Высшая раса - Дмитрий Казаков

Верхняя Австрия, окрестности замка Шаунберг

3 августа 1945 года, 13:35 – 14:12

Сил у Петра оказалось меньше, чем он думал поначалу. К тому моменту, когда небольшой отряд дошел до стоянки, капитан был готов рухнуть хоть на твердые камни, лишь бы унять боль в ногах. Но подобной роскоши командир часто бывает лишен. Вот и в этот раз – пришлось отдавать распоряжения насчет обеда, смены постов и прочего, прочего, прочего…

О пленнике вспомнил только после того как поел. Рядом негромко переговаривались и дымили махоркой бойцы. С тяжелым вздохом Петр отогнал мысль о сне и велел привести пойманного немца.

Фон Либенфельс всё это время пролежал связанным под одной из елей, и костюм его, еще недавно чистый, изрядно запачкался. Глаза пленника яростно сверкали, ноздри бешено раздувались, свидетельствуя не о самом лучшем настроении.

– Выньте кляп, – приказал Петр. Он намеренно решил проводить допрос на глазах у всех, чтобы показать, что всецело доверяет своим людям.

– Свиньи! – прошипел фон Либенфельс яростно, едва раскрыл рот. – Грязные животные!

Многие солдаты знали немецкий язык, да и догадаться о смысле выкриков было несложно, и над поляной пронесся слитный гогот.

– Ишь, с гонором фриц-то! – усмехнулся кто-то из солдат.

– Герр Йорг, – сказал Петр спокойно. – Нам нужна информация относительно подземных проходов, ведущих в ваш замок. Я намерен получить ее тем или иным способом. Для вас будет лучше быть с нами откровенным, а то мне придется прибегнуть к не самым гуманным методам воздействия.

– Никогда! – Фон Либенфельс попробовал плюнуть в сторону допрашивающего, но рот подвел хозяина, и слюна повисла на штанине армана белесым потеком. – Никогда я вам ничего не скажу! Вы ничего от меня не добьетесь! Свиньи!

– А если подумать? – Петр улыбнулся, хотя ощущал, как в груди становится горячо от злости. – Если вы всё нам расскажете, я сохраню вам жизнь. Конечно, вы будете отданы под суд…

– Что? – фон Либенфельс рассмеялся. – Кто посмеет судить меня? Вы, жалкие черви? Да вы достойны только лизать прах у моих сапог!

– Заткните ему рот, – Петр махнул рукой. Он уже понял, что понадобится длинный допрос, а к нему капитан не был в этот момент готов ни физически, ни морально.

Фон Либенфельсу вставили кляп. Петр, велев разбудить его при появлении группы лейтенанта Сиркисяна, улегся на расстеленную плащ-палатку. Некоторое время созерцал небо, похожее на серую ткань с голубыми прорехами, а затем сам не заметил, как уснул.

Все усилия и жертвы германского народа в этой войне так велики, что я даже не могу допустить мысли, что они были напрасны. Нашей целью по-прежнему должно оставаться приобретение для германского народа территорий на Востоке.

Адольф Гитлер, 1945

Нижняя Австрия, город Вена,

правый берег Дуная

3 августа 1945 года, 15:01 — 15:29

Над Веной висела приятная для слуха мирная тишина. Словно привлеченное безмолвием, выглянуло солнце, заставив забыть о холодном ветре и дожде, что правили бал утром. Солдаты на улицах стягивали гимнастерки, подставляя и так уже загорелые тела лучам светила. От мокрых мостовых, поглощая запахи пожарища, поднимался пар.

Генерал-лейтенант Благодатов, выйдя из машины, шагал по Рингштрассе, с болью в сердце рассматривая разрушенные, покрытые шрамами и увечьями здания. Труды трех с лишним месяцев, которые начались с создания советской военной комендатуры в Вене двенадцатого апреля, пошли прахом. Всё, что было восстановлено, опять разрушили немцы.

За спиной слышался стук сапог полковника Перервина. Красивое лицо его было мрачным, левая рука висела на перевязи. Заместитель коменданта по политической части сам вел солдат в атаку, и пуля раздробила ему локоть.

– А здание-то наше не пострадало, – первым нарушил он молчание. – Видать, тут главный немец и сидел… Этот, как его, Беккер.

– Похоже, – вздохнул Благодатов без особенного облегчения, разглядывая дом, на котором не так давно красовалось знамя из алого шелка. Теперь же на фасаде висел черно-белый орел рейха, в жалкой попытке удержаться цепляясь крыльями за карниз.

– Снимите эту гадость немедленно, – бросил генерал-лейтенант одному из сопровождающих офицеров и, не задерживаясь, прошел в здание.

Под ногами захрустели осколки. Немцы, судя по всему, вставили новые стекла, но они не выдержали близкого разрыва мины.

Морщась от скрежещущего звука, Благодатов поднялся по лестнице и прошел в свой старый кабинет. Здесь витал приторный запах немецкого одеколона.

– Фу, как навоняли! – сказал Перервин, входя вслед за командиром.

В одном из шкафов генерал-лейтенант, к своему удивлению, обнаружил полный комплект полевой формы бригаденфюрера войск СС. Не хватало только наград.

– Ничего себе! – усмехнулся Благодатов. – Это, никак, прежний хозяин оставил! В чем же он удирал, интересно? В подштанниках?

– Переоделся, скорее всего, – полковник подошел к окну, поправил перевязь. – И ушел с той группой без знаков различия, которая прорвалась на северо-запад…

– Да, – генерал-лейтенант уселся в кресло. – Жаль, что не удалось их остановить.

– Да там были одни «сверхчеловеки», – Перервин зло оскалился. – Каждый из них танка стоит. Еще навозимся с ними…

Словно верный пес, дождавшийся хозяина, затявкал на столе телефон. Благодатов снял трубку, сказал сурово:

– Слушаю! Что? Через полчаса зайдите!

– Вот чудеса, – проговорил он, опуская трубку на рычаги. – Связь работает!

– Чудес целая куча, – охотно отозвался полковник. – Вон хоть то, что немцы не успели парламент взорвать. Бригаденфюрер, видать, приказ просто не успел отдать, а потом не до того стало. А уж взрывчатки туда напихали – несколько грузовиков!

– Ну и что, разминируют? – спросил Благодатов, хотя по лицу его было видно, что мысли коменданта где-то далеко.

– Да, – Перервин кивнул, затем лицо его исказила странная гримаса, рот приоткрылся, глаза зажмурились.

– Что с вами, Иван Александрович?

– Зевота замучила, – отозвался тот. – Всю ночь на ногах. Поспать бы.

– Нет уж, – жестко сказал генерал-лейтенант, и глаза его за стеклами очков фанатично сверкнули. – Спать нам с вами теперь не скоро придется. Вся Вена, от Флорисдорфа до Зиммеринга, от Венского леса до Лоблау – в наших руках, и нам придется позаботиться о том, чтобы в ней был порядок! Сегодня же мы должны наладить патрулирование улиц, перевезти на старые места администрацию бургомистра и правительство Австрии и начать разборку завалов! А к завтрашнему вечеру все двадцать шесть районных комендатур должны работать!