Сладкая история мира. 2000 лет господства сахара в экономике, политике и медицине - Ульбе Босма

заключили недолговечное «Соглашение о взаимном сотрудничестве», Чарников открыл офис в Нью-Йорке и в полной мере оправдал возложенные на него ожидания, став, по всей вероятности, крупнейшим сахарным брокером в мире.

В 1897 году к нью-йоркской фирме Чарникова присоединился Мануэль Рионда. Он родился в Испании, но также имел родственные связи в среде кубинских сахарных торговцев. После смерти Чарникова в 1909 году нью-йоркский офис был реорганизован и переименован в Czarnikow-Rionda, а Мануэль Рионда стал президентом компании. Пять лет спустя его фирма продавала 40 % кубинского сахара54. Семья Рионды приобрела несколько сахарных заводов на Кубе, а также завод по производству целлюлозы из тростниковой багассы и завод по производству древесных плит. Кроме того, она договаривалась с мельниками о кредитах и выплате страховки, а также занималась поставками джутовых мешков и техники. Эта семья была вовлечена почти во все аспекты кубинского сахарного бизнеса.

Превратившись к тому времени в настоящего сахарного магната и установив превосходные связи с финансовой аристократией Нью-Йорка, Мануэль Рионда воспользовался дефицитом сахара в военные годы и совершил очень удачный ход, основав в 1915 году «Кубинскую корпорацию тростникового сахара», которая выкупила семнадцать сахарных заводов на Кубе. В совет директоров компании он пригласил Горация Хэвемайера и Клауса Августа Шпрекельса-младшего, а также заручился поддержкой банков с Уолл-стрит, в особенности банка Джона Моргана. Дерзость и инициативность Рионды позволила Уолл-стрит занять центральное положение в производстве сахара на Кубе. Эта роль становилась все более важной с 1914 года, когда неочищенный сахар был добавлен на Нью-Йоркскую фондовую биржу в ответ на прекращение обмена и торговли по срочным сделкам с Лондоном и Гамбургом. Фьючерсная торговля предусматривала предварительную закупку товаров по фиксированной цене, снижая для производителей и торговцев риск резкого подъема или падения цен, которые в 1846 и 1884 годах сеяли панику в сахарном мире55.

С точки зрения Кубы инициатива Рионды, отдавшая Уолл-стрит столь большую долю кубинского сахарного производства, выглядела настоящей авантюрой и могла закончиться продажей производства американским капиталистам. Рионда в свою очередь отстаивал позиции Уолл-стрит, видя в них средство, позволяющее создать необходимый эффект масштаба и увеличить стойкость кубинской сахарной промышленности на суровом международном рынке. Для мирового сахарного брокера уровня Рионды было совершенно естественно объединиться с финансовой аристократией в рамках чисто деловых отношений. Он действовал так же, как и его партнер Чарников, решивший сменить Лондон на Нью-Йорк, когда последний стал мировым финансовым центром. Семья Рионда не попадала ни в одну национальную категорию, если не считать того, что у них были испанские паспорта56. Впрочем, подвело их в итоге не отсутствие верности нации, а сложность управления столь громоздким конгломератом сахарных заводов. Когда нехватка сахара, характерная для мировых рынков в дни первой мировой войны и после нее, в 1921 году внезапно обернулась его излишком, «Кубинская корпорация тростникового сахара», принадлежавшая Рионде, понесла серьезный ущерб и в определенной степени оказалась в руках банкиров. По сути, после 1921 года, который оказался поистине разорительным, американские банки получили контроль над испано-кубинской банковской системой: они финансировали почти две трети мельничного производства, а также управляли всеми источниками кредитования для мельниц, при этом сохраняя главенство и во многих других отраслях кубинской экономики57.

Завоевания в странах Карибского бассейна

Никогда в своей истории Куба не была связана с США теснее, чем в середине 1920-х годов. Своим процветанием Куба по большей части была обязана соседству с потребительским рынком США – столь же большим, как вместе взятые рынки Соединенного Королевства, Франции, Бельгии, Нидерландов и Германии. По сути, в расчете на душу населения американцы потребляли вдвое больше сахара, чем европейцы. Кроме того, благодаря массовой иммиграции из Испании и естественному росту населения численность жителей Кубы увеличилось с 1,6 млн в 1899 году до почти 4 млн в 1930-м. В «Кубинской книге» (Book of Cuba, 1925) остров описывался как самая богатая в Латинской Америке страна, за исключением разве что Аргентины. Смертность была низкой, грамотность – высокой, телефонная система – передовой; на острове действовал международный аэропорт, а на улицах было больше автомобилей, чем в любой другой латиноамериканской стране58.

Наряду с Трестом и его компаньоном, «Национальной сахароварной компанией», к Кубе присматривались и другие переработчики тростника и тростникового сахара. С конца XIX века отрасли производства напитков, конфет и шоколада находились на стадии взрывного роста – и сахар составлял значительную часть себестоимости этих продуктов. Это вдохновило кубинцев производить сахар самостоятельно, чтобы защититься от колебаний на рынке и обойти ценовые махинации, на которые вполне был способен Трест. Одним из первопроходцев, объединивших всю цепочку производства начиная с тростникового поля и заканчивая плиткой шоколада, был промышленник Милтон Херши. Он родился в Филадельфии, американской «конфетной столице», где в 1851 году первые ротационные паровые котлы произвели революцию в трудоемком процессе производства конфет. Если до середины XIX века ремесленные конфетные мастерские производили в лучшем случае несколько килограмм в день, то новые заводы извергали тонны конфет за неделю59.

Херши принадлежал к тому легендарному типу предпринимателей, о которых было принято говорить, что они сделали себя сами. Прежде чем взойти на вершину и стать звездой промышленности, он еще ребенком познал, что такое голод, и пережил ряд неудач. Первый большой успех пришел к Херши, когда он сумел верно высчитать необходимое для производства сладостей количество коровьего молока, и таким образом сделать карамель менее липкой, а шоколад – более сладким. Этими достоинствами сладости Херши славятся и по сей день60. К 1912 году его фабрика занимала площадь в восемнадцать акров. Поскольку сахара она покупала много, Херши задумался, как обойти Трест и «Национальную сахароварную компанию». Этот вопрос встал ребром в дни Первой мировой войны, когда мировая нехватка сахара грозила подорвать его бизнес. В 1916 году Херши приобрел гасиенду на Кубе, основал там огромный центральный сахарный завод и, в качестве долговечного наследия, построил железную дорогу из Матансаса в Гавану, чтобы доставлять по ней сахар в порт. Часть года он проживал на Кубе, которая все отчетливей превращалась в «райский остров» для американских миллионеров – в том числе и для друга Херши, Генри Форда, который рассматривал варианты производства этанола для своих машин из сахарного тростника, произраставшего на острове. Поскольку сахар предназначался для его собственного завода, Херши предпочитал рафинировать его сразу на Кубе. Сахар он загружал не в джутовые мешки, а в специальные рельсовые тележки, на которых груз везли в порт, оттуда – в Филадельфию, и лишь затем – на завод61. Но даже Херши не мог избежать полного падения