Джек Ричер, или Я уйду завтра - Ли Чайлд

– Почему ты так решил?

– Потому что теперь «Аль-Каида» хочет получить документальное свидетельство того, что вы, ребята, делали той ночью.

– Продолжай.

– И за что Сэнсома наградили медалью. Значит, в те времена считалось, что он совершил нечто замечательное. Но теперь мысль о том, что о той операции станет известно, вас тревожит. Получается, что сейчас она выглядит иначе.

– Продолжай.

– Сэнсом может оказаться в паршивом положении, но и правительство не хочет наделать в штаны. Значит, это носит одновременно личный и политический характер.

– Продолжай.

– Ты получил медаль за ту ночь?

– «За отличную службу в Вооруженных силах».

– Ее дает министр обороны.

Спрингфилд кивнул.

– Великолепная маленькая побрякушка для скромного сержанта.

– Значит, та операция носила скорее политический характер, чем военный.

– Естественно. В то время мы ни с кем не воевали.

– Вам известно, что Хосы убили четырех человек и, весьма вероятно, сына Сьюзан Марк?

– Мы ничего не знаем наверняка, но подозреваем, что это их рук дело.

– Так почему же вы их еще не арестовали?

– Я работаю секретарем у конгрессмена. Я никого не могу арестовать.

– Как насчет федеральных агентов?

– Федералы ведут себя очень странно. Очевидно, они считают Хосов чрезвычайно опасными вражескими боевиками высшего класса, но на данный момент предпочитают проводить оперативную работу.

– И что это означает?

– Что сейчас выгоднее оставить их в покое.

– А на самом деле они попросту не могут их найти.

– Конечно.

– Тебя это радует?

– У Хосов нет флешки, в противном случае они бы не продолжали ее искать. Поэтому мне все равно.

– Мне кажется, что это неправильно.

– Ты думаешь, там находится их база? В одном из домов, около которых мы встретились?

– В том квартале или в следующем.

– Я думаю, в том, – сказал Спрингфилд. – Федералы обыскали их номер в отеле, пока Хосы отсутствовали.

– Лиля мне сказала.

– У них были сумки из магазинов, чтобы обмануть тех, кто за ними следит. И чтобы номер выглядел надлежащим образом.

– Я их видел.

– Две из «Бергдорфа Гудмэна» и две из «Тиффани». Эти магазины находятся рядом, примерно в квартале от тех трех старых зданий. Если бы их база была расположена к востоку от Парк-авеню, они бы пошли в «Блумингдейл». Ведь на самом деле они не ходили по магазинам. Им просто требовались аксессуары для номера в отеле, чтобы обманывать людей.

– Хорошая деталь, – сказал я.

– Не ищи Хосов, – сказал Спрингфилд.

– Ты за меня беспокоишься?

– Существует два варианта твоего поражения. У Хосов может возникнуть такое же предположение, как у нас, – даже если ты не знаешь, где находится флешка, ты в состоянии догадаться, где она может быть. Они наверняка окажутся более настойчивыми и агрессивными, чем мы.

– И?

– Они могут рассказать тебе, что записано на флешке. И тогда, с нашей точки зрения, ты станешь опасным.

– Насколько все плохо?

– Мне стыдно не будет. Но майор Сэнсом окажется в затруднительном положении.

– И Соединенные Штаты.

– Верно.

К нам снова подошел официант, чтобы спросить, не требуется ли нам что-нибудь еще. Спрингфилд сделал заказ для нас обоих. Из чего следовало, что он хочет продолжить разговор.

– Расскажи, что произошло в поезде.

– Почему там находился начальник штаба, а не ты? Такая работа больше подходит для тебя.

– Все произошло очень быстро. Я сопровождал Сэнсома в Техас для участия в очередной кампании по сбору денег. У нас не было времени для подготовки.

– Почему в поезде не оказалось федерального агента?

– Там были их агенты – две женщины. Они работали под прикрытием, их позаимствовали у ФБР. Специальные агенты Родригес и Мбеле. Ты случайно вошел не в тот вагон и проехал с ними до самого конца.

– Они знают свое дело, – сказал я. Так оно и было. Латиноамериканка, маленькая, усталая, изнывающая от жары, на запястье болтался пакет из супермаркета. Женщина из Западной Африки в платье из батика. – Обе были очень хороши. Но откуда вы узнали, что Сьюзан Марк сядет именно в этот поезд метро?

– Мы не знали, – ответил Спрингфилд. – Это была очень серьезная операция. Многих подняли по тревоге. По нашим сведениям, она ехала сюда в машине. Наши люди ждали ее в тоннелях. Идея состояла в том, чтобы следовать за ней до того места, куда она направлялась.

– Почему ее не арестовали на ступеньках Пентагона?

– Из-за этого вышел небольшой спор. Победили федералы. Они хотели разом взять всех. Не исключено, что так бы и вышло.

– Если бы я все не испортил.

– Ты сам это сказал.

– У нее не было флешки. У вас ничего бы не получилось.

– Она вышла из Пентагона с флешкой, у нее дома и в машине флешку не нашли.

– Ты уверен?

– У нее в доме все перевернули вверх дном, и я мог бы с легкостью съесть самую крупную деталь, оставшуюся от ее машины.

– Насколько хорошо обыскали поезд метро?

– Вагон номер 7622 все еще находится на сортировочной станции, на Двести седьмой улице. Специалисты говорят, что на восстановление уйдет не меньше месяца.

– Так что, черт подери, находилось на флешке?

Спрингфилд не ответил.

Один из захваченных телефонов у меня в кармане начал вибрировать.

Я вытащил из кармана и выложил на стол все три телефона. Один из них подергивался и перемещался на восьмую часть дюйма – мощная вибрация. На дисплее появилась надпись: «Номер не определен». Я открыл его и поднес к уху.

– Слушаю?

– Ты все еще в Нью-Йорке? – спросила Лиля Хос.

– Да, – ответил я.

– Рядом с «Четырьмя временами года»?

– Не слишком.

– Тогда отправляйся туда прямо сейчас. Я оставила для тебя пакет на стойке портье.

– Когда?

Она повесила трубку.

Я посмотрел на Спрингфилда.

– Подожди здесь.

Я выскочил в вестибюль, но никто не направлялся к двери, вокруг царило полное спокойствие. Швейцар в форме без дела стоял у входа. Я подошел к стойке, назвал свое имя и спросил, не оставляли ли для меня что-нибудь. Через минуту я держал в руке конверт, на котором крупными черными буквами стояло мое имя. В левом верхнем углу, на месте обратного адреса, кто-то написал «Лиля Хос». Я спросил у портье, когда принесли конверт, и он ответил, что больше часа назад.