Веспасиан. Фальшивый бог Рима - Роберт Фаббри

— Я здесь вот уже три года. Как, скажи, я могла прожить всё это время, не имея мужчины, который бы позаботился обо мне?

еспасиана разбудил стук в дверь спальни. Затем, не дожидаясь ответа, внутрь просунул голову Магн.

— Я распорядился, чтобы тебе... Всё понятно. Доверяю это дело тебе... — Голова исчезла за дверью.

Веспасиан перевернулся на бок и посмотрел на Флавию. Она открыла глаза.

— Когда он говорит «это дело», он имеет в виду меня? — спросила она, зевнув.

— Почему же, он вполне мог иметь в виду это дело.

— Что ж, разумно. Но я поверю тебе только в том случае, если ты докажешь, что так и есть.

Веспасиан улыбнулся и поцеловал её. Тем временем кончики его пальцев скользнули по её груди, по плоскому животу, пока не оказались у неё между ног. Флавия негромко простонала — что, собственно, она делала почти всю ночь, в перерывах между страстными соитиями лаская его губы. Веспасиан ласкал её так, как ни ласкал ни одну женщину, за исключением Ценис.

Он решил, что положит её к себе в постель, как только её увидел. Желание это явно было взаимным, особенно после того как он рассказал Флавии, как он отыскал Капеллу и вернул его из пустыни. Иными словами, сдержал данное ей слово.

Впрочем, гибель Капеллы от когтей льва, похоже, не слишком её расстроила. Более того, она искренне удивилась, что, оказывается, он не покупал никаких верблюдов. Правда, Веспасиан предпочёл умолчать о том, чем занимался Капелла. Когда же Флавия попыталась выведать это у него, он ограничился туманной фразой о поручении императора. Ей лучше ничего не знать. Так гораздо спокойнее для них обоих. Было видно, что Флавия находилась под впечатлением его высоких связей, что ещё больше подогрело её интерес к его персоне. Пустив в ход женские чары, она, — к великой радости Веспасиана и неловкости остальных гостей, — взялась всячески обольщать его. Когда ужин наконец завершился, Флакк был сердит, зато Лелия явно праздновала победу. Она даже не поинтересовалась у Флавии, нужен ли той паланкин.

Сквозь щели ставней в спальню просачивался свет оранжевого диска восходящего солнца. После бурной ночи Веспасиан ощущал себя разбитым. Он соскользнул с Флавии и сел на край кровати.

— Мне пора. Меня ждут дела.

— Это какие же? — оторвала голову от подушки Флавия.

— Личные. Причём много.

— Я с тобой.

— Нет, жди меня здесь.

Флавия вздохнула и откинулась на подушку.

— Что ж, почему бы нет.

* * *

— Вижу, ужин удался, — усмехнулся Магн, когда Веспасиан наконец вышел из спальни.

— Ещё как удался! — ответил Веспасиан.

Зири тем временем принялся облачать его в тогу.

— А дальше?

— А дальше то, что первым делом мы нанесём визит алабарху, затем заглянем на Форум к Фалесу, после чего попробуем отыскать Феликса.

— Я знаю, куда нам нужно. Я имел в виду другое, кто она?

— Вряд ли ты обрадуешься.

Магн подумал, после чего хлопнул себя по лбу.

— Дай Венера тебе сил сопротивляться ей! Флавия!

— Согласись, что мир тесен.

— Ещё как тесен! Стоит тебе обналичить банковскую расписку на четверть миллиона денариев, как она вытянет их из тебя, а потом упорхнёт, не успеешь ты и глазом моргнуть.

— Не упорхнёт, если я на ней женюсь.

— Когда тебе в прошлый раз в голову пришла эта идея, она стоила жизни уйме людей. Мой тебе совет: наслаждайся её утехами, пока ты здесь, а про женитьбу забудь. Зачем она тебе?

— Затем, что в этом году мне стукнет двадцать девять, и мне нужны сыновья. Родители только об этом и пишут мне в каждом письме.

Придирчиво осмотрев складки тоги, переброшенной через левую руку, Веспасиан довольно кивнул.

— Безупречная работа, Зири. Наконец-то ты научился это делать.

— То есть ты собрался взять её с собой в Рим? — нахмурился Магн.

— Но ведь я не собираюсь здесь жить.

— А если она не захочет уехать с тобой?

— Захочет, ещё как захочет! Лучшего предложения здесь она ни от кого не получит. Кстати, как прошёл вечер?

— Примерно так же, как и у тебя, с той разницей, что я никому не давал обещаний.

— Эй, как это так получилось, что вы оба нашли себе женщин прошлой ночью, а я нет? — возмутился Зири.

— Потому, Зири, что ты раб, — сказал Магн и легонько ущипнул его за ухо. — К тому же я здесь не заметил верблюдов. А теперь хватит ныть, тащи сюда сундук господина.

* * *

Опцион Гортензий и его стражники уже ждали их у дворцовых ворот, сидя в тени огромной статуи, чем-то напомнившей Веспасиану статую Амона из храма в Сиве. Правда, если верить греческой табличке, это было изображение первого Птолемея, выполненное в египетском стиле.

— Коль тебя к нам приставили, веди нас к дому алабарха у Канопских ворот, опцион, — сказал Веспасиан, садясь в паланкин, который заказал для него Магн.

Гортензий отдал салют. Его солдаты встали в строй.

— Можешь заодно рассказать нам про местные достопримечательности, — пошутил Магн. Гортензий сделал вид, будто не расслышал его слов.

— Его лучше не раздражать, — шепнул Магну Веспасиан, когда они через дворцовые ворота вышла к Великой гавани. — От него ещё может быть польза.

— Что-то я не припомню, когда в последний раз от Двадцать второго легиона была хоть какая-то польза. Его солдаты уже разучились держать оружие.

Миновав Царскую пристань, они вошли в город и прошли мимо двухэтажного здания бывшей македонской казармы. Теперь здесь жили легионеры, нёсшие службу в пределах городских стен. Сам же римский лагерь располагался к востоку от города. Свернув налево, они по шумной, многолюдной улице прошагали вдоль её унылого фасада с квадратными окнами, затем свернули направо и вошли в Еврейский квартал.

Атмосфера тотчас стала иной. Нет, людей на улице было так же много. Однако в воздухе чувствовалось явственное напряжение. Хотя они шагали посередине дороги, Веспасиан не раз ловил колючий взгляд, предназначенный не только легионерам, но и его сенаторской тоге с её пурпурной каймой. В ответ он ещё выше вскинул голову и гордо смотрел прямо перед собой, как и подобает римскому сенатору. Пусть это не Рим, но ведь и эта часть империи принадлежит Сенату и народу Рима.

Чем дальше они углублялись в еврейский квартал, тем чаще местные жители отказывались расступаться перед ними. В конце концов, легионеры были вынуждены вытащить для острастки мечи, а самых упрямых евреев отталкивали в сторону щитами.