стал метаться. Он не имел разгрузки, поэтому набил патроны в карманы ХБ. Ему тоже стреляли в ноги, но попали в карман, где лежали патроны. Пуля срикошетила — это и спасло парня. Слабость экипировки сберегла ему жизнь. И с криком: «Надо друга вытаскивать!» — он вернулся в расположение. Вытащить штатного снайпера не получилось. Огонь был настолько плотный. А лежал он очень близко к противнику.

Мы с улицы Лермонтова так дальше и не продвинулись. Если бы мы разбились на штурмовые группы и пошли продольными улицами в направлении высоток, то стали бы лакомым куском для боевиков. Наши группы по пятнадцать-двадцать человек просто уничтожались бы. Исходя из обстановки, при поступлении данных о планируемом прорыве чеченцев, мы были вынуждены закрепиться, создать жесткий рубеж обороны, который потом по приказу генерала Булгакова передали армейцам, обладающим большими силами и средствами. Нас, группировку МВД, отвели на день отдыха.

Нас отвели и тут произошли трагические события в городе Аргун. Шла передислокация армейцев и подразделений внутренних войск. Наращивалась группировка: подтягивались силы из Гудермеса. На Аргун шла колонна. Перевозились тылы. Из засады напали боевики. Под огонь попал «Урал» 33-й бригады ВВ. В эфире была запрошена помощь. Мы сразу выделили туда усиленный взвод: три БМП — пятнадцать человек десанта. На каждую БМП посадили по офицеру. Мы точно не знали, где «Урал», но нам сказали, что он обстрелян и его с людьми надо вытаскивать. Я туда отправил людей. На броне пошел заместитель командира батальона Никита Геннадьевич Кульков. Он получил Героя России посмертно.

Я ему категорически запретил входить в город! Ну на трех БМП — куда? По данным разведки в Аргуне в этот момент находилось 200–300 чеченских боевиков. Ведя атаку, они сковали действия местной чеченской милиции, заблокировали пункты дислокации приданных сил. Хозяйничали в городе, к вокзалу пошли. Когда наши парни из 33-й бригады подошли к мосту на въезде в Аргун, к ним навстречу выехал военный комендант, сказал: «Ребята, надо помогать! Там наши гибнут!» И Кульков принял решение: «Вперед!» Но как он принимал решение? Ему военный комендант, старший по званию и должности, приказал своей властью: «Вперед!» И, кто на этих трех БМП вошли в город, практически погибли все. Из пятнадцати военнослужащих — вышло только двое. Выскочили на одной БМП. Пришла машина. Пустой конвейер. Пустые пулеметные коробки. Расстреляли все. Механик-водитель рассказал: «Все погибли на выезде из Аргуна. Это в сторону Гудермеса — возле крайних пятиэтажек и элеватора».

II.

Через два дня мы получили задачу от Ханкалы — действовать в сторону Минутки. Сначала моя группировка прошла Ханкалу, потом мы ушли в сторону — в район дачи Доки Завгаева. Там занимал оборону штурмовой отряд 504-го армейского полка. Мы выдвинулись к ним, а потом вместе, двумя отрядами, пошли в сторону площади Минутка. Чуть попозже армейцев тоже передали мне.

Первое время нашей задачей было, продвигаясь за боевыми порядками армейцев: осваивать и зачищать тыл, чтобы боевики не занимали эту территорию вновь. В принципе главной нашей задачей было выставлять блокпосты, нарезанные на карте. Потом в связи с изменением обстановки и потерями в армейском штурмовом отряде эта задача изменилась. Мы получили приказ действовать в Грозном, как штурмовой отряд и пошли планомерно — квартал за кварталом: потихонечку, без лишнего фанатизма, вгрызаясь в чеченскую оборону.

Против нас по разведданным оказались те же силы, с кем мы бились на Старой Сунже. Чеченцы активно маневрировали по городу. Где их начинали прижимать, туда они перебрасывали лучших.

Чеченцы грамотно выстроили оборону. Создали единые системы траншей. Перекопали улицы на ключевых, просматриваемых точках: площадях, площадках. Все было под перекрестным огнем. Фундаменты домов с проломанными бойницами стали дотами. Боевики могли перемещаться скрытно. Внешне их не было видно. Малыми силами чеченцы были способны удерживать большие «ключи». В капитальных многоэтажных домах они проломили межкомнатные стены — для активного перемещения. В отдельных квартирах даже потолки пробили, чтобы на веревке покинуть опасное место, Инструкторы у противника были в этом плане грамотные. Иногда спрашивают: «А что тактически нового придумали чеченские боевики при защите своего города, какую новую изюминку?» «А ничего, — отвечаю, — Мы им изюминку сделали». Боевики ожидали, что мы, как в 1994–1995 гг. введем технику на улицы Грозного. Под прикрытием личного состава, как написано в учебниках, пойдем стройными рядами. Построим елочкой огонь: правая колонна по левой стороне смотрит, левая по правой, а чеченцы нас будут планомерно расстреливать. Этого не произошло. Мы не стали использовать старую тактику. Мы выбрали другую. Впереди шел личный состав. Артиллерийские наводчики и авианаводчики действовали непосредственно в боевых порядках. Как только откуда-то начиналось сопротивление, группировка немедленно останавливалась, сообщала свое местоположение и противнику наносилось огневое поражение. После подавления сопротивления огнем, мы начинали продвигаться дальше. В этом и состояла планомерность нашего движения.

Когда к нам на переговоры приходил «товарищ» с той стороны: дескать, давайте обсудим то, да се, боеприпасы не продадите ли, я отвечал: «Ты видишь, мы в эту войну даже погоны не снимаем. Видишь, у меня звездочки, знаки различия налицо. Видишь? Мы не прячемся от вас». Я ему говорил: «Дорогой, эта война немножко другая. То, что вы рассчитывали увидеть, вы не увидите. Мы вас будем сметать огнем, а потом потихонечку занимать ваши рубежи». Вот так мы действовали в направлении Минутки — планомерно и каждый день. Сопротивление было постоянное.

Минутку оборонял Басаев. У него была артиллерия, минометы, в том числе самодельные, зенитные орудия. Когда заходила на обработку наша авиация, по самолетам в открытую вели огонь басаевские ДШК. Для городских условий подразделения Басаева были довольно хорошо вооружены: гранатометы, огнеметы, снайперское оружие. К обороне Грозного чеченские боевики подготовились очень хорошо. Но они думали, что тактика второго штурма будет аналогична тактике первого, 1995 года, штурма. Рассчитывали на косность мышления, армейское дуболомство. Ура! Ура! Лишь бы доложить к празднику, к юбилею, выборам, как это было раньше, а мы шапкозакидательский вариант исключили. Основой тактики по освобождению Грозного стало: надежно давить огневые точки противника артиллерией, минометами, авиацией, а потом уже идти и щупать людей.