Мне всегда везет! Мемуары счастливой женщины - Галина Артемьева

Так теперь и хожу.

Тема закрыта.

В конце 1970-го тяжело заболела Стеллочка — третий инфаркт. Ее положили в тот самый МОНИКИ, где она столько лет работала. Несколько дней я провела рядом с ней. В палате было человек восемь больных. Это считалась не самая большая палата. Топили очень сильно, Стеллочка задыхалась от духоты. Когда она просила меня открыть окно, вся палата восставала:

— Вы тут не барыня! Нам дует!

Сорокалетние разморделые хамские бабы, как обычно, диктовали свои условия и устанавливали свои правила.

Стелла махала рукой — пусть. Все равно.

Она должна была лежать неподвижно — вот и все лечение инфаркта в те времена. Я кормила ее с ложечки — она почти ничего не ела.

К ней постоянно заходили коллеги — советоваться по поводу диагнозов. Она советовала — еле слышно, слабым голосом.

Меня сменяла или Танюся, или Женечкин муж.

Стелла не знала, что Женя беременна, что у нее тяжелый токсикоз, поэтому очень горевала, что дочка не приходит к ней.

Жалко, что они ей не сказали: ей стало бы гораздо легче — я до сих пор уверена. Но она так и не узнала.

Этот инфаркт она не пережила.

Ей было 68 лет.

Стелла — моя путеводная звезда. Она долгие годы была для меня примером — силы, мужества, достоинства…

Редкий и особенный человек.

Остались мы с Танюсей совсем одни.

Жизнь показывает: большинство людей можно купить. Весь вопрос в цене. Хочу рассказать о тенденциях и расценках 70-х годов прошлого века.

Примеры из жизни.

У молодых людей нашего поколения имелись, естественно, свои специфические особенности.

Их произвели на свет матери, чья ранняя юность или расцвет молодости пришлись на войну. Женихов наших матерей равнодушно выкашивала безносая соперница — смерть. Всеобщая беда, лишения — где уж тут наслаждаться беззаботным счастьем юности.

Сколько их ровесниц осталось без мужей! Сколько их, одиноких, так и не решилось родить, опасаясь жестокого осуждения окружающих!

Замужние — счастливицы! Им повезло!

А уж те, кто родили сыновей, — счастливицы вдвойне. Муж — кто его знает, как сложится… Сын — навсегда твой. Вырастет маме защитник. И — кавалер. Она научит его танцевать танго и вальс. Она дотанцует с сыном то, что в юности не станцевалось. Юный сын и молодая еще мать… Он поведет ее в танце, надежно, бережно. И уж с ним-то попробуй разлучи.

Материнская любовь и гордость изливались на мальчиков золотым дождем. Их баловали. Ну — почему бы и нет, пока маленький?

Их отцы, если таковые имелись, знали цену крепкому мужскому застолью. Болтать за столом — занятие опасное. Лучше пить, закусывать, петь «Я люблю тебя, жизнь» и «Хотят ли русские войны».

По большей части отцы наших парней ценили семейный уют и, как могли, старались обеспечить жизнь своих детей так, чтобы они наверстали за них отнятую войной юность.

…И вдруг — мальчик вырос… Усики пробились, голос мужской, плечи развернулись. В ванную не пускает спинку потереть. Не ласкается с мамой, как раньше. Шепчется с кем-то по телефону, таится.

Вот она — разлучница! Появилась!

— Сынок, ты только не женись! Они ведь все только об одном мечтают — замуж им надо. А у тебя будущее впереди. Ты жизнь свою устроить должен. Жениться всегда успеешь. Дурацкое дело — не хитрое. Их вон сколько вокруг. Выбирай любую. Ты на дочери генерала можешь жениться. Сразу с дачей генеральской, машиной. Ты посмотри на себя, какого я тебя вырастила, сокол ты мой! Ты под стать себе ищи, чтоб все при ней: и сама, и родители. И спешить тебе некуда. Вся жизнь впереди. Успеешь!

И если заноза любви еще не вонзилась в мальчишеское сердце, любящий маму сын внимательно вслушивается, хоть и виду особо не показывает.

— Да не собираюсь я, мам, жениться…

И действительно — зачем? Куда спешить? Не одна, так другая…

Некоторые родители, я знаю это, брали с сыновей торжественное обещание: не жениться до определенного возраста.

Несколько раз при первом же знакомстве с парнем приходилось слышать совершенно дурацкие речи насчет того, что он ни в коем случае не сможет жениться, так как дал папе и маме слово не жениться до тридцати.

— А мне-то это зачем сейчас говоришь? Я тебя в первый раз вижу!

— Как, — удивлялся молодой человек. — Ну, девушки же все замуж хотят… Вот я и веду себя по-честному… Чтобы ты не надеялась…

Парни нашего поколения были непоколебимо уверены в собственной ценности только вследствие принадлежности к мужскому полу. Этого, считалось, было вполне достаточно, чтобы женщины влюблялись, мечтали о нем, вожделели…

Вот они и становились продажными, наши мужчины.

Продавались, кто за что мог. Особенно за столичную прописку, возможность заграничной поездки, машину…

Помню, как один знакомый хвастался:

— Я женился на Арбате.

Не в том смысле, что свадьба на Арбате происходила, а в том, что он теперь прописан у жены, на Арбате.

Не на Тане, Лене, Марине женат, а на Арбате!

От браков с Арбатом, МГИМО, поездкой на год в Лондон и начинались потом пьянки, любовницы, рождались дети без всяких желаний и души…

Впрочем, это уже не раз было описано.

Расскажу-ка я лучше вполне реальный случай из жизни хорошо знакомых мне людей. Имена, конечно, изменю. Дело не в них.

Из МГУ и некоторых других ведущих вузов страны можно было в те годы поехать на обучение в «братские страны». Для этого нужно было проходить по анкете. Если анкета устраивала, посылали каждый год несколько человек. А еще летом наши студенты по обмену ездили в соц. страны. И вот моя подруга, назовем ее Марина, поехала с такой студенческой группой в Прагу. А в Пражском университете учился старший брат нашей общей с Мариной подруги — Верки. И Веркина семья собрала посылочку в Прагу, чтобы Маринка передала их сыну и брату Сережке привет из родного дома.

Естественно, в Праге они встретились — Сережка и Маринка. Они с детства знали друг друга. А за посылкой Сережка явился не один, а с другом. Друг этот был еще большим везунчиком, чем Сережка, — он вообще из глухой провинции чудом с первого раза поступил в МГУ и сразу его направили в самое сердце Европы. Парень — хоть куда, красавец, высокий, крепкий, ясноглазый, удачливый. Это сразу виделось. А Маринка моя — тоже красавица хоть куда. На нас все оборачивались, когда мы вдвоем шли по улице.

И, разумеется, ребята — Марина и Андрей Манкин (назовем его так) друг другу понравились и встречались в Праге каждый день.