Сажайте, и вырастет - Андрей Рубанов

Я осуждающе покачал головой.

– И куда пойдешь? Максим нехотя признался:

– Зовут в один коммерческий банк, юрисконсультом, но я еще ничего не решил...

– Что за банк? Рыжий произнес название.

– Слышал,– кивнул я. – Нормальная лавка. Хозяева – сильные, талантливые ребята. Там у тебя будут все возможности для профессионального и карьерного роста.

– Ты, кстати, тоже повлиял на мое решение, – вдруг выговорил адвокат и опять с наслаждением почесал небритую скулу.

Я удивился так сильно, что из моего рта едва не выпала горящая сигарета.

– Пардон, но я не вполне въезжаю в твой базар... При чем здесь я?

– Долго рассказывать.

– Может, попробуешь? У меня есть время.

Рыжий грустно улыбнулся, но тут же решительно схватился за свою фирменную пряжку ремня и сурово втянул носом воздух.

Именно так, наверное, должен вести себя человек, положивший десять лет жизни на достижение профессионального успеха и вдруг разочаровавшийся в своей работе.

– Я тебе завидую,– наконец негромко проговорил он.

– Мне? – я едва не расхохотался. – Черт побери, я же сижу в тюрьме! Я конченый человек! Мне светит срок! А ты – завидуешь?

– Да.

– Почему?

– Потому что ты всегда весел, спокоен и тверд, и тюрьмы не боишься.

– Ошибаешься,– выговорил я печально. – Хотел бы я, чтобы так было, но нет. Боюсь. С каждым днем – все больше. Тюрьма – страшное место. Ее нельзя не бояться.

– Зачем ты лукавишь? – возразил Рыжий. – Тебе это не идет. Ты быстро выйдешь. Тебе не дадут большого срока. Отсидка останется для тебя лишь экзотическим эпизодом в судьбе. Ты снова сделаешь деньги...

Польщенный, я опустил глаза.

– Такие, как я, – задумчиво, негромко продолжал адвокат, с брезгливостью ткнув себя большим пальцем в грудь,– всегда будут для тебя обслуживающим персоналом. Юристы, адвокаты, бухгалтеры, консультанты, менеджеры,– все это только челядь для тебе подобных...

Ты – в тюрьме, я – на свободе, и все равно я – челядь! Вместо того чтобы стать миллионером, хозяином жизни, я бегаю по изоляторам, строчу жалобы, расходую себя на болтовню с дураками, укравшими по пьяни три копейки и заранее согласными на три года общего режима! Нет, так я не желаю. Я хочу идти по жизни железным бульдозером! – Глаза лоера сверкнули, и золотой браслет грянул о дерево стола. – Вот почему я прихожу сюда. Чтобы зарядиться от тебя, как от розетки!..

Я печально хмыкнул. Хорошо, что наивный житель столицы не имеет возможности наблюдать, как крутой парень, хозяин жизни, по вечерам глухо рычит, уткнув морду в жесткую, как подошва, подушку (собственность тюрьмы). Как он скрипит зубами от бессилия и мысленно умоляет всех известных ему богов послать ему хоть две-три слезы – но глаза остаются сухими, и в горле тоже нет влаги, словно весь бывший банкир, бывший честный человек постепенно засыхает. Как куст, позабытый садовником...

– Послушай, друг, – таинственно прошептал я, – а ты мог бы... только не удивляйся, ладно?.. разрезать свою кожу, вживить в собственное мясо бриллианты и вывезти их за границу?

Рыжий вздрогнул. В его глазах появились никогда раньше не виденные мною зеленые бесовские огоньки.

– Тебе надо перебросить на запад камешки? – тоже шепотом поинтересовался он деловым заинтересованным тоном.

– Нет,– улыбнулся я. – Откуда у меня камешки? Я спросил просто так.

– Лично я – смог бы,– без раздумий ответил лоер. – Разрезал и вживил – что тут сложного? А какие комиссионные?

– Половина.

– Согласен. Когда начинаем? Улыбнувшись еще раз, я осадил:

– Извини, я спрашивал исключительно из чистого любопытства.

Мне удалось значительно ухмыльнуться, как будто в самом деле где-то там, на свободе, у меня имелся секретный тайник с алмазами и изумрудами. Увы, но камешков я не припрятал. Не сделал вложений на черный день. Не припас тысчонок эдак сто на случай непредвиденных неприятностей. Все мои деньги, до копейки, были инвестированы. Такая финансовая политика приносила банкиру Андрюхе новые и новые доходы; капитал рос; зачем мариновать деньги, покупая камни? Акции, ценные бумаги – вот что приносило банкиру золото. На финансовом рынке деньги вращаются максимально быстро, летают, как пуля, от хозяина к хозяину, и быстрый, свободно ориентирующийся участник всегда может рассчитывать на прибыль. А что такое камни? Вложения в них – надежные, но малодоходные. Только несчастный валютный спекулянт времен Совдепии мог позариться на такой мертвый вариант, как бриллианты. Когда ходишь под расстрельной статьей в стране всеобщего равенства (то есть нищеты), поневоле начнешь скупать от страха и безнадеги все, что можно выгодно продать на Западе...

Сейчас я пожалел о том, что не создал тайного запаса конвертируемых ценностей. И поклялся себе, что впредь обязательно стану откладывать часть зарабатываемых сумм. С точки зрения активного бизнесмена это смешно и наивно, однако есть и другие мнения на сей счет... Смущает лишь то, что я не знаю, когда снова начну зарабатывать... Впереди – срок... Бог знает, что меня ждет...

– ...Если серьезно,– сказал я Рыжему уже в полный голос,– ты будешь последним идиотом, если бросишь адвокатуру и пойдешь работать в банк! Банкиры – самые большие преступники на белом свете. Однажды они обманут тебя так же, как обманули меня. И ты попадешь в тюрьму,– дрожащей рукой я взял сигарету. – Забудь о банкирах. Делай свое дело. Не впадай в уныние. Спокойно работай. А ко мне больше не приходи. Я – пропащий человек. Вдобавок – банкрот. Я погряз в тюрьме, как в болоте. Я не знаю, что мне делать. Тюрьмы мерещатся мне повсюду. Я хотел преодолеть тюрьму посредством силы воли, но не смог. Теперь мне кажется, что мое желание победить тюрьму – уже само по себе тюрьма! Ты понимаешь меня?

Лоер кивнул, но я знал, что он не осознает, не способен, не умеет – он пока не видит своих тюрем, а я уже прозрел их все, до единой.

– Всякое желание – тюрьма! – сказал я ему с жаром. – И эти тюрьмы – бесконечны!..

Адвокат посмотрел на меня, как на душевнобольного,– с жалостью. Но слушал внимательно, не шевелясь и даже не моргая. Я продолжал – срывающимся, хриплым голосом, какой бывает у истеричных, психически неустойчивых, неуверенных в себе людей:

– Наши желания и есть наши тюрьмы, понял? Мегаломания – вот тюрьма! Всем тюрьмам тюрьма! Хочу денег! Хочу власти! Желаю благополучия! Мечтаю преуспеть! Реализоваться! Хочу самую красивую жену и самых послушных детей! Хочу новых штанов! Золотых часов! Желаю особняков в Малибу, требую полотен Матисса на стенах! Хочу трех женщин в одной постели! Хочу толпы, славящей мой гений! Вот где – тюрьмы. Вот где страшные зависимости, камеры, из которых мудрено выйти. Каждый из нас сидит в тысячах тюрем одновременно! Чтобы это понять, мне понадобилось сесть в самую простую...