Бегство из Эдема - Патриция Гэфни

Она опять рассмеялась торжествующим, хрипловатым смешком.

– Какая прелесть, правда? Скажи мне, Сара, ты умеешь шить? Нет? Ну ничего, мы найдем для тебя еще какое-нибудь занятие. Гувернанткой? Публичной девкой? Ладно, не будем пока об этом говорить,

Наташа сложила руки на груди, наслаждаясь выражением лица Сары.

– Так на чем я остановилась? Ах да. Сегодня вечером мы с Луи воспользовались семейным экипажем Кокрейнов, это было очень приятно. Так будет и впредь. Мы с не меньшим удовольствием воспользовались вашей ложей в Метрополитен-опера и будем пользоваться ею в будущем, когда захотим.

Она в задумчивости приложила указательный палец к губам.

– Мне нужны имена и адреса твоей модистки, парикмахера и меховщика. Мне все время нужны будут деньги, много денег. Можешь либо давать мне наличные, либо я буду записывать все, что мне нужно, на твой счет. М-м-м… пожалуй, лучше пусть будет и то и другое. Ну? Что ж ты молчишь?

Если бы она на самом деле поверила, что совершила грех, полюбив Алекса, думала Сара, именно такого возмездия, несомненно, пожелал бы для нее его дед-изувер. Ей хотелось знать, существует ли в мире справедливость и что она собой представляет, если на обыкновенное проявление участия и доброты отвечают таким бессердечным предательством. Ее поражала собственная наивность. Как она могла ожидать дружеских чувств, возможно, даже благодарности от женщины, которая, по всей видимости, ненавидела ее всей душой? Вслух Сара спросила:

– И ты собираешься по-прежнему жить в этом доме?

– Да, еще какое-то время. Позже, когда я займу подобающее положение, у меня будет и собственный дом. В верхней части города, я полагаю.

– И давно ты все это задумала?

Наташа лишь подняла брови с невинным видом и ничего не ответила.

– Пойми, у тебя ничего не выйдет.

Губы Наташи растянулись в злобной улыбочке.

– А ты постарайся, чтобы вышло. Тебе же лучше будет, – угрожающе предупредила она.

Сара покачала головой. Но было бы бесполезно – да, пожалуй, и небезопасно – пытаться объяснить Наташе, что приехавшая в страну два года назад белошвейка цыганского происхождения не имеет ни малейшего шанса попасть в общество (даже в самые низшие его круги); и если она думает, что добьется успеха, заручившись покровительством бывшей леди Сары Лонгфорд, значит, ее ждет не менее жестокое разочарование, чем то, которое испытал Бен восемь лет назад. Сара могла бы, пожалуй, даже пожалеть Наташу (несмотря ни на что, ей иногда становилось жалко Бена), но Наташа использовала ее еще более беспощадным и расчетливым образом, чем ее муж. Нет, Сара не могла тратить на нее свое сочувствие.

Но еще одну вещь ей все-таки непременно надо было узнать.

– А тебя когда-нибудь вообще насиловали, Таша? Или все было ложью с самого начала?

Наташа потянулась, широко раскинув руки.

– Я так устала, глаза слипаются. Думаю, это все из-за сегодняшних переживаний.

– Да будет тебе, уж теперь-то ты можешь сознаться. Какая разница?

Кошачья непринужденность исчезла; в страшных, черных, как ночь, цыганских глазах полыхнула лютая злоба:

– Ничего я тебе не скажу. Ты теперь уже не такая важная дама, ведь правда? Ты ничто, также как и я. – Она оскалила зубы в зловещей ухмылке. – Или наоборот, обе мы – важные дамы, и я такая же, как ты. Подумай об этом, Сара. Может быть, мы еще можем остаться друзьями. Но чем бы мы ни были, одно я тебе обещаю: что будет со мной, то будет и с тобой.

Сара вздрогнула, словно от холода. Она с лихвой получила ответ на свой вопрос.

– А теперь давай спать, – предложила Наташа, протягивая ей руку. – Ты выглядишь очень усталой. Это был длинный день, да? Почему ты так рано вернулась со своей загородной вечеринки?

Сара не ответила и с отвращением отшатнулась от протянутой руки.

– Нет, погоди, давай все выясним. Мы же договорились? Ты согласна на все мои условия, да, Сара?

Ей было ненавистно то удовлетворение, которое должен был доставить Наташе ее ответ, поэтому она помедлила, хотя и не испытывала никаких сомнений.

– Даже если я и согласна, Бен не допустит всех тех перемен, которые ты предлагаешь.

– О, ты найдешь способ с ним управиться, я не сомневаюсь. А теперь скажи, ты принимаешь мой план? – А какой у нее был выбор?

– Хорошо. Но только при одном условии: ты будешь держаться подальше от моего сына.

– Что? В чем дело?

– Не будешь с ним разговаривать. Даже близко к нему не подойдешь.

– Ты не смеешь ставить мне условия!

– Тогда сделки не будет.

– Я тебе говорю…

– Если ты заговоришь с Майклом, что-то ему сделаешь или хоть подойдешь к его дверям, я тебя выдам.

– Зачем мне с ним разговаривать? Что у меня общего с этим сопляком?

– Значит, ты согласна?

– Тьфу! Ты только мне не указывай, что мне делать, а чего нет.

Вот оно что: Наташе тоже не нравилось идти на уступки. Как и ей самой. Почему-то это смехотворное соображение несколько утешило Сару.

– Да или нет? Ты должна мне это обещать, или сделки не будет.

– Тьфу, – повторила Наташа. – Что мне за дело в конце концов?

– Ты согласна?

– Да! Я же сказала!

Сара кивнула и двинулась к дверям. Наташа бросилась ей наперерез так стремительно, что Сара удивленно остановилась, ожидая нападения. Но оказалось, что цыганская графиня просто желает первая пройти в дверь. Это можно было назвать почти смешным. Почти, но не совсем, потому что нелепое происшествие кое-что приоткрыло Саре. У нее пропала охота смеяться, когда она поняла, во что превратится ее жизнь, что за домашняя идиллия ее ожидает в обозримом будущем.

* * *

– Повторите, что вы сказали, Алекс. Я, должно быть, ослышался.

– Я сказал, что подаю заявление об уходе. Я увольняюсь.

Седые брови Джона Огдена полезли так высоко на лоб, что пенсне соскользнуло у него с носа и упало ему на колени.

– Что? Но почему?

Поскольку Огден был слишком сильно потрясен и даже забыл предложить ему стул, Алекс взял на себя смелость присесть на краешек его письменного стола, скрестив руки на груди.

– Мне жаль, что приходится так внезапно обрушивать эту новость вам на голову, Джон. Возможно, мое решение представляется вам поспешным.

– Поспешным? Это еще мягко сказано! Господи помилуй, Алекс, о чем вы говорите? Мы же только что сделали вас партнером!

– Прошу прощения, мне не следовало принимать это предложение. Поверьте, решение далось мне нелегко, но я долго его вынашивал. Пожалуй, я шел к нему даже дольше, чем мне самому казалось.