Орел в небе - Уилбур Смит

* * *

Обедали они в своем номере в "Маунт Нелсон" (Дэвид по-прежнему не выносил общественных помещений), где к ним присоединился Бриг. Он задействовал все свое очарование, как будто почувствовал, что необходима его помощь, и все они весело смеялись, слушая его рассказы о детстве Дебры и о первых днях семейной жизни после отъезда из Америки. Дэвид был благодарен ему, и время пролетело так быстро, что ему пришлось поторопить Дебру.

– ...Я собираюсь применить к вам два разных способа, моя дорогая...

Дэвид подумал: "Что же такое в Дебре заставляет всех мужчин старше сорока обращаться с ней, как с двенадцатилетней девочкой?"

– Прежде всего сделаем пять снимков, которые мы называем полицейскими: спереди, сзади, с боков и сверху. – Рентгенолог был краснолицым седовласым мужчиной с большими руками и плечами профессионального борца. – Мы даже не заставим вас раздеться... – Он захихикал, но Дэвид уловил в его голосе сожаление. – Потом мы схитрим и сделаем несколько последовательных снимков содержимого вашей головы. Это называется томография. Голову мы закрепим неподвижно, а камера будет описывать круг, фокусируясь на том месте, от которого исходят все неприятности. Мы узнаем все, что происходит в этой хорошенькой головке...

– Надеюсь, содержимое не шокирует вас, доктор, – ответила Дебра, и он вначале удивился, а потом радостно захохотал. Дэвид слышал, как он с удовольствием рассказывал об этом сестре.

Процедура оказалась долгой и скучной, и когда они наконец освободились и вернулись в отель, Дебра прижалась к Дэвиду и произнесла:

– Давай поедем домой, Дэвид. Как только сможем.

– Как только сможем, – согласился он.

Дэвид очень не хотел, но Бриг настоял на том, чтобы на следующее утро сопровождать его в приемную доктора Фридмана. Это был один из тех редких случаев, когда Дэвиду пришлось солгать Дебре; он объяснил, что ему предстоит встреча с управляющими фондами Морганов, и оставил ее в зеленом бикини у плавательного бассейна отеля, загорелую, стройную, прекрасную в свете солнца.

Рувим Фридман был краток и деловит. Он усадил их напротив своего стола и сразу перешел к сути.

– Джентльмены, – сказал он, – перед нами проблема, и очень серьезная. Я буду показывать вам рентгеновские снимки, чтобы проиллюстрировать свои слова... – Он придвинулся к сканеру и включил его. – С этой стороны материалы, которые Эдельман прислал мне из Иерусалима. На них виден осколок гранаты. – Темный, с острыми краями, маленький треугольный кусочек стали на фоне туманно очерченной кости. – Видно, как осколок прошел через оптический канал, виден нанесенный ущерб. Первоначальный диагноз Эдельмана – он основан на этих снимках и полной неспособности Дебры различать свет или форму – кажется очевидным. Глазной нерв разрезан, и с этим все. – Он быстро достал пластинки и вставил в сканер другие. – Второй набор снимков сделан вчера. Сразу заметно, что осколок гранаты инкапсулирован и врос в кость. – Четкие очертания смягчились, закрылись костной тканью. – Это хорошо, и мы ожидали этого. Но вот здесь, в глазном канале, заметно некое разрастание, которое позволяет сделать несколько предположений. Возможно, это рубец, осколок кости или опухоль – доброкачественная или злокачественная. – Рувим поместил в сканер еще несколько пластинок. – Наконец, эти снимки сделаны способом томографии и позволяют точно определить контуры разрастания. Они показывают весь глазной канал, кроме одного места. – Рувим указал на маленькую полукруглую зарубку на наросте. – Вот здесь расположена главная ось мозга, а дальше проход забирает вверх в виде перевернутой буквы "U". Возможно, это наиболее значительное открытие нашего исследования. – И Рувим выключил сканер.

– Я ничего не понял, – резко бросил Бриг. Он не терпел, когда его подавляли специальными знаниями.

– Конечно, – спокойно согласился Рувим. – Я просто подготовил почву для объяснения. – Он вернулся к столу, манеры его изменились. Теперь он не читал лекцию, он излагал свое авторитетное мнение. – Вот каково мое заключение. Нет никакого сомнения, что глазной нерв хотя бы отчасти сохранен. Он по-прежнему передает в мозг импульсы. По крайней мере часть его не тронута. Возникает вопрос: насколько не тронута, насколько могут быть восстановлены функции нерва? Возможно, осколок перерезал только пять нитей из шести, или четыре, или три. Мы этого не знаем, мы знаем только, что такое повреждение неустранимо. И Дебра может остаться с тем же, что есть сейчас, – ни с чем.

Рувим смолк. Двое мужчин напротив напряженно смотрели ему в лицо, подавшись вперед в своих креслах.

– Это темная сторона. Если дело обстоит именно так, то для всех практических целей Дебра слепа и такой останется навсегда. Но есть и другая сторона. Возможно, глазной нерв почти не поврежден, может быть, вообще не поврежден, слава Богу...

– Тогда почему она не видит? – гневно вопросил Дэвид. Он чувствовал, что его куда-то ведут, приманивают, как быка в далеком прошлом. – Выберите уж что-нибудь одно.

Рувим посмотрел на него и впервые разглядел за этой неподвижной маской искалеченной плоти чувства, понял, какую боль испытывает Дэвид, увидел, что она таится в его темных глазах, сизых, как ружейная сталь.

– Простите, Дэвид. Меня увлек этот сложный случай, я смотрел на него со своей академической точки зрения, а не с вашей. Больше я не буду отвлекаться. – Он откинулся в кресле и продолжал: – Помните рубец в глазном канале? Я считаю, что это сам нерв, изогнутый и смещенный со своего обычного положения. Обломок кости пережал его, как садовый шланг, а давление металлического осколка было таково, что нерв не мог передавать импульсы в мозг.

– Удары по виску... – начал Дэвид.

– Да. Этих ударов оказалось достаточно, чтобы слегка сместить обломок кости или сам нерв, так что минимум импульсов стал передаваться в мозг – так, дергая перегнутый садовый шланг, можно пропустить немного воды, хотя основной поток будет заперт. Но едва шланг распрямится, поток хлынет в полную силу.

Они молчали, обдумывая услышанное.

– Как глаза? – спросил наконец Бриг. – Они здоровы?

– Абсолютно, – ответил Рувим.

– Как узнать... Я хочу сказать, какие шаги нужно предпринять? – негромко осведомился Дэвид.

– Есть только одна возможность. Придется осмотреть место травмы.

– Операция? – ужаснулся Дэвид.

– Да.

– Вскрыть Дебре череп? – В его взгляде светился страх.

– Да, – кивнул Рувим.

– Ее голову... – Дэвид с дрожью вспоминал безжалостный нож. Он увидел искаженное любимое лицо, боль в слепых глазах. – Нет, я не позволю вам резать ее. Не позволю обезобразить, как это сделали со мной...

– Дэвид! – Голос Брига прозвучал, словно треснувший лед, и Дэвид съежился в кресле.

– Я понимаю, что вы испытываете, – мягко, контрастно Бригу, заговорил Рувим. – Но мы проникнем со стороны волос, никакого обезображивания не будет. Как только отрастут волосы, шрам скроется, да и разрез будет очень невелик...