Месть фортуны. Дочь пахана - Эльмира Нетесова

— Наши двое тоже накрылись в Магадане. Новый начальник в шизо упек. На месяц. Двух дней не дотянули до выхода. Колотун не перенесли, — перекрестился пахан, пожелав покойным землю пухом и прощенья от Господа за все земные грехи.

— Нынче мне к нему нарисоваться велено. Потрехать хочет. Может, оставит нам наделы, что прежний маэстро подарил? — оглянулся пахан и увидел Задрыгу. Она не посмела выйти из комнаты, но сидела перед открытой дверью, все слышала и видела.

— А когда меня начнете в закон готовить? — спросила тихо.

— Приморись немного! — ответил Пижон, позвав к столу.

Вскоре Шакал ушел к Медведю. Малина решила прошвырнуться по Минску. Капку, вместе со стремачами и Таранкой, оставили в хазе.

Задрыга вздумала закончить свое новое орудие пытки и села неприметно в темном углу за камином. Она толкла стекло в мелкие осколки, засыпала их в капроновый чулок. За нею со страхом наблюдал Таранка, лежа на диване.

Стремачи убирали в хазе. Вымыли полы, убрали со стола. Застелили койки, раскладушки, проветривали комнату и старались не смотреть в сторону Задрыги, пока она их не трогала.

Внезапно дверь распахнулась, и в хазу вошли незнакомые мужики.

— Где Шакал? — спросили зло, шаря глазами по углам.

— Кто такие? Почему вламываетесь в хазу бухарями? — вскочил Таранка, схватившись за нож.

— Из малины Ехидны! Ваш Шакал нашего пахана вчера сходу высветил! Ехидну ожмурили, как последнюю паскуду! И не только его! Ваш мудак виноват в смерти паханов! Кто такое спустит на халяву?

— Так вам что — Ехидны мало? — и не успели фартовые открыть рты, как шея одного из гостей задергалась в петле. Второй получил по переносице Капкиной палицей, чулком, набитым тертым стеклом. Едва ударив, чулок тут же распустился, засыпав глаза мелкими, как брызги, осколками. Они попали за пазуху, в обувь. Третьего взял на себя Таранка, но не справлялся. Кент Ехидны был сильнее, изворотливее. Тог

да на помощь Таранке бросились стремачи. Втроем свалили законника, тот пытался достать нож из-за браслета. Но не получилось. Капка заметила, наступила на руку фартовому. Помогла связать. Забила ему рот носком Боцмана. И повернулась к своим жертвам. Тот, кого она поймала петлей, уже синел. Второй плакал кровавыми слезами. Проклинал Шакала. Задрыга сунула ему в печень головой. Фартовый утих.

Всех троих положили штабелем. Один на другом. Тряпьем, дерюгами забросали. Стремачи тщательно подобрали с пола битое стекло. Задрыга села делать новую палицу, ждала возвращения пахана и кентов.

Шакал, придя к Медведю, первым из паханов выложил свою долю.

Маэстро понравилось, что Шакал не стал ждать, пока другие отдадут. Не тянул резину. Принес положняк раньше всех. Руки не тряслись, когда отдавал деньги.

— Устраивайся, где удобней! — пригласил Медведь. И первым начал разговор:

— Задрыгу начинай готовить к закону. Сам или кенты, это твое дело. Пора ей! За полгода успей. Теперь слухай сюда! — продолжил Медведь, не дав Шакалу открыть рот.

— Новые свои владения возьмешь когда сделаешь веленое сходом! Допер? Раньше отдать не смогу! Паханы загоношатся. Очистись от обоих, всем хайло заткнешь. Тебе это недолго. И еще! Здесь, в Белоруссии — не фартуй! Лягавые — сущее зверье! Я тут родился! Знаю, что ботаю! Накроют, изувечат. Свирепы! Тут ни одна малина подолгу не дышит. И ты — линяй! Как сход кончится — срывайся тут же!

— Кентов мне надо новых! Маловато осталось. Развернуться не с кем. Если будут файные — отдай их мне! — попросил пахан. Медведь спросил коротко:

— Сколько хочешь?

— Пятерых.

— Не многовато сразу столько?

— Управимся! — усмехался Шакал.

— Возьми из малины Питона! Даю! Они с паханом все время грызлись почему-то! Тот их менять хотел. Да вишь, самого нет. Пока нового паханом не взяли, пошлю к ним сявку, чтоб возникли. И к тебе направлю. Их шестеро. Бери всех! Лафовые мужики. Фартовали файно. Питон в дело редко ходил. Они его держали.

— Присылай! Коль склеится, магарыч за мной не пропадет! — пообещал Шакал.

— И еще! Коль слово дал Седому, сам не мокри! Из малины Питона пошли на это дело! Там двое, — бывшие мок

рушники, они быстро уберут суку. Но ты убедиться должен, что Седой ожмурен, — глянул на Шакала строго.

— Кому нужна эта игра? Сам загроблю. Мне не надо помогать, — ответил Шакал спокойно.

— И еще! Если что со мной, Задрыгу не дай в обиду кентам! Мала она пока, в силу не вошла! — попросил маэстро Шакал.

Мала, да крутая! Так о ней все вякают. Эта в помощи не нуждается! Но буду приглядывать. Не оставлю без глаза и грева! — пообещал Медведь.

— Завтра сход закруглится. Я слиняю Седого достать. Потом — лягавого! Тот мне за ходули кентелем заплатит. Потом к тебе возникну, коль живой останусь. А нет — не поминай лихом! — шагнул к двери.

Кенты Черной совы за это время оглядели все центральные магазины города. И остались недовольны. Не порадовал их Минск. На первый взгляд здесь было все. Но… Истинных ценностей, бросающихся в глаза, западающих в душу и память, не увидели. Дешевые меха, низкосортное золото, плохонькие камешки. В картинной галерее — сплошная абстрактная мазня, ни одной хорошей работы. Все пропахло бедностью, убожеством, плохим вкусом. Такое не только украсть, даром давай — не взяли бы фартовые. И в глубине души сочувствовали местным законникам, какого же им доводится тут канать? Вот уж какого надела не захочешь получить. Тут даже трясти некого, не с кого дань взять. Жалели законники местных воров, известных своей прижимистостью.

Кенты вернулись в хазу за несколько минут до прихода Шакала. Узнали о случившемся. А тут и пахан пришел.

— Так и чуял, что паскуды припрутся! Хотел вякнуть, чтоб не смывались. Да решил, сами никуда не намылитесь. Теперь вот Медведь хочет нам кентов Питона подкинуть в малину. Фартовать.

— Не бери, пахан! Кенты за Питона подлянку замостырят в деле. Из мести. Докажи потом, кто виноват, кто больший дурак — мы или они? Хорошие фартовые часу без паха

на не дышат. Либо из своих, или по малинам расхватают. Что ты сек о той малине? — запротестовал Пижон.

— Немного. Но хренового — не доходило, — сознался Шакал.

— Их слишком много для начала! Вот если бы из разных малин. А эти сфартовались! — говорил Пижон.

— Но не возникли мстить за пахана, как эти мудаки! — указал Шакал на кентов Ехидны. И велел сявкам ночью отделаться от всех троих.

— Не бери, пахан! Сами сфалуем, кого приметим! Держись от прокола. Чужой кент, как чужое перо, всегда подводит в трудный момент! — просил Пижон, но никто из законников его не поддержал.

— Пахан! Я, конечно, не в законе. Но дай и мне вякнуть слово! — не стерпела Капка.