Меч теней - Карин Рита Гастрейх

нее и кивнул в сторону кровати.

— Готовься. Завтра я уезжаю, но впереди щедрая ночь.

Адиана позволила платью соскользнуть с плеч и укрылась под мягким одеялом. Она долго лежала без сна, наблюдая за погруженным в свои мысли командиром Сырнте. Он неспешно водил пальцами по лежащей рядом карте, рассеянно пил, пока, наконец, не опрокинул кубок и не обнаружил, что он пуст. На его лице появилось хмурое выражение, и он отбросил чашку в сторону.

— Будь все проклято, — сказал он и бросился к кровати.

Сорвав одеяло, Мехнес схватил Адиану и втянул ее в водоворот непреодолимого голода. Она встретила его похоть с такой же яростью, не желая, чтобы эта ночь была чем-то менее ярким. Не потому, что она хотела доставить ему удовольствие, а потому, что чувствовала на себе взгляд смерти, ее острый клюв, стремящийся вцепиться в ее плоть, ее снежные перья и тени, манящие к последнему объятию.

Когда Мехнес высвободился внутри нее, его рев был яростным и триумфальным. Тело Адианы содрогнулось от запретного экстаза. Он поймал ее в крепкие объятия, горячее дыхание обжигало ее кожу, хриплый голос звучал у ее уха:

— Никто не получит тебя так, как имею я, — поклялся он. — Никто.

Утром, когда первые лучи солнца осветили долину Эрунден, принц Мехнес начал долгий поход на север со своими офицерами, гвардией и большей частью армии.

Адиана осталась позади, отданная воле Сан'иломан.

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ШЕСТАЯ

Большая сила

Армия Акмаэля брела под серыми плачущими облаками. К полудню дождь несколько утих, и хотя солнце не показывало своего лица, небо прояснилось. От лошадей и плащей всадников поднимался пар.

Разведчики вернулись с юга и долго беседовали с Акмаэлем и его офицерами. Настроение было мрачным, со сжатыми челюстями и ожесточенными глазами. Под командованием Акмаэля армия прошла еще полмили, пока не достигла лагеря у реки Тарба.

В то время как люди начали устанавливать палатки и рыть уборные, Эолин попросили сопровождать короля, его офицеров и его магов, чтобы осмотреть местность, где они намеревались остановить наступление сырнте. Это была широкая равнина, спускавшаяся с невысокого хребта, окруженная с запада крутыми берегами Тарбы, а с востока — молодым, но густым лесом. Местность даст им преимущество, сказал ей Акмаэль, и это была одна из причин, почему он решил дождаться Сырнте здесь.

На гребне хребта Эолин спешилась вместе с остальными магами. Король и его люди завершили обход верхом, в то время как она и ее товарищи-маги шли пешком, прислушиваясь к шелесту ветра над влажной травой, к тихому движению земли под их ногами. Они направили свои души к центру длинного плато. Эолин могла сказать по медленному ритму его сердца, что это был корень древней горы, изношенный до основания временем и силами, неподвластными ей.

Один из магов подошел ближе, дородный мужчина с веселым лицом, выпуклым носом и густыми белыми бровями. Он представился как Эхиор.

— Мы встретились однажды, в деревушке Моэн. Я не жду, что вы будете помнить.

Эолин пришлось некоторое время рассматривать его, но она вспомнила.

— На свадьбе. Это вы рассказали мне о Маге Кори и его Круге.

Эхиор кивнул с широкой улыбкой на лице.

— Знаете, тогда вы могли мне доверять. Хотя вы поступили мудро, не сделав этого, — он поднял свой посох. — Теперь я Высший Маг. Завершил свое обучение после смерти Церемонда и снятия запрета. Не такой искусный, как Кори или Телин, но в моем лице у вас есть друг, если он вам когда-нибудь понадобится.

Это заявление согрело ее сердце.

— Спасибо, маг Эхиор.

Бок о бок они обыскали невысокий холм, пока не нашли небольшое возвышение, которое могло служить фокусом магии во время битвы. Как только они сделали первый круг, король и его люди вернулись.

Акмаэль спешился, чтобы проверить их работу. Кивком выразив одобрение, он приказал магам установить второй круг на западе, возле леса. Эолин попросили вернуться в лагерь с королем, пока маги продолжали свою работу вдоль хребта.

— Ты, должно быть, устала, — сказал Акмаэль, пока они ехали вместе.

— Нет места усталости накануне войны.

— Хорошо сказано, — говоря, он осматривал пейзаж. Эолин чувствовала, как он замечает каждый провал и холмик, каждое дерево и одинокую скалу. — Этим вечером мы сядем со старшими офицерами и Высшими Магами, — сказал он, — и ты поделишься всем, что знаешь о Наэтерских Демонах.

— Боюсь, не так и немного.

— Все, что ты знаешь, пригодится. И еще кое-что, — Акмаэль остановил своего коня. — Бортен учил тебя, как я приказал?

У Эолин перехватило горло.

— Ты имеешь в виду, учил ли он меня владеть мечом?

Акмаэль кивнул.

— Ну, — она запнулась, — да, но…

— Покажи мне.

— Мой Король, мы начали всего несколько недель назад, и я не прикасалась к оружию с тех пор, как сбежала из Моэна.

— Тем больше причин сделать это сейчас.

Акмаэль спешился и поманил Эолин за собой. Он обнажил Кел'Бару и отдал ей, а затем взял клинок у одного из рыцарей. Мужчины собрались вокруг них свободным кругом, некоторые спешились, другие остались сидеть на своих лошадях, и все они наблюдали с выражением веселья, любопытства или сомнения.

Эолин колебалась в ожидании их насмешек.

— Пожалуйста, Акмаэль — мой Король — это бессмысленное занятие.

Одним шагом он налетел на нее, его клинок сверкнул смертоносной вспышкой, не дав ей времени подумать, прежде чем отразить его падение. Металл запел о металл, и удар отразился в ее теле, заставив Эолин потерять равновесие и споткнуться на скользкой траве.

Она пришла в себя, задыхаясь и испугавшись, не осознавая, что он ударит с такой силой.

— Заземлись, — сказал Акмаэль. — У тебя нет моей силы, но у тебя есть магия. Используй это.

Строгость его тона подавила все протесты. Эолин перевела дыхание и уперлась ногами в сырую землю, тяжесть неизбежности легла на ее плечи. Кел’Бару гудел в ее хватке, словно пробудившись от глубокого сна. Его шепот вызывал образы давно забытых сражений.

— Хорошо, — сказал Акмаэль, хотя и поправил ее осанку и постановку ног. — Еще раз.

Эолин нанесла удар без колебаний, но ее решимость не принесла пользы. Ни один ее удар или попытка отразить атаку не вызвали у него полное одобрение, и она умерла дюжину раз во время их короткого парирования. Тем не менее, мужчины не смеялись.

Когда, наконец, испытание закончилось, Акмаэль просто кивнул и сказал:

— Это начало.

Он