Бригада (1-16) - Александр Белов

его правых неизменно достигал цели. Быстрый темп, навязанный Хьюиттом, с каждой секундой ослабевал.

Публика, не слишком искушенная в тонкостях бокса, всего этого не замечала. Она хотела драки, но пока ее не видела. Свист, начавшийся где-то в задних рядах, становился все громче и громче. Немногие смогли разглядеть главное: с начала третьего раунда бой пошел полностью под диктовку Степанцова. Хьюитт уже не решался лезть напролом, опасаясь точных встречных ударов.

Он кружился вокруг Сергея, делая ложные выпады, но Степанцов оставался спокоен и невозмутим. Наступал он, а не его противник, и это было самым важным. На перерыв Сергей ушел, чувствуя свое превосходство по очкам. Теперь надо было удержать и закрепить успех.

В четвертом раунде все так и случилось. Степанцов, внимательно наблюдая за соперником, осторожно наседал, выгадывая расстояние, необходимое для точной атаки. Едва он замечал, что Хьюитт расслабился или потерял чувство дистанции, Степанцов взрывался. Простая, но очень эффективная тройка: правой, левой, правой! Правой, левой, правой!

На третьей минуте, незадолго до гонга, он скорее ощутил, нежели понял, что у противника провисли кулаки. Хьюитт, привыкнув к ударам в нижний этаж, крепко прижимал локти к корпусу, забыв о защите головы, за что и был немедленно наказан.

Последовала моментальная атака на двух уровнях: правой — в корпус, левой — короткий, ничего не значащий замах, который Хьюитт без труда парировал правой перчаткой, и завершающий — мощный правый хук в голову! Удар пришелся через перчатку, но он был настолько силен, что Хьюитт покачнулся.

Теперь самое главное было — не отпустить противника. Насесть на него, прилипнуть-, разорвать, но при этом — не забывать о том, что, увлекшись,

можно и самому пропустить здоровенную плюху, которая в одну секунду может поменять весь ход поединка.

Сергей стал осторожно наступать, выцеливая челюсть или висок Хьюитта. Тот уже поплыл. Его глазные яблоки двигались замедленно, но идеально

координированное тело чернокожего бойца продолжало работать на автомате. Он был по-прежнему непредсказуем и опасен.

Сергей зашел слева. Провел тройку. Хьюитт закрылся и ушел к канатам. Сергей изменил направление атаки. Сделал ложный выпад, сместился вправо и дал мощную двойку, после чего быстро присел, и вовремя. Перчатка Хьюитта просвистела в сантиметре над головой. Если бы Степанцов увлекся атакой и пропустил этот удар, можно было бы открывать счет. К счастью, он не увлекся. Отступил назад, еще один ложный выпад… В этот момент прозвучал гонг. Сергей вернулся в свой угол.

Для него наступал хорошо знакомый каждому боксеру момент, когда контуры действительности начинают дрожать и расплываться. Многоголосый рев толпы уже не слышен, глаза не видят ничего, кроме соперника. Мысли больше не приходят в голову, потому что они не нужны. Они слишком медленны; мышцы работают быстрее мысли. Для того и требуются долгие годы тренировок, чтобы научить свое тело думать самостоятельно. Развить органы чувств до такого предела, чтобы они улавливали малейшие колебания эфира, точно передавая, откуда следует ждать угрозы.

Альберт Назимов дал ему воды. Сергей прополоскал рот и выплюнул воду в подставленное ведерко. Врач нагнул ему голову и стал поливать холодной водой шею, чтобы немного остудить кровь. Во время боя температура тела боксера повышается до сорока градусов. Естественно, работа в предельном режиме не проходит для организма бесследно. Наиболее уязвимым местом оказывается мозг. Поэтому секунданты всегда так тщательно поливают шею, где проходят крупные кровеносные сосуды.

Тренер обмахивал Степанцова полотенцем. Липкий горячечный туман, окружавший Сергея, стал потихоньку рассеиваться. И тут случилось странное.

Точнее, Сергей это понял уже потом. Тогда он не был готов задумываться над происходящим. Савин нагнулся и зашептал ему в ухо.

— Он уже твой! Нагнетай! Хватит боксировать! Лезь напролом, ты его добьешь!

Сергей кивал. Слова тренера приходили к нему будто откуда-то издалека. Он не очень вникал в смысл, зато правильно ухватил главное. С боксом пора заканчивать. Надо переходить к драке. С этой установкой он и вышел на пятый раунд.

С первых же секунд Сергей бросился вперед, отбросив всякую осторожность; Он наносил удары, не заботясь об обороне; бил, словно заколачивал кулаки в неподвижную грушу, но Хыоитт был начеку. За время перерыва он успел отдохнуть и восстановиться, а теперь, когда Степанцов стал бездумно растрачивать свои силы, он окончательно воспрял духом.

Сергей вкладывал в удары всю мощь, удивляясь, почему они не достигают цели. В последний момент Хьюитт успевал сделать незаметное глазу движение и ускользнуть. Удар размазывался по воздуху и Сергей стал быстро уставать. В запале боя он не заметил коварный апперкот, хотя на самом деле догадаться, что он последует, было нетрудно.

Сергей прорвался в клинч и положил плечо на ребра Хыоитта, пытаясь достать его левой. Он хорошо видел ноги соперника в щегольских боксерках с разноцветной бахромой. Казалось, что противник не хочет разрывать клинч и позволяет Сергею маленько повисеть на нем. В таком положении невозможно нанести сильный удар, и боксеры часто этим пользуются, чтобы отдохнуть, перевести дух.

Степанцов уже ждал команды рефери «брек», но произошло нечто противоположное. Хьюитт резко ушел назад и на отходе сильно пробил в разрез, снизу вверх. Боли не было. К пятому раунду бойцы перестают чувствовать боль. Но ощущение было такое, словно кто-то выключил свет. Сергею показалось, что это длилось одно короткое мгновение. Он открыл глаза и увидел прямо перед собой красный настил ринга. Откуда-то сверху доносился гулкий голос, отсчитывающий секунды. «Три, четыре…»

Сергей повернул голову и увидел, что стоит на одном колене. Справа, в двух шагах, он заметил белые брюки рефери. Это был нокдаун.

— Что он делает? Что он делает? — как заведенный, безотчетно восклицал Белов, толкая локтем Лайзу и с трудом сдерживаясь, чтобы не повторять за Степанцовым его движения.

Но девушка при всем желании не смогла бы ему по-мочь: она ничего не понимала в боксе… Через секунду все повторялось, хотя Белов и сам знал, что свой вопрос в пустоту, но все равно ничего не мог с собой поделать. Этот парень губил все прямо на глазах. В третьем раунде он утвердил свое преимущество над соперником, а в четвертом — смог его увеличить.

Но в пятом… В пятом его словно подменили. После перерыва на ринг вышел не боксер, а уличный драчун, не соображающий толком, что к чему. И развязка была закономерной. Она попросту не могла быть другой. Увидев, что Сергей опустился на одно колено, Белов вскочил с места. Вскочил и его сосед — прилизанный мачо в белом.

— Вставай! Продержись полминуты, и перерыв! Вставай! — причал Белов.

Обладатель помятой шляпы орал прямо