Добрые Люди - Дмитрий Александрович Тихонов

а на небе зажглись яркие звёзды. С гор тянуло прохладой. Я зябко передёрнул плечами и запахнул новый камзол. Милид стоял у перекрёстка, подперев плечом фонарный столб. Убедившись, что я его заметил, шулер скрылся в тёмной подворотне. Ничего не оставалось, как пойти следом.

В переулке фонари отсутствовали — темно, хоть глаз коли. В глубине, шагах в двадцати, виднелось окошко, из которого лился слабый свет, у окна стоял человек. Я направился к нему, не обращая внимания на тихие шорохи за спиной — должно быть щуплый перекрыл выход. Ожидаемый ход, но не до конца понятный: Милид услышал нужные слова и прекрасно понял кто я и зачем тут, но зачем-то решил подстраховаться.

— Ты за Милида интересовался? — спросил шулер.

Говорил он невнятно, словно жевал слова.

— Я.

— Чем обязан?

Я на всякий случай обернулся. Три тени замерли шагах в десяти, перекрывая проулок. Проверял ли меня одноухий, или эта троица тоже была посвящена в дела братства — я не знал, а посему решил не раскрывать карты сразу.

— Глам из Вура весточку передал. — Я назвал имя довольно известного в узких кругах игрока из Довура и судя по кривой ухмылке Милида этого человека он знал. На всякий случай я добавил веса словам слабым выбросом силы. У меня не было ни времени ни уж тем более желания упражняться с шулером на тему «а что ты за кого знаешь?» и доказывать, что я не «крыса».

— Ну пойдём пожужжим, коли так. — Шулер спрятал руки в карманы и вразвалочку направился вглубь переулка.

Я пошёл следом. Троица осталась на месте.

— Ты бы эту свою штуку не светил, — посоветовал мне Милид. — Сегодня город шумит, глядишь и сюда нюхачи набегут.

— Зачем весь этот маскарад? — Я погасил поток.

— Дела нынче такие, брат. Псы шмон наводят. Палку засунули, понимаешь, и по дну елозят, воду мутят, а по утру жмуры в Вельсе всплывают. Кто? Кого? За какую делюгу? Сечёшь?

— Секу.

— Ну тады не серчай. Ходь сюды.

Милид юркнул в подворотню. Тут горел одинокий фонарь. Шулер замер у массивной дубовой двери, усиленной широкими кованными полосами металла, и постучал длинным хитрым кодом, да таким, что я не смог запомнить и трети перестуков. Чуть погодя дверь отворилась и мы зашли внутрь. Я почему-то не удивился, когда в нос ударил сладковатый запах — Милид привёл меня в притон, который как две капли воды походил на тот, где нас с Тэсс встречал алианец. Обычай у них что ли такой в Тизской марке? Впрочем, не моего ума это дело.

Шулер ловко лавировал между бродящих по залу обкуренных бедолаг, так что я с трудом поспевал за ним. Из зала вела лестница на второй этаж, куда мы и поднялись. Тут собрался иной народец: полуголые девицы в масках виляли бёдрами, забравшись прямо на стол перед шумной компашкой атлетичного вида обнажённых мужиков; кто-то уже умудрился стянуть одну из танцовщиц и теперь под весёлые комментарии окружающих стягивал с той остатки одежды; другие мерялись силой в борьбе на руках; иные же и вовсе лежали без чувств. Одним словом — оргия. Милида тут знали и норовили затащить к столу, но одноухий сноровисто выкручивался, отпускал сальные шуточки и шлёпал девиц по ягодицам. На меня косились, но вопросов не задавали. Я же старался не выказывать презрения, что давалось нелегко.

Проскочив верхний зал, мы вышли в коридор, и шулер замер у обшарпанной двери. Он снял с шеи цепочку на которой висел внушительных размеров ключ и отпер замок. В комнате стоял стол и два стула. Окно забрано плотной занавесью. Свечи в настенных канделябрах прогорели на треть. Милид запер дверь, открыл шкаф, вытащил оттуда нефритовый шар и повёл рукой над ним — почти все звуки разом померкли, лишь шипели фитили, да скрипели половицы.

— Ну вот и славно. Дорогая штуковина, но зато надёжная. — Милид широко улыбнулся.

Как я и предполагал — зубы с правой стороны отсутствовали, да и оставшиеся походили на чёрные пеньки.

Одноухий поставил на стол бутылку недурного вина, и наполнив кружки, плюхнулся на стул, закинув ноги на стол. Я сел напротив. Попробовал вино на вкус и одобрительно крякнул:

— Цванийский мускат, не дурно.

— Другого не держим, — осклабился Милид. — Ты от Карпа или?

— От Карпа.

— Тогда для тебя письмо, надо бы передать мастеру гильдии. Правда Торс ван Сот лыжи навострил, так что у тебя пару дней, не более. Завтра с утра он отправляется на мессу, после принимает гостей в своём особняке. Это у прудов, за Графским мостом. Дом с эркерами, крыша с зелёной черепицей, не перепутаешь.

Милид отхлебнул вина и продолжил:

— Если завтра не с руки, то тогда лови у ворот или за воротами. По слухам он должен будет после завтра с утра покинуть Тизу через Северные ворота. Но я бы не затягивал. Сейчас на стенах белые сидят, сам понимаешь.

— Кстати, почему? Почему клирики несут дежурство и ходят в патрули?

— А ты не в курсе? — Милид вкинул брови.

— Нет.

— Тады слухай сюды.

Шулер убрал ноги со стола, сел ровно и, подлив себе вина, выдал:

— Короче попёрла с гор какая-то херовина. Неделю тому у восточных ворот покоцали солдат из караула, говорят на кусочки их порвало. На следующий день уже за внешней стеной напали на патруль и разворотили казарму. Подоспевшие белопёрые вроде как справились. Не спрашивай, что или кто там шухера навёл. Законники никого не подпускали, а тех, кто что-то видел упекли за стены Храма. Но вот потом уже, когда на стены белых натыкали, кое-какие слухи просочились. Поговаривают, что это Лунных людей проделки. Усёк? Вашего брата подозревают. Ну не хрень? Слишком топорно ведь же. Или нет? Судя по твоей ухмылке, ты в курсах за этот кипишь.

Я догадывался, какая хрень попёрла с гор. Тэсс упоминала, что изменённые светятся от воздействия святой силы.

— Нас это не касается, — ответил я.

— Не, погодь! — Милид подался вперёд. — Вас-то может и не касается, а я вот тут сижу, в Тизе. Сечёшь? Ты скажи, что за херь-то? Может ноги пора делать, а я тут яйца чухаю.

— С этой хренью клирики справятся, будь спокоен. А вот то, что притащил с собой ван Ауден, вот это серьёзно. И я не про