Баллантайн - Уилбур Смит

Клянусь святым именем пророка, он быстро учится. Увидев, как мы посекли предыдущих дервишей, он решил укрепить центр своей орды.

Пенрод сразу понял, что он имеет в виду. Салид действительно изменил тактику боя. Его воины не скакали плотной шеренгой, а рассеялись на равнине. При этом многие всадники перешли с флангов в центр, что мешало прицельной стрельбе. Пенрод зарядил винтовку и стал ждать.

На другой стороне каре стоял генерал Стюарт и внимательно разглядывал в подзорную трубу дервишей во главе с эмиром.

– Он кажется мне старым и дряхлым.

– Он действительно стар, сэр, но вряд ли можно назвать его дряхлым, – возразил Гардинг. – Два года назад он возглавил небольшой отряд в пятьдесят человек и разбил целый полк египтян во главе с Валентайном Бейкером. У старого пса еще крепкие клыки.

– В таком случае придется их вырвать, – проворчал Стюарт.

– Он пошел в атаку, сэр.

– Да, он пошел в атаку, – эхом отозвался генерал.

Ряды дервишей хлынули на британское каре. Ржали лошади, хрипели верблюды, звенела дамасская сталь и воинственно вопили кочевники, оставляя позади себя тучи пыли. Первые ряды наступающих налетели на трупы своих соотечественников, но это уже не могло остановить их. От обилия крови яркие джиббы мертвых и раненых дервишей еще больше походили на клоунские одеяния, покрывая желтый песок красными пятнами.

В центре орды на верблюде гордо восседал Салид с широким арабским мечом. Приклад винтовки торчал из кожаного чехла, но он и не подумал вынуть ее, предпочитая древние традиции воинов-кочевников. Салид играючи размахивал мечом, но скакал молча, сберегая силы для главного дела. Его старческое лицо светилось восторгом, из налитых кровью глаз текли слезы и падали на густую седую бороду. В своем пестром одеянии он был хорошей мишенью для британских стрелков, но судьба хранила эмира. Когда раздался первый залп и дервиши стали падать на землю, как перезревшие плоды, Салид продолжал мчаться вперед, не обращая внимания на пули. Поредевший первый ряд быстро заняли другие воины. Не пострадали и его сыновья.

На левом фланге британского каре грозно застрочил пулемет, но стих так же внезапно, как и заговорил. Однако этого уже никто не заметил, и за вторым залпом винтовок последовали третий и четвертый. Атака продолжалась, хотя ряды дервишей поредели. Верблюды дико ревели, получив пулю, а лошади падали на землю, подминая под себя седоков. Казалось, все вокруг рушится, и только гордый Салид и его сыновья продолжали мчаться к британским войскам. Убитых дервишей тут же заменяли десятки новых из задних рядов. Салид скакал первым и был почти в двадцати футах от передовой шеренги англичан. Никому еще не удавалось приблизиться к британскому каре на такое расстояние. Его старший сын не отставал, стараясь поддерживать старика в седле.

– На этот раз мы разобьем этих собак! – радостно воскликнул Руфаар.

Но первая шеренга каре выдержала натиск, хотя и пошатнулась под сверкающими клинками из дамасской стали. Так обычно морская волна разбивается о твердые коралловые рифы и откатывается назад. На землю упали первые солдаты в хаки, сраженные острыми мечами, но войско не дрогнуло, дав отпор врагу в безжалостной штыковой схватке. Натиск дервишей заметно ослаб. Смяв первую шеренгу каре, они налетели на вторую, но силы были уже не те.

Уцелевшие всадники поворачивали назад и уходили за холмы. Салид с трудом держался в седле, но наотрез отказался опереться на руку сына. Во время атаки его ударили штыком в бок, чуть повыше бедра, достав до кости.

– Вы ранены, отец, – уговаривал Руфаар, придерживая старика.

– Битва только началась! – гневно сверкнул глазами Салид, отталкивая его руку. – Помоги мне перевязать эту небольшую царапину, и мы исполним великую задачу, возложенную на нас Аллахом и Махди.

Руфаар размотал длинный синий тюрбан отца и крепко перетянул рану, остановив кровотечение. Старик потрогал бок и бодро взглянул на сына.

– Скажи, пусть бьют барабаны и трубит омбейя. Мы снова идем в атаку.

В этот момент к нему подъехал Осман Аталан на своем арабском скакуне. Его отряд племени беджа находился в укрытии, ожидая, когда войска Салида прорвут оборону англичан.

– Достопочтенный и храбрый эмир, вы сделали больше других. А теперь позвольте мне и моим воинам беджа завершить начатое вами дело и разгромить неверных.

– Я сам разобью их, – твердо ответил Салид. – А вы можете следовать за нами, как мы и договорились.

Осман посмотрел на старческое морщинистое лицо, на котором не было даже признаков усталости или страха, и решил, что сейчас спорить бесполезно. Если они потеряют инициативу и не продолжат атаку, этот день будет потерян. Британские войска уже почти разбиты, и если сейчас нанести им мощный удар, не выдержат такого натиска.

– Хорошо, благородный эмир, я поеду вслед за вами.

Огромная армия дервишей вырвалась на равнину из-за холмов и ринулась на маленькое каре англичан. А впереди мчался старик в окровавленной джиббе, без тюрбана, с развевающимися на ветру длинными седыми волосами. Его глаза яростно блестели, как у древних святых или безумцев.

– Джентльмены, – обратился генерал Стюарт к своему штабу, – нам следует переместиться в другую часть каре, чтобы встретить этих упрямых парней. Не ожидал, что они набросятся на нас с такой яростью. Думаю, атаку они повторят в том же месте.

Пока переходили на другую позицию, к генералу подъехал Гардинг.

– Сэр, во время последнего наступления дервиши нанесли нам значительный урон. Мы потеряли пятьдесят пять человек. Три офицера убиты – Элиот, Картрайт и Джонсон. Еще двое ранены.

– Боеприпасы?

– Пока их достаточно, но все четыре пулемета вышли из строя.

– Чертово барахло, – проворчал Стюарт. – Я просил прислать «гэтлингсы». А как обстоит дело с водой?

– Заканчивается, сэр. Необходимо добраться до колодцев до темноты.

– Именно на это я и рассчитываю. – Стюарт показал рукой на огромную кавалерию дервишей, вырвавшуюся на равнину из-за холмов. – Похоже, на сей раз они решили бросить в атаку все свои силы. Это отчаянный бросок. Передайте, чтобы на всех флангах каре сформировали несколько резервных отрядов на случай, если дервиши прорвутся в середину формирования.

– Они никогда не добьются этого, сэр.

– Разумеется, не добьются,