Офицер Красной Армии - Владимир Поселягин

Капитан изумлённо замер.

— Подождите, товарищ майор. То есть вы хотите сказать, что мы тут немного повоюем, поиграем мускулами, и нас вернут обратно?

— Такой план был, – кивнул я. – Танкистов у партизан хватает, как раз наберётся на сорок–пятьдесят машин. Сдадите им технику и тем же транспортом обратно. Я за вас перед самим Сталиным лично поручился. Как я понимаю, ваша часть стоит на месте, командир бригады должен был быть извещён о вашем скором возвращении.

— Батя ничего не сказал, да и занят он тогда был… В принципе мне всё ясно, остальное буду смотреть по поступлению новой информации. Какие есть задачи для меня на ближайшее время?

— Начинайте формировать батальон из двух танковых рот и разведывательно–дозорного взвода, мотострелковой роты, зенитного взвода и подразделений обеспечения. Ориентировочно батальон будет состоять из двадцати пяти боевых машин. Остальные пойдут старшему лейтенанту Воронину. Он, кстати, уже должен быть на месте вашего базирования и приступить к формированию своего батальона.

— Мы имеем связь с базой, пока сообщений о появления этого Воронина не было.

— Ещё будет. У него на руках будут все приказы по формированию, с ним должен будет прибыть капитан Малкин, начальник штаба бригады, куда входят оба ваших формирующихся батальона. Это вроде всё, остальные организационные вопросы к Малкину, коды для связи я сейчас дам, у меня только один вопрос. Когда закончите снимать технику с платформ?

— При вас, товарищ майор, уже пять машин сняли, ещё час, и всё. Да и боеприпасы тоже почти все перевезли. Нам обещали восемь машин, но пока в наличии всего три, когда будут остальные?

— Через полчаса, когда наши закончат с перевозкой отбитого ценного груза у немцев. Мне уже доложили, что там немного осталось, на одну ходку. Я там не командую, пришлые специалисты занимаются.

— А, это те, что суетятся на другой стороне станции? Постоянно что‑то увозят с того небольшого эшелона, что стоит на тупиковой ветке.

— Именно. В общем, задачи на ближайшее время я вам поставил, перегоняйте оставшуюся технику на базу и начинайте формирование батальона. Скоро к вам будет поступать пополнение как в людях, так и в технике. Как я слышу, на подлёте очередная партия транспортников. В общем, работайте, если что, я на аэродроме, встречаю гостей.

Распрощавшись с капитаном, оставив его дальше руководить снятием с платформ оставшихся единиц бронетехники, мы на броневике с охраной, ехавшей следом, направились по улочкам Чернигова к выезду из города, где уже совершил посадку первый транспортник второй группы.

24 мая. 17 часов 14 минут по московскому времени. Шоссе Чернобыль – Чернигов. Первый танковый батальон трофейной техники Героя Советского Союза капитана Шереметьева

Сидя на краю люка башни, отчего ноги свешивались внутрь танка, капитан держался одной рукой за крышку люка и, покачиваясь в такт движению машины по неровной и пыльной дороге, размышлял о сегодняшнем дне. Если сказать честно, то с момента быстрого формирования механизированной бригады их часть в семь утра выдвинулась в сторону Чернобыля. Ладно это формирование, которое прошло для капитана с шокирующей быстротой. Сам он в этом мало участия принимал, только выслушивал рапорты начальника штаба батальона. Вот тому пришлось изрядно поработать, и в данный момент он спал в кузове „Ганомага“ что шёл позади танковой колонны.

Так вот на момент начала движения спецы Фролова нанесли на все танки эмблемы какой‑то немецкой части. Причём схожие и нет эмблемы были на всей технике.

Первое изумление не только у капитана, но и у большей части экипажей боевых машин вызывало то, что пришедшие инструктировать их офицеры мангруппы в доступной форме пояснили, что колонны, разделившись, пойдут по одной дороге с промежутком в пять километров совершенно открыто и можно сказать нагло. На передовых машинах будут сидеть бойцы, одетые в форму Вермахта и говорившие по–немецки. Тем танкистам, что были схожи обликом с настоящими арийцами (это вызвало смех в рядах танкистов, там было много таких), должны быть в комбинезонах немецких танкистов, чтобы не выбиваться из образа. Вот и сейчас кроме капитана на башнях сидел шестеро танкистов–блондинов в чёрных комбинезонах и чёрных пилотках.

Поначалу танкисты шугались спокойно проезжающих по шоссе немцев, но чуть позже, обнаглев, уже махали руками и даже козыряли постам жандармов на перекрёстках, но это были уже совсем наглые. Капитана порадовало, что его подчинённые выполняли категорический приказ Фролова не выдавать себя и двигаться спокойно, хотя у многих парней были свои счёты к нацистам.

Батальон Шереметьева двигался в составе мангруппы Фролова, а вот батальон старшего лейтенанта Воронина, с которым капитан уже успел познакомиться, двигался впереди, километрах в пяти–восьми. Причём ладно бы они двигались по шоссе со средней скоростью в тридцать километров в час, так ещё основная колонна постоянно останавливалась по приказу из штаба бригады и стояла на обочине, ожидая начала дальнейшего движения. Всё это в совокупности с невысыпанием – танкисты были вторые сутки на ногах, во время движения многие спали. Так вот в совокупности всё это заставляло нервничать экипажи от непонимания происходившего. Но всё прояснил сержант–переводчик, что включили в их экипаж стрелком–радистом. Причина такого решения была довольно серьёзной. Все переговоры в эфире теперь велись только на немецком с использованием немецких же кодов. Такие переводчики были у всех командиров подразделений, а так хранилось радиомолчание.

Так вот не выдержавший к десяти часам этой непонятности капитан спустился в боевое отделение танка и, толкнув переводчика, что подрёмывал на сиденье стрелка с наушниками на голове, задал волнующий его вопрос. Тот совершенно спокойно ответил на него, шокировав Шереметьев беспредельной наглостью Фролова.

Как оказалось, с такой скоростью они бы уже к обеду были в районе боёв, что Фролову было не надо, запланирована атака была именно на вечер. Так вот, оказалось, среди техники мангруппы был в наличии самый настоящий пеленгатор. Правда, капитан, зная, что вся техника в бригаде трофейная, не сильно удивился этому, удивился он тому, как его используют. А использовали его крайне продуктивно.

То есть связисты с помощью пеленгатора выявляли источники радиосигнала, а так как понятно, что тут в основном стоят тыловые части немцев, то туда отправляли первоначально разведчиков, если цель оказывалась вполне жирной, то ею занимался батальон Воронина. На момент атаки радисты с помощью пеленгатора ставили помехи в эфире, чтобы не поднялась тревога.

Теперь было понятно, почему бригада постоянно останавливалась и пережидала, а вдали где‑то грохотало и была слышна стрельба. Потом Воронин, после уничтожения очередной выявленной цели, возвращался на дорогу, и эта карусель продолжалась дальше. Тогда, выслушав переводчика, капитан вспомнил, что это уже пятая остановка, и поразился скоординированным действиям подразделений только что сформированной бригады. Пока было время, он прошёлся по машинам своего подразделения, стоявшего на обочине, и спокойно пояснял таким же шокированным командирам танков, что делает впередиидущий батальон Воронина. Это заметно сняло напряжение танкистов, и те уже весело обсуждали наглость Фроловцев.