Последний мираж - Евгений Гуляковский

– Никогда вы этого не сделаете. Вы не способны даже осмотреться. Никто из вас, людей, не знает, где проходит граница между реальностью и сном. Вы всю жизнь живете в полудреме, некоторые из вас не просыпаются никогда. Вы ленивы, глупы и к тому же настырны. Вы не знаете пределов своим честолюбивым устремлениям, вы не знаете даже, где проходит граница, у которой следует остановиться. Тем хуже для вас.

– Ты пришел специально, чтобы сказать мне все это?

– Я пришел для того, чтобы напомнить тебе о шаре.

Чем дольше длилась эта необычная беседа, тем больше удавалось Роману взять себя в руки, сосредоточиться, загнать в дальние уголки сознания тот первобытный ужас, который охватил его в первые минуты появления этого кошмарного существа, словно раскаленным углем нарисованного на темной стене.

– Я вижу тебя насквозь, человек. Слишком хорошо знаю твои помыслы и затаенные страхи. – Он сказал слово «человек» с нескрываемым презрением.

– А кто ты сам?

– Я – дейм. Деймы самые совершенные существа в этой части Вселенной. Избранный народ, призванный управлять всеми остальными формами жизни.

– Кто вас избрал? Вы сами, конечно? В нашей истории появлялись иногда такие «избранные» народы, но, мне помнится, все они плохо кончали.

– Хватит болтать, ты, смердящее порождение кучи бацилл и слизи! У меня мало времени. Как только ты останешься один, немедленно возвращайся на рудник. Ты слишком много бегаешь, слишком часто забываешь о своем задании!

– О задании?..

Дейм говорил слишком уверенно, и Роман вновь почувствовал страх и растерянность.

– Как только вернешься на рудник, сиди тихо, жди прилета корабля землян. Мы сделаем так, чтобы тебя взяли на этот корабль. Твоя задача – вовремя оказаться в нужном месте. Любой ценой до старта ты должен быть на корабле. Об остальном узнаешь позже.

– Да кто ты такой, чтобы диктовать мне приказы, с чего ты взял, что я буду им подчиняться?

– Будешь. Вспомни о шаре. О том, что в твоей голове.

И Роман его ощутил. Стальную круглую болванку, втиснутую ему в мозг. От нее сейчас волнами шла нестерпимая острая боль, она ломала его волю, уничтожала всякое желание сопротивляться. Судоржные спазмы сжали легкие, сердце. Он задыхался, терял сознание, потом боль отпустила, исчезла совсем.

– Когда-то ты был человеком. А теперь ты ничто, нуль, козявка, не обладающая собственной волей. Мы нашли твое изуродованное тело в поясе астероидов, ты еще не успел остыть – и это было все, что нужно. Такие вещи, как ты, мы конструируем десятками. Это очень просто: немного слизи, чужая память, управляющий шар. Вещь, имеющая смысл лишь в пределах отведенного ей задания и исчезающая вместе с ним.

Он замолчал, давая Роману возможность осмыслить услышанное.

– Но у меня же есть имя, я чувствую себя человеком. Это ложь, чудовищная ложь!

– Даже имя у тебя чужое. Так ты будешь делать то, что тебе приказано, или мне применить третью степень воздействия и управлять тобой на расстоянии, как механической куклой?

– Я буду, конечно, буду, у меня же нет выбора… – Говоря это, Роман медленно, незаметным движением достал из-за пояса лазерный пистолет и, не поднимая его, лишь развернув ствол в сторону призрака, нажал гашетку.

Фиолетовая игла луча с тихим шипением перечеркнула пещеру и уперлась в ту часть контура, где у дейма должна была быть грудь. Долю секунды казалось, что мрак полностью поглотит и нейтрализует луч лазера, но вдруг с легким хлопком весь абрис ослепительно вспыхнул, словно его облило пламя, и контур стоящего у стены существа обрел объем. Продолжалось это ничтожную долю мгновения, как при вспышке магниевой лампы. Но следующий заряд уже повторил путь первого, и вновь на долю секунды возникла огненная скульптура. Она была меньше первой, значительно меньше! А Роман все давил и давил на спуск. В том месте, где стоял призрак, размеры вспышек продолжали уменьшаться, пока очередной заряд сконцентрированных фотонов не ударил в стену, разбрызгав во все стороны расплавленные капли базальта. Сквозь затихающий треск и вой он услышал обрывки слов или, может быть, то был стон? Он разобрал лишь часть фразы:

– Ты еще пожалеешь, ты никогда не узнаешь…

Темнота, ставшая совсем плотной после ослепительных вспышек лазерных разрядов, сомкнулась над гротом, и несколько секунд Роман стоял опустошенный, без единой мысли в голове, слыша лишь затихающий шорох и шелест, словно внутри его черепа ворочался клубок отвратительных насекомых. Наверно, так и должно быть. Наверно, таким и бывает нормальное мышление робота с готовой программой, вещи, предвазначенной на одно задание.

А вода капала все так же равномерно и неустанно, словно ничего не случилось. Все так же шлепали в темноте большие невидимые ладони, и звук дробился, сливался с собственным эхом, порой затихал, чтобы тут же возникнуть с удвоенной силой.

Послушав с минуту это равномерное и монотонное шлепанье, Роман побрел к пирсу. Предпринимать что бы то ни было в его новом положении бессмысленно. Куда бы он ни пришел, с кем бы ни заговорил, на все будет смотреть сквозь щели, прорезанные в стенке стального полого шара, вместившего его мозг и какой-то чужеродный управляющий механизм. Он и раньше чувствовал себя порой странным отщепенцем среди людей, теперь же не оставалось ни одной зацепки, связывавшей его с родным домом, да и самого дома тоже не было – ведь все, что он помнил о нем, оказывалось ложью или, по крайней мере, ему не принадлежало и было украдено у какого-то другого человека.

Морская вода притягивала его, манила своей темной смертельной глубиной. Он подумал о том, как просто и быстро могло бы все кончиться, слишком просто… Слишком просто для тех, кто все это придумал. Он почувствовал, как растет в нем неудержимое чувство ненависти, медленно и конкретно обретая форму, как это темное пятно в глубине воды… Что там может быть, дельфин, местное морское чудовище? Не бывает здесь ни дельфинов, ни чудищ. В этой мертвой, смертельно опасной воде только одно-единственное существо могло противостоять ее коварству…

Отступив от пирса, укрывшись за выступом скалы, он достал лазерный пистолет, опустил предохранитель и еще раз с горечью подумал, что во всем этом огромном мире, заполненном множеством обитаемых планет, у него вряд ли найдется друг. И тут же сформулировал эту мысль более жестко и точно: вряд ли останется хоть один, кто захотел бы иметь с ним дело, узнай он о нем всю правду. Теперь оставалось лишь ждать.

Темное пятно постепенно приближалось к поверхности подземной лагуны…

В своем расследовании Кленов снова погружался в вязкое болото. Чем больше накапливалось фактов, тем противоречивее они выглядели. Пустяковая, казалось бы, задача в условиях Гридоса постепенно превращалась в неразрешимую проблему.

Для начала он сделал самое простое – попробовал пройти тем самым путем, с которого начинал Гравов. Посетил отдел трудоустройства, распределявший договорных рабочих по предприятиям и промышленным комплексам. Чиновник, явно недовольный визитом Кленова, прервавшим его сонное благоденствие, долго изучал удостоверение инспектора. Затем по селектору свявался со своим руководством и лишь минут через пятнадцать выразил наконец готовность ответить на вопросы.