Веспасиан. Фальшивый бог Рима - Роберт Фаббри

Веспасиан с опаской шагнул к сцене.

Калигула подполз ближе и положил руку Веспасиану на затылок, привлёк к себе его голову, так, что их лбы почти соприкасались.

— Если что-то и способно меня утешить, мой друг, так это лишь моё собственное величие, — прошипел он. — Ты помнишь, как я сказал, что буду строить?

— Помню, принцепс, — ответил Веспасиан, окаменев от ужаса, — ты сказал, что станешь непревзойдённым строителем, и ты уже доказал это, построив мост.

— Верно, правда, этот мост — сущая ерунда, безделица. Теперь же в память о Друзилле я превзойду всех. Я возведу мосты, которые затмят те, что когда-то построили Дарий и Ксеркс, чтобы соединить Азию и Европу.

— Ничуть в этом не сомневаюсь. Но как?

— Я построю мост, достойный бога. Я возведу его через Неаполитанский залив, после чего покажу моим братьям-богам и простым смертным, что я величайший из когда-либо живших правителей. Я проеду по этому мосту в кирасе того, кого я превзошёл. Самого Александра.

— Но ведь она в его мавзолее в Александрии.

Калигула расплылся в улыбке.

— Именно. И я хочу, чтобы ты туда поехал. Я дам тебе разрешение, при условии, что ты пойдёшь в мавзолей и снимешь с Александра кирасу. И привезёшь её мне в Рим.

х ты! Вот это высота! Такой я ещё ни разу не видел! — восхищённо пробормотал себе под нос Веспасиан, глядя на маяк, устремившийся на четыреста футов ввысь, к небу, и произвёл мысленные расчёты. Будь многоэтажная римская инсула, в каких обычно селился плебс, такой высоты, в ней было бы не меньше пятидесяти этажей. Интересно, сумеет ли Калигула затмить своим мостом эту гигантскую башню?

Крепко взявшись за борт императорской триремы, чтобы устоять на ногах, Веспасиан наблюдал за тем, как, ударившись об огромный мол, защищавший большую гавань Александрии, им навстречу катится очередная волна.

Солёный морской ветер приносил с собой мелкую водную пыль, что в жару было даже неплохо. Капли приятно освежали лицо, чуть влажная тога холодила кожу. Начальник гребцов замедлил темп барабана. Главный парус свернули. Плавание подходило к концу.

— Обделаться можно, какая громадина! — воскликнул Зири, чья латынь успела обогатиться самыми разными словечками и выражениями. — Поставь её посреди пустыни, была бы зашибись какая гора!

— Это сколько ж времени на неё угрохали? — высказал своё мнение Магн.

— Семнадцать лет, — ответил Веспасиан. — Закончили строить триста лет назад. Строительство началось при первом Птолемее, завершилось при его сыне. Если хочешь войти в историю, есть смысл оставить после себя что-нибудь грандиозное.

— Как, например, мост Калигулы? — с улыбкой спросил Магн.

— Нет, мост запомнится лишь как причуда. Я имею в виду нечто такое, что послужит людям. Тогда они наверняка запомнят того, кто это соорудил.

— Кто же построил Большой Цирк?

Веспасиан на мгновение задумался.

— Не знаю.

— Вот видишь, не всегда это работает.

Веспасиан снова поднял взгляд на Фаросский маяк. Тот весь день постепенно становился ближе и рос буквально на глазах. Первый раз друзья заметили его свет за пятьдесят миль. Днём это были лучи солнца, ночью — пламя костра, отражённое и усиленное огромным бронзовым зеркалом. Построенный на восточном конце длинного, узкого острова Фарос, маяк высился на основании в девяносто футов высотой и площадью в триста пятьдесят футов, сооружённым из тесно подогнанных друг к другу гранитных блоков. Швы между ними были прочно запечатаны расплавленным свинцом, чтобы противостоять натиску моря.

Сама башня состояла из трёх секций. Первая была квадратной и в высоту чуть более половины высоты самого маяка. Вторая — восьмиугольной, и самая верхняя — там, где размещалось зеркало и огонь — круглой. Маяк венчала гигантская статуя Посейдона, а по углам основания разместились четыре статуи бога Тритона. Веспасиан с трудом представлял себе более грандиозное сооружение.

— Хватит таращиться, Зири, — рявкнул Магн, дав юному мармариду полюбоваться маяком. — Иди, собери наши вещи. Мы скоро швартуемся.

— Слушаюсь, хозяин.

Зири тотчас как ветром сдуло. Мальчишка бросился в их каюту на корме корабля.

— И не забудь... — крикнул ему вслед Веспасиан.

— Не волнуйся, господин, я не забуду твою клятую коробку, — крикнул в ответ Зири. Веспасиан выразительно посмотрел на Магна.

— Скажи, должен ли я сделать вид, что ослышался?

Магн пожал плечами.

— Как пожелаешь. Ты можешь велеть мне держать его от тебя подальше. С другой стороны, если ты не захватил собственного раба, кто же должен присматривать за тобой, а?

— Ты прав. Пора и мне обзавестись собственными рабами, — согласился Веспасиан.

До сих пор ему и в голову не приходило купить себе рабов, ибо он привык пользоваться рабами родителей или дяди Гая. В Киренаике же в его распоряжении были официальные рабы резиденции наместника. Одна беда: рабы дороги и их нужно кормить.

— Как только обналичишь расписку у Фалеса, сможешь купить их себе целую армию. А пока хватит вертеть носом, когда пользуешься моим, и притом бесплатно.

Корабль вошёл в гавань, и все мысли Веспасиана по поводу рабов и связанных с ними непомерных расходов тотчас улетучились. Александрийская гавань по своим размерам была под стать маяку: почти две мили в поперечнике и полторы мили в глубину. Справа высился Гептастадион — огромный мол, семь стадий и тысячу четыреста шагов в длину и двести шагов в ширину — соединявший Фарос с материком. По другую его сторону, в торговом порту, столь же необъятном, как и сама Великая Гавань, Веспасиан разглядел массивные зерновозы, стоящие на приколе рядом с огромным зернохранилищем. Слева проплывала Диабатра — ещё один мол, такой же длинный, но только изогнутый, протянувшийся от устья гавани до храма Артемиды рядом с царским дворцом Птолемеев на морском берегу. Между этими двумя гигантскими творениями человеческих рук, ограждавшими гавань от прихотей моря, высились разнообразные здания, способные затмить своими размерами римские. В центре, на небольшом мысу, стоял окружённый колоннадой Тимоний, построенный Марком Антонием после поражения у мыса Акций, нанесённого ему Августом. К западу от него к Гептастадиону протянулись причалы военного порта.

Здесь на якорях покачивались массивные триремы, квадриремы и квинкверемы Александрийского флота, чистые и выдраенные до блеска во время зимнего ремонта. Солнечные блики играли на их обшитых бронзой таранах. На палубах копошились многочисленные фигуры людей. На трёх квадратных милях гавани сновали десятки судов меньшего размера: с треугольными парусами, сопровождаемые крикливыми чайками, эти скромные труженики делали своё ежедневное дело — развозили грузы, рыбаков и пассажиров. Неудивительно, что Веспасиану показалось, что перед ним самая главная гавань мира.