Колесница Джагарнаута - Михаил Иванович Шевердин

любезно перевел Сахиб Джелял. — Война сама по себе есть зло!

— Кому же зло причиняет эта война? — еще более подозрительно спросил Фриеш. Лицо его побагровело.

— Нам, купцам, война мешает. Купцы мирные люди.

— Почтеннейший Сахиб Джелял придерживается взглядов асмаили, а исмаилиты — мирные люди, — поспешил на помощь Сахибу Джелялу хозяин.

— Кто за мир, тот наш враг! — воскликнул распетушившийся Фриеш. — Я с позиций деловых людей. Чем больше войн, тем выше цены.

— Ну, а вы, господин красный генерал? — повернулся он к Мансурову. Что вы имеете сказать на сей счет?

Но Сахиб Джелял не дал ответить. Он взял Алексея Ивановича под руку и громко обратился к сидевшим за столом:

— Просим извинения. Кони заседланы, позвольте вас покинуть за приятной беседой.

— В чем дело? — раздраженно заметил Фриеш, когда хозяин, проводив гостей, возвратился. — Что здесь делает этот большевик? Что здесь происходит?

— Учтите, господин Фриеш. Большевики сейчас командуют в северной части страны, малейшие осложнения, вы понимаете, повредят нашему делу.

— Какого черта он шляется тут? Он разнюхивает. Как бы он не попался мне или моим на глухой тропинке. Эти большевистские комиссары опасная публика…

— Смею заверить, — успокоительно заметил Али Алескер, подливая в рюмки собственноручно из изящнейшего графина, — господину комиссару не до наших дел. Попробуйте, пожалуйста, подлинный арманьяк, прямо из Франции. Да, наш комиссар здесь совсем не для того, чтобы мешать кому-то. Он уезжает в Россию на театр военных действий. Получил уже назначение… А здесь он ищет свою жену.

— Жену?! — удивление отразилось на всех лицах.

— Да, удивительная история в духе Лейли и Меджнуна. Господин комиссар имеет жену-персиянку из племени благородных джемшидов.

— Я слышал кое-что… — заметил Фриеш. — Говорили о похищении мальчика… Но как получилось, что у русского большевика жена мусульманка? Это невозможно с точки зрения шариата. В любой мусульманской стране за такое казнят без пощады.

Вежливая, снисходительная улыбка не сходила с губ Али Алескера:

— И в Иране законы столь же строги и справедливы. Но бывают обстоятельства. У нас есть неписаный закон: сильный топчет слабого. И потом, муж имеет такое же право на собственную жену, как на любое недвижимое и движимое имущество. Комиссар — муж, и местные власти обязаны содействовать ему в возврате жены на супружеское ложе… А впрочем, в Западной Европе не те ли же законы?

— Да, но…

— К тому же выяснилось, что та джемшидка «девон бача», блаженная, одержимая. И вряд ли она добровольно пожелает вернуться к супругу-кяфиру… Она полна религиозного экстаза. Ну, а там на месте, в кочевье, вряд ли комиссара, да еще русского, встретят с восторгом. Джемшиды — народ меча и копья…

— Остроумно!

— Мы предупредили господина комиссара. Мы не имели возможности дать ему охрану.

Все так же улыбаясь, Фриеш развел руками.

— Остроумно! Блестяще! А не поехать ли нам, скажем, на охоту… Где кочевья, как вы сказали, этих джемшидов? Хотелось бы мне посмотреть на… супругу большевика…

— Нет, ни в коем случае. Сейчас администрация астана будет обладать тем, что называется у юристов «алиби». А если… Словом, вам никак нельзя приближаться к кочевьям и на сто километров. С нас могут спросить, и строго спросить. А что спросишь с джемшида, дикаря, фанатика?

Он осторожно сдерживал буйные порывы господина Фриеша, воинственное настроение которого росло с каждой рюмкой превосходного арманьяка. Али Алескеру пришлось сослаться на то, что в кочевья джемшидов не на чем ехать.

Верховья Кешефруда гористы, местность пересеченная, автомобиль не пройдет, а все кони из конюшни находятся на альпийских пастбищах.

— Да и о чем говорить! Господина комиссара сопровождает уважаемый Сахиб Джелял. Сахиб Джелял исмаилит, враг войны. Но, вы знаете, исмаилиты к тому же и… ассасины!

Напоминание о кровавой секте ассасинов наконец убедило воинственного швейцарца-банкира, и он отправился отдыхать, напевая и безбожно путая мотив «Дранг нах Остен…».

А тот, о ком шел на мраморной террасе этот странный разговор, неторопливой рысцой ехал по степной дороге на прекрасном текинском, чистых кровей жеребце из Алиалескеровых конюшен. Рядом важный и прямой, как свечка, восседал на таком же бесценном коне Сахиб Джелял. В седле и Мансуров и Сахиб Джелял чувствовали себя не менее комфортабельно, чем в машине. Автомобильных дорог в кочевьях джемшидов, куда они направлялись, не было. Свой «мерседес» поэтому Сахиб Джелял оставил в гараже Баге Багу. Аббас Кули, неожиданно присоединившийся к ним, был в восторге от верховой прогулки и, по старой неугомонной привычке, то скакал далеко впереди, то отставал, чтобы покружить по степи.

Воинственные белуджи — личная охрана Сахиба Джеляла — белыми джиннами маячили на самом горизонте и порой совсем сливались с облаками, скользившими по низкому серому небу.

О том, что Шагаретт с сыном по-прежнему живет в джемшидском кочевье, Алексей Иванович узнал сейчас же по приезде в Мешхед. Это подтвердил при первой же встрече и Сахиб Джелял, тоже находившийся по своим торговым делам в столице Хорасана и посчитавший своим долгом нанести визит старому своему знакомцу.

И Алексей Иванович тогда же решил при первой же возможности возобновить поиски своей потерянной семьи, тем более что обстановка в Хорасане была теперь очень для этого благоприятная.

Неожиданно оказавшись в Баге Багу, Алексей Иванович по совету Сахиба Джеляла решил использовать вынужденную задержку, как он сказал, «для устройства личных дел».

Поиски своей семьи Мансуров не прекращал все последние годы. Ему не удавалось поехать самому за границу, хоть он и страстно рвался туда. Он мог действовать только по официальным дипломатическим каналам. Сына и жену разыскивал Наркоминдел. В предвоенные годы отношения СССР и Ирана ухудшились. Все запросы остались безответными. Позже Мансуров получил официальное уведомление, что госпожа Шагаретт не желает возвращаться в СССР. Проверить эти утверждения не представлялось возможным.

В 1940 году Алексей Иванович наконец получил визу и поехал в Иран. Он объездил горы и степи в районе Мешхеда и Кучана. Но в поездках его окружала стена, не оставлявшая ни малейших лазеек. А сам губернатор Мешхеда на одном из приемов не без иронии сказал: «Райская красота и прелесть госпожи Шагаретт повергает в прах всех нас, и было бы в высшей степени несправедливо, чтобы страна Хафиза и Саади лишилась столь дивного украшения, каким является этот божественный цветок».

Так и уехал Алексей Иванович, не повидав жены и сына. А он убежден был, что Шагаретт любит его и рвется к нему. Перед самым его отъездом к нему зашел Аббас Кули. Тот самый бывший контрабандист, преданный проводник водохозяйственной экспедиции у подножия Копетдага, который, как оказалось, впоследствии совершил паломничество к святыне шиитов мавзолею Резы, сделался