Сильверсмит - Л. Дж. Кларен

слишком глубоко. Сквозь слезы я видела достаточно, чтобы понять это.

— Все в порядке, — я подняла дрожащие руки к его лицу и заставила посмотреть на меня. — Все в порядке.

Его в безумии распахнутые глаза блуждали между моим лицом и раной; он касался кожи вокруг пореза, словно пытался удержать меня, собрать обратно, починить. Я делала то же самое, когда нечаянно ранила его. Когда думала, что он умрет, и знала, что не вынесу этого страха больше никогда.

И теперь я видела то же самое, только отраженное во сто крат в его глазах.

— Все в порядке, — прошептала я снова, морщась от боли.

Гэвин выдохнул с облегчением, взгляд его прояснился. Он быстро оценил повреждение — рану нужно было обработать, но она была неглубокой, находилась низко, над бедром, не задевая ни органов, ни артерий. Боль адская, но рана не смертельная.

— Элла, — выдохнул он.

— Да.

— Ты в порядке.

— Да.

Он обхватил мое лицо ладонями и поцеловал в лоб. Никому из нас не было дела до того, что он весь в крови.

— Ты в порядке, — повторил он снова может, мне, а может, себе. Еще один украденный, быстрый поцелуй в мой лоб. Потом он осторожно уложил меня и снял куртку. Сложил ее так, чтобы чистая подкладка оказалась снаружи, и подсунул под мою голову. — Не двигайся.

Я послушалась, глядя вверх в серое небо вечерних сумерек, считая вдохи. Когда он вернулся, на коленях рядом с ним был сверток бинтов и фляга. Он протянул мне руку, и я сжала ее, когда ледяная вода обожгла рану. Стиснула зубы, но не издала ни звука. Он просунул ладонь под спину, чтобы приподнять меня и обернуть бинт вокруг туловища.

Я попыталась дотронуться до его раненого плеча.

— А твоя рука?

— Да пошла она, моя рука, — буркнул он и прижал мои пальцы к губам, целуя костяшки.

Несмотря на пылающий прут боли в боку, внутри меня вспыхнуло то самое беспомощное, тихое трепетание.

— С нашей лошадью все в порядке? — спросила я, лишь бы отвлечься.

— Нет, — он осторожно обернул вокруг моего торса еще один виток бинта. — Стрелы были ядовитые. Я успел вытащить свою достаточно быстро, но она… — короткий взгляд метнулся туда, где она лежала, и он покачал головой. — Ее ранило дважды, в плечо и в шею, — еще несколько оборотов ткани вокруг моей талии, и он закончил. — Пока что этого хватит, — он опустил подол свитера, чтобы прикрыть повязку. — К востоку отсюда, в нескольких часах ходьбы, есть хижина. В это время года там никого не бывает. Не так далеко, как я рассчитывал пройти сегодня, но там безопасно, сможем передохнуть.

С его помощью я поднялась и, прихрамывая, подошла к черной кобыле. Наши сумки все еще висели на седле.

Ее глаза были закрыты и спокойны, словно она просто спала, но сильная грудь больше не поднималась и не опускалась, из ноздрей не вырывалось облачко дыхания. Кровь струилась из ран, мерцая в холодном воздухе.

— Она сильно страдала?

— От первых попаданий — да, — он крепко удерживал меня за локоть, пока я опускалась рядом с ней. — Но потом уснула. Яд остановил сердце. Она ушла тихо.

Щеки мои были мокрыми от слез. Я смотрела на длинное, мощное тело существа, когда-то дикого и свободного, всегда буду помнить те короткие мгновения, что она подарила мне. Каждый раз в мечтах о свободе, я буду думать о ней. Несправедливо, что она покинула этот мир ни с чем, после всего, что подарила.

— Что тебе нужно? — спросил он, заметив, как я ищу глазами свой мешок.

— Моя сумка, — промерзшая земля хрустнула, когда он пошел за ней. — Внутри есть одеяло — фиолетовое с бордовым.

Он потянулся через тело кобылы, открыл сумку и достал покрывало.

— Это из твоего дома, из Уоррича, — он опустился рядом, передавая мне ткань.

— Не знаю, был ли он когда-нибудь моим домом, — я развернула одеяло и укрыла им голову и шею лошади. — Это глупо? Просто… — я всхлипнула, хватая воздух рваными вдохами, — оно было нашим с Олли. Я просто хочу, чтобы оно осталось ей.

— Нет, — он вплел свои шершавые, теплые пальцы в мои спутанные волосы и поцеловал меня в макушку. — Не глупо, Элла.

Я положила ладонь ей на бок, сдержала слезы и прошептала:

— Да будет бег твой легок на земле богов.

А про себя добавила: и пусть Солтум, бог зверей, услышит меня и передаст ей мои слова, где бы она ни была. Пусть бежит без оков за нас обеих.

Я повернулась, чтобы подняться, опираясь на его крепкую руку.

— Не знаю, как долго смогу идти.

— Мы не будем это проверять.

Земля ушла из-под ног, и я оказалась у него на руках.

Глава 26

Ариэлла

Я не знаю, как долго он нес меня. Часы, может быть. Обжигающая боль над бедром мешала мне держаться в сознании, а хруст гравия и земли под его тяжелыми шагами убаюкивал, заставляя проваливаться в сон.

Когда мы добрались до хижины, вокруг была сплошная темнота, только яркие звезды и растущая луна освещали ночное небо.

Он разбудил меня своим низким, спокойным голосом:

— Мы пришли.

Крыльцо скрипело и стонало под нашим весом. Вся хижина задрожала от грубой силы его пинка по двери, та со звоном ударилась о стену, и он перенес меня через порог.

— Это было обязательно? — я поморщилась от боли, вызванной собственной усмешкой.

— У меня не было свободных рук, — в темноте на его лице мелькнула тень улыбки.

— Чей это дом? — спросила я, осматриваясь. Домик был чистым и маленьким: кухонный уголок, двуспальная кровать, чугунная ванна, туалет и ручной насос у раковины.

— Семьи Даймонда, — ответил он, усаживая меня на кровать. — Никто нас здесь не найдет.

— Даймонд — твой кузен, — я сжалась от боли, когда он поддержал меня за ребра. — Значит, все-таки это дом твоей семьи?

Он усмехнулся, присев передо мной на одно колено.

— Дальний кузен.

Прежде чем я успела возразить, он уже развязывал шнурки на моих ботинках, потом снял шерстяные носки. Я подняла взгляд и увидела напротив нас большое зеркало, прислоненное к стене. Пыльное, но достаточно чистое, чтобы видеть отражение. И его отражение… было тем еще зрелищем. Он стоял на коленях, голову склонил, будто в смирении перед мимолетным спасением, которого жаждал всей душой.

— Не думала, что увижу тебя на коленях столько раз за один день, — тихо пошутила я. — Такой могущественный воин, преклонивший колени перед слабой королевой.

Он замер, держа ладони на задней стороне моих ног.

— Ты даже