Пепел и перо - Рэйчел Кейн

постели с ней, точно как те двое, без сомнений, сейчас находились в своей кровати, хотелось забыть на время обо всем остальном. Но момент был неподходящий. Джесс это чувствовал.

Снаружи было до жути холодно, и Джесс сходил за пальто и одеялами. Подъемный мост на воротах был закрыт. Внутри же, в окружении стен, было мало чего, только выложенный гладкой плиткой внутренний дворик, но Джесс с Морган все равно спустились по ступенькам в холодную, залитую лунным светом ночь.

– Смотри, – сказала Морган и указала куда-то. К югу от стен замка часть территории была выделена под садик. Там виднелись живые изгороди и изогнутые аркой железные ворота, за которыми простирался прекрасный маленький оазис. Тихонько шумел фонтанчик, но вода в нем лилась щедро, чуть ли не переливаясь через край и капая в нижнюю чашу. От холода деревья уже скинули свою листву, однако живая изгородь по-прежнему демонстрировала свои пышные, точно вощеные, листья. Несколько цветов, что распускаются зимой, сопротивлялись морозам. Трава же уже стала бледно-желтой.

И все же вокруг было до странности миролюбиво.

Джесс расстелил одеяло, и они с Морган вдвоем уселись на нем, вместе укутавшись вторым. Холодный, чистый воздух пронзал легкие и обращался облачком пара на каждом выдохе, и отчего-то Джесс вообразил, как этот пар очищает его, избавляя от всех еще оставшихся в нем токсинов и страхов. Какое-то время они с Морган молча смотрели на звезды. А потом Джесс повернул голову и понял, что Морган наблюдает за ним.

– Может, все так и будет всегда? – спросила она. – Именно так?

Джесс склонился к ней ближе и поцеловал. На этот раз нежно, но уверенно. Губы Морган были холодными, но такими мягкими.

– Хотелось бы мне, чтобы все могло быть так всегда, – сказал он.

Морган взяла руку Джесса в свои и прижала к щеке – его пальцы были теплыми, а ее лицо замерзшим. Как и всегда, они были точными противоположностями.

– Знаешь, а здесь красиво, – сказала Морган.

– Уже почти зима.

– Нет, правда. Смотри. – Она крепче сжала его руку, и Джесс ощутил какое-то странное покалывание внутри, почти что болезненное, а потом у него начала болеть и голова…

И он увидел. Что именно он увидел, объяснить было сложно, но мир вокруг будто обрел форму и очертания, цвета и ускользающие линии. Все это не имело никакого смысла, однако все переливалось и захватывало дух, точно некая живая, дышащая красота. Джесс наблюдал, как края живой изгороди напротив них расплываются и дрожат, меняя цвета, увидел, как красный древесный сок течет по стволам и веткам, увидел все живое, замедлившееся от холода… а потом боль пронзила голову, точно по черепу ударили топором, и Джесс невольно вскричал, закрыв глаза.

Все внезапно исчезло. Головная боль растворилась, словно вытекшая из разбитой вазы вода. Рука Морган прикоснулась ко лбу Джесса, отгоняя последние отголоски боли прочь, и Морган прошептала:

– Прости, я не знала, что будет больно.

– Это… – Он едва ли был в силах сейчас говорить, в горле как-то странно пересохло. – Это то, что ты видишь? Что видят скрыватели?

– У меня к этому талант. По крайней мере так мне говорила мать Вульфа. Цвета, которые ты видишь, это квинтэссенция, элемент жизни. Он существует во всем, и в живом, и в неживом. Разница между живыми предметами и неживыми… меньше, чем ты мог бы подумать. Вопрос лишь в… активизации. Или ее отсутствии. Все мы сделаны из одного и того же внешнего материала.

– Тебя научили этому в Железной башне?

– Нет. Там нас учили прямо противоположному, но, как обычно, солгали. Ложь, слой за слоем, год за годом, пока никто уже не будет в силах отличить правду. Нас предупреждали о том, что, если будем подвергать их правила сомнениям, мы сойдем с ума и станем как Жиль де Ре, но это неправда. Квинтэссенция не является добром. Но и злом она тоже не является. Это просто сила как огонь. И в башне никто не хотел, чтобы мы использовали эту силу такой, какая она есть. – Морган сомневалась мгновение, а потом добавила: – Мне нужно кое-что тебе показать. Пойдем.

Джесс подошел следом за ней к скамейке под деревом. Сел, но Морган не села.

– Оставайся здесь. Что бы ни случилось. Понял?

– Почему? Морган, что ты делаешь?

– Помнишь поля?

Воспоминание тут же всецело завладело Джессом. Запах умирающей природы, гниющих полей. Отчаяние и гнев людей.

– Это была просто ошибка, – сказал он. – Теперь тебе лучше.

– Это была ошибка тогда. И я провела время на корабле, обучаясь. Я больше никогда никого не покалечу по ошибке. – Она вышла на середину полянки. – Оставайся на месте, Джесс. Это важно.

Морган вытянула руки. Поначалу казалось, что это не произвело никакого эффекта, но потом Джесс увидел, как из тени выползает мышь. Это была полевая мышь, маленькая, и она неуверенно направлялась по сухой траве в сторону Морган. Остановилась в паре метров и встала на задние лапки, дергая носом.

Новое движение. На поляну выпрыгнул кролик, остановившись примерно на таком же расстоянии. А потом еще одна мышь.

– Этого достаточно, – сказала Морган. – Простите меня.

Внезапно мышь дрогнула на своих лапках, упала, забилась в конвульсиях и замерла в траве. Неподвижно. Джесс подскочил на ноги, сердце у него застучало, и он не знал, куда бежать – к Морган? Прочь от нее? Сейчас он знал только, что перед ним происходит что-то могущественное и что-то плохое.

– Джесс, стой! Оставайся там! – Нетерпеливый голос Морган заставил его застыть на месте, когда кролик тоже потерял равновесие и упал. Задрожал, а потом обмяк. А потом и вторая мышь. Что-то мелькнуло в воздухе над Морган: ночная птица, которая через миг неуклюже шлепнулась в траву.

Замертво.

Насекомые тоже не избежали этой плачевной участи. Пчелы с трудом поднялись и умерли. Черви задергались и погибли. Джесс видел блеск крошечных, как драгоценные камешки, тел, усеявших траву.

Морган открыла глаза и сделала резкий вдох. Взгляд ее в первый миг казался отстраненным и безжизненным. Джесс не смел пошевелиться, и она молчала. Только когда он увидел, как мотылек пролетел мимо Морган и остался в живых, тогда поспешил к ней мимо невидимой границы, в которой лежали мертвые животные.

Джесс схватил ее. Морган была твердой и неподвижной, как статуя. Холодной.

– Морган? Что ты сделала? Морган!

– Я здесь, – прошептала она и моргнула. В ее взгляд отчасти вернулась жизнь, но недостаточно, чтобы утихомирить страхи Джесса. – Здесь. – Ее ноги внезапно подкосились, и Джессу пришлось ее ловить. – Теперь ты видишь. – Она сделала глубокий вдох.

У