Ищи врагов среди друзей - Максим Гарин

Сергей удивленно взглянул на нее, но Анна Ивановна благосклонно кивнула и сказала:

– Это очень здравая мысль. Я бы даже сказала, здоровая. Во всяком случае, ходить в походы вдоль побережья вам больше не стоит. Запишите мой московский телефон и звоните, как только возникнет нужда.

– Уверяю вас… – снова начал Дорогин, но Анна Ивановна остановила его движением большой белой ладони.

– Да полно вам, Сережа. Если бы вы знали, сколько уверений я выслушала в своей жизни… От уверений в любви до гроба до обещаний загнать в гроб включительно. Я ведь ни о чем вас не спрашиваю, правда? Просто предлагаю записать номер.

В конце концов, это невежливо – отказываться, когда дама дает вам номер своего телефона. Потом вы его можете выбросить, но записать обязаны. Ручка у вас есть? Конечно нет. Держите…

Дорогин покорно записал на салфетке номер, вернул Анне Ивановне ручку и положил сложенную салфетку в карман.

– Что ж, – сказала Анна Ивановна, вставая и отстраняя наконец-то подоспевшего официанта. – Удачи вам, молодые люди. И помните, Сережа: один в поле не воин.

– Не всегда, – тихо сказал Дорогин.

– А я и не говорю, что всегда. Только не делайте это своим девизом.

– Терпеть не могу лозунги и транспаранты, – отозвался Дорогин.

Анна Ивановна рассмеялась.

– Лет двадцать назад я была бы обязана завести на вас уголовное дело за такие слова, – сказала она.

– Я рад, что времена изменились, – ответил Дорогин.

– Представьте, я тоже. Жаль только, что времена меняются медленнее, чем проходит, жизнь. Прощайте! Берегите друг друга!

Дорогин проводил ее взглядом и повернулся к Тамаре.

Лицо у Тамары было жалкое и испуганное, губы дрожали, а глаза блестели от непролитых слез.

– Что с тобой? – спросил он, беря ее за руку. – Испугалась? Не бойся, она не станет…

– Ты ничего не понял, Дорогин, – сказала Тамара, вытирая глаза. – Просто мне ее жалко. И тебя тоже… Это же она и про себя сказала: один в поле не воин…

– Но она согласилась, что так бывает не всегда.

– Почему ты ей ничего не рассказал? Она же предлагала помощь!

– Вот такой я нехороший: мне прямо предложили помощь, а я криво отказался… Я не в том положении, когда можно сотрудничать с органами. Да и не верю я, что из этого вышло бы что-то хорошее. Скорее всего, расскажи я ей все, я просто поставил бы ее под удар…

– Ты думаешь, это еще не кончилось?

– Я не знаю. Честно, не знаю. Знаю только, что от судьбы не уйдешь.

Он почти дословно повторил фразу, которую накануне произнес во сне, и Тамара зябко повела плечами: внезапно ей показалось, что кондиционер в зале работает слишком хорошо.

* * *

Проводив Пантелеича, Сергей запер ворота и вернулся в дом. На столе в кухне красовался обычный натюрморт: трехлитровка парного молока и брусок свежего творога в марле. На этот раз натюрморт получился несколько расширенным: помимо молока и творога, Пантелеич привез кошелку отборных боровиков и подосиновиков и, по отдельной просьбе Дорогина, вчерашнюю «Вечернюю Москву». Старик регулярно привозил в дом газеты в течение последних двух недель, не забывая всякий раз сопровождать доставку почты ворчливым комментарием по поводу вдруг вспыхнувшего интереса Дорогина к рекламным объявлениям и колонкам хроники.

Убрав продукты в холодильник, Сергей подошел к окну и закрыл форточку: ветер переменился и начал гнать дым в сторону дома, совсем как в удушливом июле. На этот раз источник дыма был другим.

Из окна Сергей отлично видел огромную кучу сухой травы и желтых листьев, которую они с Пантелеичем закончили сгребать и подожгли всего полчаса назад.

Пестрый конус кучи был окутан белым дымом, напоминая миниатюрный вулкан. Налетающий порывами ветер прибивал дым к земле, закручивал лихими петлями, рвал в клочья и швырял тающую на лету голубоватую кисею в отмытые до полной прозрачности окна.

Дорогин отошел от окна, подсел к столу и развернул газету. Он понятия не имел, что именно надеется найти (или, наоборот, не найти) в пестрых столбцах рекламных объявлений. Терзавшее его беспокойство было похоже на тлеющий внутри кучи листьев огонь: оно то исчезало, то разгоралось с новой силой, не потухая до конца ни на минуту с тех пор, как они с Тамарой вернулись из своей неудачной поездки к морю.

Закурив, Сергей бегло пролистал газету и углубился в недра рекламного раздела. Как всегда, ничего интересного здесь не было: объявления о продаже и покупке квартир, офисов и целых предприятий, масса выставленных на продажу старых автомобилей, предложения риэлтерских услуг, броская и безответственная похвальба строительных, подрядных и посреднических фирм… Кто-то искал работу, кто-то ее, наоборот, предлагал, – все это была обычная шелуха, не имевшая никакого касательства к снедавшему его беспокойству.

«Чепуха, – подумал он, отбрасывая газету в сторону и закуривая новую сигарету. – Чушь, чепуха и расходившиеся нервы. А все потому, что там, в Одессе, я дал слабину и положился на волю обстоятельств и бравые правоохранительные органы. Уж очень голова болела… Самарина нужно было стереть с лица земли, и тогда все снова стало бы спокойно и просто.»

Он наклонился, чтобы подобрать свалившуюся со стола газету, и замер в неудобной позе, раз за разом перечитывая каким-то чудом ускользнувшее от его внимания объявление: «Туристическая фирма „Москвичка“ объявляет конкурсный набор опытных инструкторов по подводному плаванию. Требования к конкурсантам: опыт работы на больших глубинах, хорошее здоровье и порядочность».

Сигарета обожгла ему пальцы. Сергей не глядя сунул ее в пепельницу и вынул из пачки новую.

«Вот оно что, – думал он, разминая сигарету. – Вот что не давало мне покоя. Значит, фирма „Москвичка“ осваивает новые горизонты. Теперь у них новый вид услуг – подводное плавание… Выходит, Самарин жив и здоров и гуляет на свободе, а ящики спокойно лежат на доступной для аквалангиста глубине и ждут, когда их оттуда поднимут. Теперь это будет какая-нибудь частная яхта, идущая в Турцию для участия в парусных гонках, или что-нибудь еще в этом же роде – например, рыбацкая посудина, якобы заблудившаяся в результате поломки компаса.»

Сигарета, которую нещадно мяли пальцы Дорогина, наконец лопнула, и табак посыпался на пол. Сергей безучастно уронил ее и взял еще одну. Он поймал себя на том, что снова начинает ее мять, и торопливо прикурил, не сразу добыв из зажигалки огонь.

«Значит, Самарин отмазался, – думал Сергей, делая глубокие, на весь объем легких, затяжки. – Значит, ему удалось спихнуть ящики в воду и как-то откреститься от всей этой кучи трупов. Теперь у него снова свободны руки, и, пожалуй, на свете не осталось никого, кто знал бы про золото. Никого, кроме меня и Тамары.»