Разведчицы и шпионки - 2 - Игорь Анатольевич Дамаскин

честное сердце, — сказала Лиля. — Но ваши советы и предупреждения я запомню.

«Дальнейшие отношения Лили Костецкой с «Инициатором» (такую кличку дали Миллеру), — вспоминал Прудников, — развивались медленно и сложно, но постепенно в нас росла уверенность, что в лице Миллера мы имеем друга, готового помогать партизанам и Красной Армии».

Постепенно она стала втягивать его в работу. На первый раз для «своей знакомой» попросила, не вызывая «знакомую», поставить на пустом бланке советского паспорта штамп с указанием роста, цвета глаз, волос и других примет. Он выполнил эту просьбу. Затем он выдал для одного из наших разведчиков отпечатанную на машинке справку, сделал отметку о прописке, поставил печать и треугольный штамп.

Во второй половине 1942 года немцы ввели специальные удостоверения личности — аусвайсы, к которым немецкие патрули относились с уважением. По просьбе Лили «Инициатор» выдал ей несколько бланков аусвайсов.

После этого Лиля прямо заявила Миллеру, что они делают общее дело — помогают партизанам.

— Да, фрейлейн Лиля, — ответил Миллер. — Выходит, что так. И я рад этому. Мне это велит моя совесть честного немца, не зараженного фашизмом. Только у меня есть просьба: я не могу и не хочу открыто перейти на вашу сторону. Лесных солдат у вас хватает. Здесь я буду полезнее.

Об этом было сообщено в Центр. Сразу же поступило задание достать несколько десятков чистых бланков аусвайсов. Это ставило под удар и Миллера, и Лилю. Но она нашла выход: предложила произвести в помещении паспортного стола небольшой взрыв, а под шумок выкрасть бланки (об этом Миллер не знал). Хитроумная разведчица предусмотрела все, да: же немецкие солдатские сапоги. В них, после того, как ночью выкрала документы и подожгла бикфордов шнур, она убежала в сторону немецких казарм, а оттуда в своих туфлях домой. Взрыв вызвал переполох. «Диверсантов» так и не нашли. Часть бланков отправили в Москву, а часть — через Миллера, который, конечно, догадался, кто это сделал, — использовали на месте.

После этого Лиля и «Инициатор» стали работать еще активнее: использовали аусвайсы умерших граждан, а затем начали вести и прямую разведку, информировали о намерениях гитлеровского командования, выявляли предателей.

Но вершина их деятельности — информация о подготовке в ноябре 1942 года крупнейшей карательной операции немцев под кодовым названием «Нюрнберг» с целью уничтожения партизан на севере Белоруссии, где, по существу, они стали хозяевами положения. Операция была тщательно разработана, ею руководил видный специалист по «акциям», генерал-лейтенант фон Готберг, в распоряжение которого выделили крупные силы наземных войск и авиации.

Карлу Миллеру довелось присутствовать на двух совещаниях командования с участием всех старших офицеров полоцкого и других близлежащих гарнизонов, а также представителей разведки, полевой жандармерии и гестапо. Обсуждался один вопрос: ликвидация партизанского края. Карлу удалось выяснить некоторые подробности о маршрутах движения, охране колонн и т. д. Всю эту информацию он сообщил Лиле, а она, в свою очередь, через своего непосредственного шефа, партизанскую разведчицу Анну Смирнову, в штаб Прудникова, который подготовил детальный план срыва операции «Нюрнберг».

Произошли кровопролитные бои, и, несмотря на явное преимущество гитлеровских войск, наличие у них танков и авиации, их акция, по существу, закончилась провалом. К тому же во время проведения карательной экспедиции партизаны располагали точными данными о дислокации немецких частей и их ослаблении в связи с выделением ряда подразделений в распоряжение карателей. Пользуясь этим, нанесли удары по фашистским тылам. Генерал Готберг был отстранен от операции и заменен штандартенфюрером Ламмердингом.

Был случай, когда Лиля сумела передать донесение на глазах у полицейского соглядатая. Она пришла на прием к зубному врачу, Ксении Смирновой, связной партизан, сестре Анны Смирновой. Ксения шепнула, что среди ожидающих приема находится шпик. Пришлось просверлить и запломбировать Лиле здоровый зуб, а тем временем вынуть записку с донесением, спрятанную под языком. То же повторилось и через пару дней, когда таким же образом Лиле передали задание.

Вокруг Лили крутились гестаповские осведомители. В разговорах она изображала себя сторонницей рейха, заведомой предательнице Ефременко нашептывала слухи о действиях партизан, тем самым доводя до немцев дезинформацию. Однажды она написала немецкому коменданту фон Никишу «донос» на жителя Полоцка, некоего Крутикова, якобы поносящего немецкие порядки. Немцы арестовали его. Тем самым подполье руками немцев избавилось от гестаповского агента.

Однако Лиля допустила роковую ошибку. Следившая за ней Ефременко обнаружила в кармане ее пальто стихи Сергея Михалкова и начало собственного антифашистского стихотворения Лили.

Михалков, ранее известный полицаям как автор «Дяди Степы», к этому времени стал одним из соавторов нового гимна Советского Союза, в котором имелись такие сакраментальные слова:

Мы армию нашу растили в сраженьях, Захватчиков подлых с дороги сметем. Мы в битвах решаем судьбу поколений. Мы к славе Отчизну свою поведем!

Этого ни полицаи, ни их немецкие хозяева вынести не могли. И Михалков, а следовательно, и его читатели, стали врагами рейха.

Стихи же Лили были совсем незатейливыми, всего три строчки:

Школы новые откроем, Все почистим и помоем, Гитлера сорвем портрет!..

Казалось, улики были минимальными. Но в тот же день, прямо на работе, на глазах Карла Миллера, ее арестовали. Он молча проводил девушку взглядом, понимая, что ее ждет. Она уходила, не взглянув на него.

Сначала ее допрашивали корректно, даже разрешили свидание с сестрой. Но придя на второе свидание, сестра увидела Лилю в ужасном состоянии: лицо представляло собой сплошной кровоподтек, губы разорваны, глаза выражали полное отрешение от жизни.

Лилю долго и изощренно пытали. Она ничего не сказала ни о связях с партизанами, ни о Миллере. Когда ее вели на очередной допрос по льду через Западную Двину, она внезапно бросилась в полынью. Конвоиры безрезультатно пытались вытащить ее, тянули за полы пальто, но Лиля отбилась от них и навсегда ушла под лед. Подробности ее гибели стали известны от полицейского, перешедшего на сторону партизан. Родственникам Лили удалось бежать.

Капитан Миллер продолжал служить в полиции, но сведений о его дальнейшей судьбе нет.

«ДЕРЗКАЯ ДЕВЧОНКА»

Как бы вы отнеслись к «дерзкой девчонке», как ее называли учителя, бросившей школу после седьмого класса, вообразившей себя артисткой, не имеющей определенных занятий, погуливающей, покуривающей? Наверное бы, сказали: «Ну и молодежь пошла!» И были бы правы: так случалось во все времена.

Жизнь казалась легкой и веселой, и для бесшабашной, хулиганистой Любки была сплошным праздником. Другие чем-то занимались, куда-то готовились, ходили на какие-то кружки, собрания. Ей все это представлялось лишним: так, «дикая кошка, гуляющая сама по себе». В комсомол ее не принимали — она нигде не училась и не работала, да, впрочем, она