Белая королева - Филиппа Грегори

— Но мне действительно снятся вещие сны.

— Это только ты так считаешь.

— Энтони, вся моя жизнь служит доказательством того, что магия действительно существует, что я обладаю даром предвидения.

— Ну назови хоть один пример.

— Разве я не вышла замуж за короля Англии?

— А разве я не видел, как ты стояла на обочине дороги, точно самая настоящая проститутка?

Энтони хрипловато рассмеялся, а я гневно воскликнула:

— Ничего подобного! И вовсе я не напоминала проститутку! Мне даже обручальное кольцо река принесла.

Энтони взял мои ладони и по очереди поцеловал их.

— Все это чепуха, Елизавета, — ласково произнес он. — Никакой Мелюзины на самом деле нет, есть только старая, полузабытая сказка, которую мама любила рассказывать нам перед сном. И никакого колдовства тоже не бывает, просто мама старалась подыграть тебе, подбодрить игрой в магию и пророчества. И никаким колдовским могуществом ты не обладаешь. Все, на что мы, грешники, способны в течение нашей жизни, есть лишь проявление воли Господа. И этот Томас Бардетт тоже не имеет никакого особого дара, он всего лишь недоброжелательный корыстолюбец.

Я улыбнулась и не стала возражать. Но в глубине души твердо знала: помимо Господней воли есть и еще кое-что.

Как-то я пришла послушать, как маленький Эдуард молится перед сном. Он делил комнату со своим трехлетним братом Ричардом, и оба малыша тут же с надеждой посмотрели на меня — им хотелось хоть немного отдалить время, когда нужно будет ложиться спать.

— А как заканчивается история о Мелюзине? — осведомился Эдуард.

— Почему это ты вдруг о ней спросил?

Я села в кресло у камина, подставив под усталые ноги скамеечку и чувствуя, как шевелится у меня в животе очередной младенец. Прошло уже шесть месяцев, но мне казалось, что эта беременность будет длиться вечность.

— Я сегодня слышал, как вы с дядей Энтони упоминали о ней, — признался Эдуард. — Что все-таки с ней случилось после того, как она вышла из воды и они с тем рыцарем поженились?

— К сожалению, конец у этой истории печальный, — сообщила я. — Ну все, немедленно ложитесь в постель.

Сыновья послушались, но две пары ясных немигающих глаз продолжали следить за мной поверх теплых одеял.

— Впрочем, о Мелюзине рассказывают по-разному, — продолжала я. — Одни говорят, что в дом к Мелюзине и ее мужу явился какой-то чересчур любопытный путешественник, и он подсмотрел, как в своей купальне хозяйка превращается в рыбу. Другие утверждают, что это ее муж нарушил свое слово — он ведь обещал, что позволит Мелюзине раз в месяц сколько угодно купаться в полном одиночестве, а сам за ней шпионил, ну и увидел, как она вновь обретает рыбий хвост и чешую.

— Но с чего это ему так не понравилось? — вполне разумно рассуждал Эдуард. — Ведь когда они познакомились, он знал, что она наполовину рыба.

— Ну да, знал, но был уверен, что сумеет переделать Мелюзину, превратить в обычную женщину, такую же, как все, — пояснила я. — Так уж бывает — полюбит мужчина женщину и начинает надеяться, что ему под силу совершенно ее изменить. Возможно, и у того рыцаря возникла такая идея.

— А про битвы в этой истории говорится? — сонным голосом произнес Ричард, не в силах поднять голову с подушки.

— Нет, про битвы там ни слова, — отозвалась я.

Я поцеловала Эдуарда в лоб, подошла к Ричарду и его тоже поцеловала. Они оба пахли совсем как младенцы — душистым мылом и теплой кожей. От их мягких волос исходил аромат свежего воздуха и молодой листвы.

— Мам, а что случилось, когда муж Мелюзины выяснил, что она все еще полурыба? — прошептал Эдуард, когда я уже была у дверей.

— Мелюзина взяла детей и оставила мужа, — ответила я. — И они никогда больше не встречались.

Я задула свечи на одном из канделябров, но на другом оставила гореть. И в маленьком камине тоже трепетал огонь, заливая комнату теплым красноватым светом и делая ее очень уютной.

— Как это грустно, — совсем расстроился Эдуард. — Бедняга! Ведь он больше никогда не видел ни своих деток, ни жены.

— Да, это очень печальная история, — согласилась я. — Но это ведь просто сказка, так что у нее, вполне возможно, есть и другой конец, о котором теперь забыли. Возможно, потом Мелюзина все-таки простила мужа и вернулась к нему. А может, он и сам ради любви к ней превратился в рыбу, и они вместе уплыли в речные глубины.

— Да! Это было бы хорошо. Спокойной ночи, мамочка.

Счастливый малыш. Как легко было его утешить.

— Спокойной ночи. Да хранит вас обоих Господь.

Мерзкое отношение Георга к брату стало особенно очевидным в те дни, когда начался процесс по делу колдуна Бардетта и его сообщников. Начали приводить улики и свидетельства, и заговор стал раскрываться прямо на глазах — это был настоящий спутанный клубок мрачных обещаний и жутких угроз, всевозможных колдовских рецептов, вроде отравленного плаща, толченого стекла и злобных направленных заклятий. В бумагах Бардетта отыскали не только схему, с помощью которой можно предсказать день и час смерти Эдуарда, но и целый набор магических заклинаний, призванных умертвить короля. Когда Эдуард показал мне все это, я долго не могла унять озноб. Я тряслась, как в лихорадке. Могли эти заклинания вызвать смерть или нет, я не знала, но была уверена: эти древние письмена и рисунки на потемневшей от времени бумаге обладают какой-то жестокой силой.

— Меня от них просто колотит, — призналась я мужу. — Они даже на ощупь какие-то холодные и скользкие. Нутром чувствую: в них содержится страшная опасность.