Третий уровень - Джек Финней

Поймавшему нас обещали, видимо, продвижение по службе. Меня и фараона разделяло только стекло; наши взгляды встретились, он узнал меня и – поразительная история! – откровенно перепугался. Уж не знаю, что ему там наговорили про то, какой я опасный преступник, но вагон проехал мимо, прежде чем он опомнился и поспешно окликнул своего напарника. Тот крикнул что-то в ответ – слов я, разумеется, не разобрал, – и они вдвоем побежали за нами по самой середине улицы.

Они бежали метрах в шести за конкой, бежали тяжело и неуклюже, и каждый одной рукой придерживал трясущийся живот. Сцена в точности повторяла неоднократно виденную мной в стародавних немых комедиях. Только на сей раз смеяться над ней совершенно не хотелось. Полицейские были настоящие, и, если только они поймают нас, мы угодим прямиком в тюрьму Синг-Синг. Ни кучер, ни кондуктор их еще не видели, но два или три пассажира уже обернулись, как и мы с Джулией, поглядеть, что происходит. Оставалось полквартала до вокзала Грэнд-сентрал, конка там наверняка остановится, и они нас догонят. Я соскользнул с сиденья, встал, потянул Джулию за руку и, притворяясь совершенно невозмутимым, двинулся к передней площадке.

Прямо перед вокзалом высоко над серединой улицы висел маленький, с двускатной крышей домик – станция надземки, и с обеих сторон Сорок второй улицы к нему поднимались лестницы. Это была тупиковая линия, видимо, ветка от главной линии над Третьей авеню, и у меня зародился пусть не четкий план, но какое-то его подобие. Вверх к станции вели четыре лестничных марша, по два с каждой стороны улицы, все они сообщались между собой через платформу, и, взбежав по одной лестнице, мы получали известный шанс успеть сбежать по другой и ускользнуть от полицейских до того, как они поднимутся и спустятся вслед за нами.

Во всяком случае, ничего лучшего мне в голову не пришло, и, очутившись на площадке, я прошептал: «Прыгайте и бегите за мной!» – а Джулия ответила мне кивком и улыбкой, словно я отпустил какое-то невинное замечание. Кучер натянул поводья, конка начала замедлять движение – я подтолкнул Джулию, мы спрыгнули и побежали. Сначала рядом с лошадью, потом обогнали ее, нырнули под самой ее мордой, шмыгнули между двумя повозками, на одной из которых высилась гора пустых бочек, выскочили на тротуар и метнулись вверх по лестнице, перескакивая через ступеньки: Джулия впереди, я за ней.

Те, кто спускался по лестнице нам навстречу, не обращали на нас особого внимания, лишь сторонились, давая дорогу, и я сообразил, что здесь, у вокзала, люди, бегущие со всех ног, – не такое уж необычное зрелище. Сзади донеслись крики, я оглянулся с верхней площадки – длинный фараон добрался до основания лестницы гораздо быстрее, чем я предполагал. В помещении станции мы перешли на шаг. Пока кассир не спеша отрывал нам билеты, Джулия дернула меня за рукав, и я увидел паровозик с одним вагоном на единственном пути, почти упирающемся в станционное здание. Искушение было очень велико, но спустя мгновение я покачал головой: полицейские вошли бы в вагон одновременно с обоих концов и поймали нас там, как в ловушке.

На платформе я снова оглянулся, и в ту же секунду над уровнем дощатого настила показалась каска, а потом и голова фараона. Мы бросились вдоль платформы к лестнице у противоположного ее конца, но едва мы промчались мимо вагона, я услышал резкий щелчок – захлопнулась железная, по пояс, дверца открытой площадки. Игрушечный паровозик свистнул фальцетом; оглянувшись еще раз, я заметил, как двинулась миниатюрная кулиса. Вагон медленно тронулся и покатился, и Джулия застонала: ведь мы могли бы быть там, внутри!

Но сделанного не воротишь. Чух-чух, чух-чух – паровозик шел задним ходом и, набирая скорость, толкал вагон по одноколейке назад к главной линии. Кондуктор захлопнул дверцу второй площадки, и тут впереди, над лестницей, к которой мы бежали, вырос шлем второго фараона. Они нас перехитрили. Я стремительно обернулся – первый из блюстителей порядка несся на нас по платформе, тряся животом и придерживая шлем рукой, и до нас ему оставалось не больше пятнадцати метров…

Я не принадлежу к числу тех, кто в минуту опасности умеет принимать мгновенные решения. То есть думаю-то я быстро, а вот решения мои, как правило, оставляют желать лучшего. Но на сей раз я, не рассуждая, нашел единственно возможный выход. Крепко схватив Джулию обеими руками за талию, я поднял ее и перенес через дверцу на площадку вагона, а сам, едва увернувшись от подбегавшего фараона – пальцы его царапнули меня по спине, – впрыгнул в паровозную кабину, резко повернулся и выставил наружу ладонь. Коротышка-полицейский с разбегу ткнулся в нее лицом, зашатался и остановился, а поезд тем временем выкатился за пределы станционной платформы.

По другую сторону кабины машинист, высунувшись из окна чуть не по пояс, глядел на рельсы, за грохотом и пыхтением своего паровика он меня не видел и не слышал. На рис. 22 вы видите набросок, сделанный мной несколько дней спустя: поезд надземки покидает станцию Грэнд-сентрал и идет к Третьей авеню, которая лежит за рамкой рисунка справа. Внизу – Сорок вторая улица, а вверху – лишь серое пустынное зимнее небо. Пройдут годы, и на месте маленькой круглой башни из красно-белого кирпича – на рисунке слева – в это небо вонзится остроконечная громада Крайслер-билдинг.

Рис. 22

Через минуту поезд уже замедлил ход и въехал в щель меж платформ на другом конце двухквартальной ветки. Полицейские вполне могли бы пробежать эти два квартала по мостовой или, на худой конец, отобрать какую-нибудь телегу для погони. Я свесился из паровозной будки, высматривая на основной линии Третьей авеню поезд, на который мы смогли бы тут же пересесть. Однако поезда не было, и, как только мы поравнялись с деревянной платформой, я соскочил с паровоза – машинист, кажется, так меня и не заметил, – и меня по инерции пронесло вперед, к вагону. Джулия стояла там же, где я ее поставил, на площадке у дверцы, а за плечами у нее высился кондуктор.

– Эй, послушайте, это не положено! – заявил он сердито.

Я так и не понял, что он имеет в виду: то ли что я посадил Джулию через верх закрытой дверцы, то ли что сам ехал на паровозе. Со всей возможной кротостью я вручил ему наши билеты. Он не торопясь достал компостер, пробил оба билета по отдельности, отдал их мне и только после этого открыл дверцу и выпустил Джулию.

Думаю, что если бы те два фараона по-настоящему постарались, они успели бы встретить нас у подножия лестницы на углу Сорок второй улицы и Третьей авеню – только для этого им пришлось бы пошевеливаться быстрее, чем они привыкли. А так мы оказались вновь предоставлены самим себе. Правда, по другой стороне улицы прохаживался еще один страж закона: заглянул через дверь в близлежащий салун, прошествовал до угла и, отойдя к бровке мостовой, принялся крутить свою дубинку на ремешке с ловкостью профессионального циркача. По всей видимости, он отдавал гораздо больше сил и времени совершенствованию искусства жонглирования дубинкой, нежели ловле правонарушителей. Мы пошли по Третьей авеню на юг, быстро, но не слишком быстро, чтобы не вызвать подозрений. Нам повезло, что мы попали именно на этот участок, но Джулия посмотрела на меня с немым вопросом, и я понял, что у нее на уме. Интересно, у жонглера в шлеме тоже есть наши фотографии? Я ответил Джулии пожатием плеч: если и нет еще, то скоро будут. Каждый полицейский в городе будет на дежурстве держать их при себе и передавать сменщикам, да к тому же, наверно, на улицу выйдут дополнительные наряды и шпики в штатском. Награда, которую Кармоди в нашем присутствии обещал Бернсу, если нас поймают и осудят или убьют «при попытке к бегству» – не важно, что именно, – несомненно, окажется весьма солидной. Бернс рассчитал хитро: наш «побег», разумеется, будет воспринят как доказательство вины.