Голод Рехи - Мария Токарева

корпусом и больше мешая самому себе. Как будто раньше не освобождался от пут! Или успел позабыть? Наверное, уже отвык.

– Не могу… – выдохнул опальный король. Он просто не находил сил сопротивляться, и мощь ушла из крепких рук. Как будто без короны на бестолковой голове уже и жить не стоило! Как будто лучше всего стать чьим-то лакомством.

– Слабак! – шикнул Рехи. – Сейчас, обожди.

Битва, команды – в этом Ларт не ведал равных, а вот навыки выживания любой ценой, похоже, подрастерял. Зато в Рехи они проснулись с новой силой. Он улучил момент, когда в шатре не осталось сторожей, извернулся, почти вывихнув плечи, и вцепился в веревку острыми зубами, принимаясь грызть ее и терзать. Ларт хотел последовать его примеру, но широкоплечему телу не хватило гибкости. Может, он и отощал, но скелетоподобный эльф оказался проворнее.

– Все, – выдохнул вскоре Рехи, выплевывая обтрепанные волокна. – Пробуем еще раз.

– А что потом? – бесцветным тоном спросил Ларт. Рехи дернулся вперед, желая с силой боднуть отчаявшегося предводителя для прояснения мозгов, но только ударился лбом о деревяшку.

– Потом еще и еще. Не сдаемся, потом еще и еще… Пока не сбежим. Пока не дойдем, – в запале отвечал Рехи, сбивая дыхание. Он действовал как во сне, не чувствуя полностью реальность происходящего. Боль тоже притупилась. Даже когда он изранил десны, даже когда запястья покрылись кровавыми подтеками и лоскуты содранной кожи висели на плечах. Все равно эти мучения не шли в сравнение с агонией, которую испытывали пожираемые заживо.

Уж слишком отчетливо Рехи помнил, как захваченных пленников растаскивали всей стаей по кускам. На земляном полу потом оставались содранные скальпы, иногда куски пальцев с ногтями. Зато глаза поедали в первую очередь, обычно они лопались на зубах опального короля. После таких воспоминаний Рехи еще усерднее заработал руками, перетирая веревки.

– Да, вот так.

Ларт все-таки оживился, но его участие все равно было недостаточным. Он то скулил, то тихо рычал, но у него что-то сломалось внутри – глубже разума, глубже воли. Рушился его мир, дело всей его жизни растоптали и смешали с грязью. Прежнего Ларта не осталось, а нового Рехи еще не знал. И постепенно проникался к нему отвращением: он не хотел наблюдать медленное гниение того великолепного страшного существа, которым король когда-то был.

«Если продолжит ныть, убью его», – решил про себя Рехи, когда веревки наконец-то поддались и лопнули. Сильные руки дернулись в разные стороны. В пальцах появилось желанное покалывание. А до того конечности онемели и заледенели, ощущались чем-то лишним и почти чужеродным. К счастью, сторожа все еще не возвратились.

– Выбраться бы теперь, – недовольно пробормотал Рехи, потирая запястья. Он планировал дождаться смены стражников, выпить одного или двух, а потом бежать. Иначе не хватило бы сил: все еще сильно шатало, мысли едва удерживались в голове, каждое слово приходилось тщательно осмысливать, а на ноги и вовсе не получилось встать. Но жажда жизни пересиливала изможденное отупение.

На крайний случай оставался он. Да, именно он – Ларт. Его кровь мигом оживила бы, вернула бы ногам былую прыть. Так почему Рехи медлил? Неужели и впрямь мечтал вытащить их обоих? Неужели и впрямь привязался к этому уничтоженному царьку? Ларт того не заслуживал. Рехи метался между противоположными желаниями – спасти и сожрать. Оба варианта выглядели по-своему прекрасными. Особенно в истощенном голодом сознании.

– Солнце на голову!.. Стражники, – встрепенулся Ларт. Он успел сделать вид, будто они с Рехи все еще крепко привязаны. В шатер вошли трое с копьями наперевес.

– Что расшумелись, мясо? – фыркнул один из них и ткнул Рехи под ребра древком, вышибая воздух из костлявой груди.

– Не твое дело, – отозвался в тон ему Ларт и неуловимым движением схватил Рехи за запястье. Сигнал оказался предельно понятен.

Ларт первым дернулся вперед, повалив одного из стражников. Двое других замахнулись копьями, но Рехи успел среагировать: он вцепился в древко, отвел от себя острие. Дальше все происходило, как в бреду. Где-то мелькнула чужая шея. Одним прыжком тело бросилось к источнику пищи, Рехи забыл о втором уцелевшем враге. Но им уже занялся Ларт, перехватывая копье.

Рехи же ничего больше не замечал и ни о чем не думал – он ел! Вернее, пил. Жадно выхлебывал кровь из шеи стражника, парализуя его эльфийским ядом. Ему казалось, большего наслаждения он не испытывал, хотя прошлое вообще расплывалось неясным пятном, как и осознание себя, каких-то там великих целей и миссий.

Клыки резали плоть, вспарывали кожу, добираясь до лакомства. Кровь заливала лицо, брызгала в глаза, стекала по подбородку. Приходилось одергивать себя, останавливать, да еще на плечо вовремя легла ладонь Ларта. Он все-таки немного очухался и тоже успел закусить бывшим союзником. Уже догадывался: путь предстоял неблизкий. Или этот недоумок еще надеялся вернуть власть? Рехи уже ни за что не остался бы. Он и так сто раз предал Лойэ за то время, которое просидел подле трона. С каждым днем она ускользала от него все дальше. И, вероятно, не очень-то хотела, чтобы ее нашли. Или нет? Лойэ – еще один призрак прошлого. А в настоящем осталась только уродская деревня.

– Есть секретный ход. Но они заперли всех наших ящеров, – сказал Ларт, нахмурившись.

– Показывай ход, – кратко бросил Рехи. И ему понравилось перекатывать во рту эту фразу, четкую, ясную, без единого намека на подобострастие. Ларт теперь не имел никакого права командовать «своим эльфом». Они оба стали пустынными странниками.

– Я без Ветра не уйду! – запротестовал Ларт. Да, хорошо бы они помчались через всю пустошь на Ветре, да наперегонки со свистящим в ушах ветром. Но Рехи вспомнил, что видел незадолго до пленения: ящеров ловили, стреноживали и связывали.

– Уйдешь. Ящеров заперли, чтобы всадники не подняли мятеж.

– Вот как… – выдохнул Ларт. Лицо его тут же потемнело, складка между бровей стала еще глубже. Раньше он всегда важно хмурился, не переставая в то же время улыбаться. Теперь же весь вид его показывал, что опальный король попал в серьезную передрягу. Они с Рехи одинаково не представляли, как выбраться. Но все-таки двинулись прочь из шатра, осторожно выглядывая через проделанную прореху.

– Придется без Ветра, – заключил Рехи.

– Но пойми… он – единственный, кто мне еще верен. Кто дорог, – голос Ларта неприятно дрогнул.

– Ничего, я тоже Лойэ потерял. Отчасти благодаря тебе. А она не ящер, – отчеканил Рехи. Он не привык искать виноватых, но теперь пребывание в деревне представало мучительным кошмаром. Куда более долгим, чем те семь дней болезни после отравленного клинка бедовой возлюбленной. Лойэ, конечно, не напоминала полупрозрачную