Лица века - Виктор Кожемяко

Я просила Валентина Григорьевича связаться с Андреем Борисовым и предложить от моего имени постановку у нас.

В. К. Борисов – иркутянин? Или якутянин?

Т. Д. Он в Якутске руководил театром, а сейчас министр культуры Якутии. Мне хочется, чтобы он перенес на нашу сцену «Лира», повторил «ход». Андрей Борисов вывел спектакль на узнаваемый сегодняшний трагизм. Предательство! Предательство своего отца, предательство Отечества… Это одна из самых больных тем сегодня! Повсеместность предательства…

Люди что-то умели, о чем-то высоком говорили, – а потом, в одночасье, легко и просто, стали «перевертышами». Полностью изменили свои позиции, предали и свое окружение, и учителей, и своих детей в конце концов. Это и есть результат размытости: «Зло есть добро…»

Если же обратимся во времена Чехова, так люди понимали во всяком случае, что такое порядочно, а что такое непорядочно. Вспомните позицию Антона Павловича по отношению к Академии, когда в силу определенных причин Горькому было отказано в звании академика. И это была не только личная позиция, но и выражение единственно верной для всех позиции под названием «Как надо». Как надо жить!

В. К. Необыкновенно важно, чтобы сегодня были такие люди, которые бы это демонстрировали…

Т. Д. Нет, надо не демонстрировать – так надо жить! Не думая о том, насколько трудно и неудобно тебе. Веришь ты или нет, Бог просто есть – и все. Наличие Бога в душе и определяет на сегодня: либо ты человек, либо скот.

В. К. Темы предательства вы коснулись. Предательства по отношению к Отечеству. А в другой связи прозвучало имя Булгакова. Знаете, недавно я уже в который раз посмотрел ваш спектакль «Белая гвардия». И вот когда Мышлаевский говорит вполголоса, очень тихо, едва слышно: «Да здравствует Россия!» – зал каждый раз отвечает аплодисментами. Я обратил внимание, что это неизменно бывает на каждом спектакле! Значит, доходите вы до людей…

Т. Д. По поводу Михаила Афанасьевича Булгакова и его современного звучания – естественно. Он современен, как, скажем, Достоевский. А тема России у него проявляется не в лозунгах. Она изнутри существует. Поэтому и актерам были даны соответствующие ходы – согласно личности Булгакова, для которого органично, если живешь на этой земле, и все твои предки похоронены в ней и стали частью этой земли, то предавать ее не просто безнравственно. А абсолютно недопустимо!

В. К. Вы Булгакова цитируете?

Т. Д. Нет, это режиссерский ход, заданный актерам. В частности – для этой сцены.

В. К. Тема Родины, тема России – она ведь в целом ряде спектаклей вашего театра, поставленных и лично вами, и другими талантливыми режиссерами, которых нередко вы приглашаете, так сказать, со стороны. Россия, как правило, предстает в самые сложные, переломные, трагические и вместе с тем героические моменты ее истории. Мы говорили о «Белой гвардии» в вашей постановке – Гражданская война. «Теркин жив и будет!» по Твардовскому – война Великая Отечественная. Недавно на малой сцене Николай Пеньков поставил пьесу «Наполеон в Кремле» Владимира Малягина – 1812 год. А буквально перед этим Валерий Белякович осуществил весьма сложную постановку «Козьмы Минина» – драмы Островского, к которой редко обращается театр и которая посвящена 1612 году. Тоже борьбе за освобождение России от захватчиков. Не случайно все это, как я понимаю?

Т. Д. Не случайно. И Валерий Белякович, в частности, создал значительный спектакль. Он – эмоциональный, одаренный режиссер, ученик Равенских, а Равенских – ученик Мейерхольда. Это особая форма театральности, чрезвычайно интересная, она всегда была в некоем противостоянии с реалистическим театром, но приглашение Беляковича и на Шекспира, и на Островского, и на Дударева (замечательный был поставлен спектакль по его пьесе «Свалка»!) – не потеря реалистических традиций, которые исповедует МХАТ, а желание обучать молодую труппу быть смелой в любых формах театрального существования.

Не будем забывать, что Всеволод Эмильевич Мейерхольд был учеником Владимира Ивановича Немировича-Данченко. И обратите внимание: при всех своих гениальных открытиях в поисках формы он выигрывал, когда в его спектаклях играли реалистические актеры – Мария Бабанова и Игорь Ильинский, Эраст Гарин и Николай Боголюбов, мхатовский впоследствии актер. Мейерхольд выигрывал, когда большие актеры оправдывали эту острую форму, великолепный урок, предполагающий весьма сложное освоение, но мне хотелось бы, чтобы наши молодые актеры все это умели.

Кстати, на днях я еще раз посмотрела по телевидению совершенно гениальный фильм Эйзенштейна «Иван Грозный» – и снова убедилась, как много дает сочетание блестящей, максимально выразительной формы с мощными и яркими актерскими индивидуальностями…

Так вот, вернемся к Беляковичу. Он сначала поставил у нас пьесу «Свалка» Алексея Дударева. Пьеса широко шла по стране, но автор определил именно наш спектакль как самую большую победу. Затем Белякович ставит Шекспира – «Макбет». Условные декорации, в которых нам, привыкшим к декорациям реалистическим, надо было существовать. Очень интересно – работать «безусловно» – в условном, почти публицистическом ходе, заданном режиссером.

Пьесу Островского «Козьма Минин», о которой вы заговорили, он «раскрыл», на мой взгляд, замечательно.

В. К. Ведь трудная пьеса, правда?

Т. Д. Очень трудная. Надо, чтобы в полную силу прозвучала заложенная в пьесе гражданственность, которая, как ни странно, была «неудобной» даже в год ее написания.

В. К. Пьеса эта и при жизни автора мало шла?

Т. Д. Редко ее ставили в Александринке, что очень огорчало Островского. Хотя, когда ставили, зал был переполнен…

Итак, Козьма Минин и Россия на стыке противоборствующих сил. Россия растерянная, униженная. Аналог сегодняшнего состояния страны… Возрождение, осознание ситуации и борьба. Противостояние.

В. К. Это, очевидно, и побудило вас обратиться к забытой пьесе?

Т. Д. Побудила необходимость поиска героя. Потому что сегодня, в этой растерянности и униженности, даже армия теряет у нас былую силу. Да и вообще силовые структуры таковыми могут быть названы уже весьма относительно. Происходит то, что делать не дозволено. Доводить до такого состояния постоянной травлей армию, доводить до такого состояния мужчин в стране – недопустимо! Если уж силовые структуры, если армия доведены до такого жалкого состояния, то что же делать остальным, которые не силовые и не армия? Если такие бравые унижены, что же делать другим мужчинам, не столь бравым?

Отсутствие героя… Вы правильно сказали, что для массы людей с подачи «демократических» СМИ героем теперь является тот, кто имеет много денег. И получается страшный круг – соединение всех и вся с криминалом. И тогда героем становится тот или иной господин, который занимается делами недозволенными. А задача искусства – разделять, что дозволено и что не дозволено, что хорошо и что плохо.

Существует потребность сегодня в создании героя. Пусть кто-то не хочет, пусть издевается над понятием «делать жизнь с кого», но – это было необходимо всегда. Это, в сущности, первопричина явления под названием «искусство».