Дальневосточные соседи - Всеволод Овчинников

Люди там не без гордости говорят: «Бог создал землю, а голландцы – Голландию». Больше половины территории страны лежит ниже уровня моря. С этим трудно свыкнуться. Всякий раз инстинктивно испытываешь чувство тревоги, когда едешь по скоростному шоссе и вдруг видишь, как рядом, за дамбой, гораздо выше твоей автомашины проплывает морской сухогруз.

Большинство населения Голландии живет в общей дельте трех рек: Рейна, Мозеля и Шельды. С незапамятных времен земледельцы отвоевывают у моря все новые и новые польдеры – участки плодородной земли. Даже ветряные мельницы, ставшие привычным символом Голландии, чаще не мелют зерно, а откачивают воду с полей.

Серебристые ленты каналов и серые ленты автострад – вот два поколения артерий, прорезавших ухоженные голландские равнины. Если каналы, словно кровеносные сосуды, органически входят в жизнь Голландии, то автострады как бы рассекают ее ножом хирурга.

Мчится машина. По краям дороги видишь лишь зеленые пастбища и черно-белых коров. Луга обрамлены канавками, скрытыми в высокой траве. И со стороны кажется, что коровы свободно разгуливают по неоглядной равнине.

Плотность населения в Голландии несколько больше, чем в Японии. Но и тут поражаешься не многолюдью, а безлюдью. Вроде бы небольшая страна. А сколько в ней простора! Несмотря на краткость расстояний между городами, Голландия выглядит обширной. Я удивился, узнав, что от Гааги до Роттердама всего 18 километров – примерно столько же от Токио до Иокогамы. Но если два этих японских города на побережье Токийского залива почти срослись воедино, то между Гаагой и Роттердамом сохранилась широкая полоса сельской природы. К тому же на этих 18 километрах поместился еще и город Дельфт, прославленный своим фаянсом.

Голландцам совершенно не присущ комплекс малой нации. Они с гордостью говорят о своей родине, о ее вкладе в мировую историю и культуру. Во многих областях общественных и производственных отношений, в искусстве и науке голландцам действительно довелось быть первопроходцами.

На протяжении нескольких веков Голландия владела империей, была одной из ведущих морских держав. «Летучие голландцы» бороздили океаны. Именно они первыми добрались до описанной в книге Марко Поло загадочной «страны Чипингу», как в старину именовали Японию.

При посещении Голландии я то и дело вспоминал родившееся в годы реформ Мэйдзи японское слово «рангаку». Может быть, для современного мира, который оказался на пороге экологического кризиса, поучительны некоторые аспекты «голландской науки»?

Разве не стала в наши дни особенно актуальной способность голландцев преображать природу, не совершая надругательства над ней? Поучительно и умение голландцев всегда и во всем беречь пространство. Голландские города стоят очень экономно, хотя их новые микрорайоны отнюдь не выглядят тесными.

Может быть, не случайно знаменитые художники голландской школы предпочитали миниатюрные холсты, любили рассматривать предметы с близкого расстояния. В этом умении беречь и ценить пространство проявляется неожиданное сходство Голландии с Японией, созвучность присущего их жителям культа природы.

«Мы – близкие соседи. Но живем как бы спина к спине: дома рядом, а ворота на разные улицы», – говорил мне полвека назад мэр города Ниигата.

В Стране восходящего солнца распространена и другая метафора. Японцы любят называть свою родину кораблем среди океанских просторов. Однако такое судно тут же перевернулось бы. Ибо почти все его пассажиры сгрудились на одном борту. Шестьдесят процентов населения сосредоточено на узкой полоске тихоокеанского побережья. И лишь менее десяти процентов японцев живут на противоположной стороне архипелага, именуемой «Ура Ниппон» («Задняя Япония»).

Для западного побережья Японии, обращенного к России, характерны уже не теснота, а простор, не скученность, а безлюдье. Причем именно соседство с нами дает местным жителям надежду на расцвет их малонаселенного края, и прежде всего порта Ниигаты, который больше не хочет быть задней дверью страны.

О близости к России напоминает и сам климат «Задней Японии». На тихоокеанском побережье зима сухая и солнечная. Тогда как в префектуру Ниигата ветры из Сибири приносят такие глубокие снега, что дети из горных селений неделями не могут ходить в школу. Однако именно с сибирскими просторами, с их природными богатствами жители Ура Ниппон связывают нынче свои перспективы.

В ниигатском порту давно устоялся запах сосновых бревен. Их привозят из Находки, что лежит на противоположном берегу Японского моря. А именно близ Находки завершается труба нефтепровода Восточная Сибирь – Тихий океан. Он станет живительной артерией для энергетики Страны восходящего солнца.

В Ниигате привыкли слышать русскую речь еще с послевоенных лет. Однако нынче кроме моряков с торговых судов сюда каждую неделю прибывают авиапассажиры двух прямых рейсов – из Хабаровска и Владивостока. А это люди с качественно иными потребностями и возможностями.

Помню, в 60 – 70-х годах россиянин, попавший в Ниигату, стремился продать кому-либо из местных жителей пару банок черной икры, дабы на вырученные иены купить самый вожделенный сувенир из Японии – карманный приемник на транзисторах. С 90-х годов наши соотечественники стали приценяться к подержанным «тойотам» и «хондам». Ныне же прилетающих из Хабаровска и Владивостока россиян интересует и расположенный неподалеку фешенебельный горнолыжный курорт Юдзава. В пятизвездочном «Принс-отеле» каждый сезон останавливаются несколько тысяч состоятельных туристов с российского Дальнего Востока.

Российский экспорт из Ниигаты неуклонно растет. Причем поражает не только объем, но и ассортимент закупок. Он показывает, что впечатляющие темпы экономического роста России сопровождаются заметным повышением благосостояния дальневосточников.

Из Ниигаты начали отправлять самолетами в Хабаровск и Владивосток свежесрезанные тюльпаны. Здешняя садоводческая ферма Нисиваки ежегодно выращивает почти 10 миллионов этих цветов. И новый, российский рынок оказался очень кстати.

Есть еще одна эмоциональная нить, напоминающая о нашей географической близости. Случилось так, что в 60-х годах, во время триумфальных гастролей Мариинского театра, когда вся Япония только и говорила, что о «Лебедином озере», тысячи людей подхватили идею создать одноименный заповедник на озере Хиоко близ Ниигаты.

Там порой делают остановку сибирские лебеди, улетающие зимовать в теплые страны Юго-Восточной Азии. Однажды пожилой рисовод Иосикава выходил больного лебедя, отставшего от стаи, и самку – его верную подругу. Всю зиму он наполнял для них кормушки, разбивал молодой лед на полыньях. И сказочно красивые, но недоступные птицы привязались к старику, начали брать корм из его рук.

Иосикава заботился о лебедях больше, чем о своем поле. Однажды, проработав весь день в холодной воде, он слег и больше не поднялся. Но даже смерти оказалось не под силу пресечь доброе дело, начатое у озера Хиоко. Молва о «покровителе сибирских лебедей» взволновала лирические души японцев не меньше, чем прославленная в музыке сказка.