Леди и война. Цветы из пепла - Карина Демина

Или хотя бы часик...

Так разве ж позволят? Леди Нэндэг не упустила случая нажаловаться Тиссе. А Тисса тотчас бросилась его спасать. Или воспитывать. Урфин чувствовал, что сейчас на него будут воздействовать. Лаской. И не имел ничего против.

- Опять плохо?

Всегда плохо, но сейчас почти уже хорошо.

- Ребенок...

Она расстегнула камзол и помогла выпутаться из рукавов, которые вдруг стали тесными.

- ...я когда-нибудь говорил тебе, что ты - сокровище? И что я тебя люблю до безумия?

Рубашку он сам стягивает. А вот со шнуровкой корсета не справится. Но Тисса приходит на помощь.

- И не скажу... вот такая я сволочь.

- Лежи.

На ковре лежать хорошо, приятно. И запах мази, оставленной Кайя, не раздражает ничуть. Мазь едкая, и шкуру в очередной раз сожжет, но от нее станет легче. А завтра он попробует снять корсет. Ненадолго. Минут десять для начала...

- Леди Нэндэг говорит, что мужчины никогда не взрослеют. Они до самой смерти остаются вредными мальчишками.

- Не верь ей. Она меня не любит.

- Зато я тебя люблю.

- Сильно?

- Очень, - Тисса поцеловала его в висок.

Но от укола это не спасло. Опять огня плеснули в кровь. И Урфин сжал зубы, чтобы не зарычать.

- Потерпи.

На него набросили покрывало. Нет, все-таки хорошо лежать... ковер мягкий, а пол твердый. В итоге - полная гармония. И Тисса рядом.

- Спой, - попросил Урфин. - Про Биннори... я помню, как ты пела.

К двум сестрам в терем над водой,

Биннори, о Биннори...

Урфин закрыл глаза. Он чувствовал себя старым, разбитым и при этом счастливым...

В нору Юго вернулся раньше обычного.

Последние дни требовали его постоянного присутствия, а сейчас и вовсе пришлось задержаться на три дня. Нечеловеческая работоспособность рыжего мешала собственным планам Юго.

И он немного беспокоился за девчонку.

Сбежит?

Юго не стал ее связывать и запирать. Оставил воду, хлеб и запас свечей. Велел сидеть тихо... она была послушной девочкой. Упрямой. И старательной.

Терпеливой.

Ответственной.

Чтобы он вот так когда-то сам ломал собственное тело, раз за разом повторяя упражнения? Дотошно. Медленно. Сжав зубы и побелев от напряжения? Превозмогая боль в мышцах и то незабываемое ощущение натянутых до предела сухожилий? Когда еще немного и кости с хрустом разойдутся?

Она занималась, даже когда думала, что Юго уходил. Вставала напротив стены, закрывала глаза, вдыхала глубоко-глубоко, словно смиряясь с тем, что предстоит, и начинала повторять аркан за арканом.

И ведь получалось же.

Жаль, если сбежит.

Но если сбежит, Юго не станет ее искать. Пусть себе... в Городе хватает ничейных детей, другую подберет. Или другого. Рыжий разрешил.

Рыжий предложил взять несколько учеников. И помощников... и кого Юго сочтет нужным, главное, чтобы работа делалась, а работы ныне всем хватит.

И все-таки он нашел время вернуться, заранее смирившись с неизбежным.

Сэйл спала, зарывшись в кучу тряпья, и плакала. Худенькие плечики вздрагивали, по грязной щеке ползли слезы, а кулачки прижались ко рту. Губы искусала до крови.

Между ней и стеной, словно защищая от холода, лежал кот. Хвост его нервно подрагивал, а взгляд выражал крайнюю степень неодобрения: нехорошо бросать детенышей одних надолго.

- А я думал, ты издох, - Юго протянул руку, чтобы погладить кота, но тот зашипел.

Злится. Не издох, но похудел изрядно и разменял половину уха на пару свежих шрамов.

- Нет, я рад, что ты выжил. Пойдешь ко мне в контору? Заместителем? Ты мышей ловишь, я крыс...

Отвечать было ниже кошачьего достоинства, и зверь отвернулся. А Сэйл пошевелилась и, тоненько всхлипнув, открыла глаза.

- М-мастер?

Она называла его так с самого первого дня, и Юго не возражал. Было приятно. Он мастер, она - ученица, которая когда-нибудь тоже станет мастером. И разве это не достойная судьба?

- В-вы в-вернулись? - слезы опять хлынули из глаз.

Достойная... терпеть боль. Уродовать себя ради того, чтобы стать лучшим...

- Вернулся.

Она вдруг бросилась на шею и прижалась, дрожа, словно в лихорадке.

...и все-таки стать этим самым лучшим.

- Ну, что случилось? - Юго совершенно не умел утешать детенышей, тем более что Сэйл была с него ростом.

- Я... я думала, что вы тоже умерли. Все умерли... - ее трясло так, что зубы клацали.

- Кто умер?

- Папа... и мама... и брат тоже. Он заплакал и его нашли. А еще сестра... у меня красивая сестра была... она хорошо спряталась, и сидела тихо...

Но это не спасло. Сколько было сестре этой девочки?

- Их убили те люди, которых ты мне назвала?

...лучшие имеют право выбирать заказы.

- Д-да. Наш управляющий. И еще другие. Они...

- Ты видела?

Кивок.

Видела, и должно быть, не только, как убивают. И воспоминания заставили Сэйл подобраться. Она отстранилась и вытерла слезы.

- Простите, я больше не буду плакать... я сделаю все, что вы скажете. Я буду стараться.

И у нее получится. Она станет мастером и будет брать заказы. Приходить ночью в чужие дома и дарить смерть незнакомым людям. Быструю ли, медленную ли... порой - мучительную.

Будет пытать.

И научится получать от чужих мучений удовольствие, которое заглушит собственную боль. Или сойдет с ума, когда мертвецов за спиной станет слишком много.

- Не прогоняйте меня, пожалуйста, - Сэйл обняла кота, который с безразличным видом устроился у нее на коленях.

Юго не прогонит.

Он будет учить тому, чему сможет, не изуродовав. Но не для того, чтобы сделать мастером, а чтобы она могла защитить себя. И семью.

Иначе какой прок от этих умений?

Первая проблема родителей - научить детей, как себя вести в приличном обществе; вторая - найти это приличное общество.

О сложностях семейной жизни.

Мы летели.

По реке, скованной льдом, который хрустел под полозьями саней. И весело заливались бубенцы на упряжи, а Кайя, не способный усидеть на месте, подгонял лошадок свистом.

Мальчишка.