Пара для саламандра. Академия драконьего пламени - Мария Вельская

Краэнг перетягивает ногу, а Коэран молча проверяет какое-то оружие.

Большие двери перекрыты балкой, но она уже вся в трещинах.

— Пришла. Это хорошо, — впервые на непроницаемом лице этого скрытного василиска вижу тень облегчения.

Краэнг подмигивает и вдруг, посерьёзнев, добавляет:

— Ты молодец, малышка. Извини, если что.

Где-то что-то сдохло.

Перевожу снова взгляд на того, кто продолжает бережно сжимать меня своими руками. Шиаргат словно чего-то ждёт, смотря с почти болезненным любопытством, скрытой мольбой. Зато я не жду больше. Двери сотрясает новый мощный удар, все подбираются.

Один из драконов — совсем молоденький мальчишка, кажется, бронзовый, копошится в углу, но ему не дают подняться. Ранен?

Сердце гулко и отчаянно бухает.

Да, может это неправильно. По-детски, не хитро, не несёт для меня никакой выгоды. Может, несёт равнодушие и насмешки, но стоять и молчать, предавая своим молчанием всё самое дорогое, я не могу.

И именно поэтому осторожно высвобождаюсь. Кайсар выпускает неохотно, сжимает губы в одну линию, хмурится. Что успел себе надумать?

В зале воцаряется напряжённая звенящая тишина. И именно в этот момент, когда от очередного мощного удара взвиваются в воздух осколки стёкол, я разжимаю слипшиеся от волнения, пересохшие губы, и громко произношу:

— Пока неба купол стоит и светила светят, пока моря текут и реки не обратились вспять. Пока наши крылья ловят воздух, пока мы способны летать крылом крылу и вместе шагнуть в закат, я клянусь перед всеми богами и миром, что в здравом уме и по зову сердца признаю тебя, Шиаргат Акайо Асайши, своей истинной парой! Я люблю тебя!

Мне казалось, что я говорила тихо. Но не обольщалась — каждый дракон в зале, а то и за его пределами, слышал мои слова.

Всё застыло, замерло, навалилось до предела. Свернулось в груди неприятным, до слёз, узлом. Если он промолчит… если просто примет мою любовь, ничего не отдавая взамен, мир это примет. Но вот смогу ли я так жить?

Не было трескающегося камня, отражённой атаки, вспышек изумрудных заклятий.

Было лишь напряжение, как перед грозой. И чужие глаза, что затягивали, как в омут. Они наливались золотым светом, как и волосы. Они покоряли, сводили с ума, заставляя облизнуть губы. Они клеймили, перекрывали воздух.

Они не давали сомневаться, забыть, отвернуться.

Между тонких губ драконьего владыки промелькнул раздвоенный язык. Вертикальный зрачок расчертил золото.

— Я люблю тебя, Найана Сарган, — низкий бархатистый голос разорвал тишину, заставил вспыхнуть пламенем с ног до головы.

Драконица во мне тоже радовалась. жадно вслушивалась в каждое произнесённое слово, порыкивая.

— Пока не падут небеса и мы способны летать крылом к крылу, вечно и неизменно будет то, что ты моя истинная пара, — голос обнял бархатным плащом, обволок нежностью и восхищением.

Не было ни надменности, ни ультиматума, ни противостояния. Лишь принятие и жаркий восторг.

— Отныне и навсегда. Да будет так. Я признаю это.

И с последним произнесённым словом мир изменился. Всё затопило пламенное сияние, полное света, искр и трескучего огня. Это пламя окутало фигуру Шиаргата, обняло её, взвилось выше, накрывая весь зал и уходя за его пределы.

И, когда все присутствующие ящеры упали на одно колено, склоняясь, я поняла, что у нас получилось.

Я улыбалась, чувствуя, как по щекам текут слёзы, а меня уже тянуло туда, ввысь, вперёд. К нему.

И в этом пламени проступили контуры сильного мужского тела. Перекатывались мышцы. Сверкали очи саламандра. Раскрывались призрачные драконьи крылья, удерживая нас обоих в воздухе.

Меня крепко притянули к этому телу, согревая и одаривая такой вспышкой нежности, что это показалось сном.

Однако, в этот момент рухнули двери, но ворвавшиеся фигурки просто не успели ничего сделать.

Казалось, над всей столицей, над всей страной прогремел торжествующий голос, переходя в шипение:

— Я ваш император! Я есть закон и право власти! Склонитесь передо мной и повинуйтесь, нераз-ссумные дети…

— Мне и моей Леди, моей Паре, моему С-ссвету! Ибо она есть моя совес-сссть и ваша с-справедливость!

И тень огромной золотой саламандры накрыла, казалось, всю империю, не то, что столицу.

Мы победили. За долю секунды. Вот это настоящая сила любви!.. Как говорится, добрым словом и писто. то есть хвостом. Огненным.

Я задумчиво перебирала конспекты по Травам, вспоминая схватку во дворце. Прошла всего неделя, а, кажется, что уже целая вечность.

Вечность чужой зависти и лёгкого (попробовали бы серьёзное выразить) недовольства. Вечность пристального внимания знакомых и незнакомых чешуйчатых. Скоро хвост задымится! Вечность без моего кайсара, без чужого ласкового шёпота, без объятий, дарящих уверенность и силу.

Всё же получилось? Получилось! Тогда почему я чувствую себя настолько. неустроенной, пожалуй?

Глупость какая-то.

Может, потому, что с того момента, как вернувший себе силу саламандр шустро свернул в бараний рог всех своих подданных и принялся устанавливать новые порядки, мы больше не виделись? Нет, ко мне приставили охрану, мне приносили снова приятные маленькие сувениры. Даже трёпку от Дррахана Ирша мы с Миром и Ко получили за несогласованные с руководством действия и риск.

Да что там говорить, я вот даже видела краэнга! Буквально вчера забегал — теперь уж его с императором никто не спутает! Пользуется моим временным расположением, а, может, просто возможностью скинуть с себя, наконец, опостылевшую власть.

Не таким уж дрянным драконом оказался Аргат. Чрезмерно язвительным, пожалуй. Дамский угодник и, одновременно, ненавистник. Эдакий оскорблённый когда-то в лучших чувствах и убеждённый теперь холостяк.

Сейчас он явно пользовался возможностью — пока братец не припряг — отдохнуть на полную.

Я тихонько посмеялась себе, но чужую наглость спустила. Умеет же быть обаятельным, нахал!

В общем, все были, всех видела, едва сбежала после активных расспросов одногруппников, а моего лорда не было.

Как будто после признания я перестала для него существовать. Глупо так думать, знаю. Но что-то точит, тревожит.

Отложила конспекты, уставившись взглядом в стену. Нет, не могу так.

Словно ощутив мои мысли, пространство вдруг всколыхнулось, вспыхнуло, пошло волнами — и переход раскрылся, выпуская знакомую фигуру. Вот только плащ на боге саламандр стал светло-золотистого оттенка, а лицо разгладилось, став более юным и прекрасным, словно ловя вечно неземное сияние.