Соло для влюбленных. Певица - Татьяна Бочарова

Артем честно напряг память, но ничего не вспомнил. Кажется, он не видел ни черного коридора, ни слепящего шара, хотя тоже много раз читал про это в газетных статьях и книгах. Совершенно ничего. Последней его мыслью было то, что он больше не увидит свой сон. А дальше – пустота, темная, беззвучная, глухая. Беспамятство, бесчувствие.

– Нет, Яна, я ничего не видел, – проговорил Артем.

– Жалко, – разочарованно протянула девушка, снова наклоняясь над кроватью. – Может, просто позабыли?

– Может, – согласился он, чтобы утешить медсестричку.

Из-за дверей палаты донесся слабый, еле различимый шум.

– Это еще что? – насторожилась Яна. – Не ночь сегодня, а сплошное недоразумение! А все со Светки началось, чтоб ей повылазило!

Она кровожадно погрозила кулачком неведомой растратчице казенного имущества и скрылась из виду. Артем услыхал, как поспешно удаляются ее быстрые, легкие шаги. Тихонько скрипнула и мягко прикрылась дверь.

Оставшийся один Артем прислушался. Через плотно захлопнутую дверь до него долетали звуки голосов, но слов было не разобрать.

«Еще кому-нибудь плохо», – решил Артем. Яна не возвращалась, тем самым подтверждая его предположение, голоса в коридоре все спорили. Или не спорили, а что-то обсуждали.

Артем почувствовал, что глаза устали от царящей вокруг белизны. Ему захотелось спать, и он бы заснул, если бы не нарастающая с каждой секундой боль в ноге. Куда ж это Яна запропастилась? Пожалуй, без укола ему не отключиться.

Артем попробовал подтянуться на руках и сесть, но в голове сразу же зашумело, и к горлу подкатила дурнота. В это время дверь снова распахнулась и голос Яны недовольно произнес с порога:

– Ну, если заведующая позволяет, тогда идите. Чего уж.

– Спасибо.

Артем застыл от неожиданности. Голос, только что ответивший медсестре, принадлежал Ларисе Артем не мог ошибиться, он узнал бы этот голос из сотни других.

Это действительно была Лариса. Она стояла перед ним, неловко улыбаясь. Лицо бледное, опухшее от слез, покрасневшие, встревоженные глаза, длинные светлые пряди выбились из пучка на затылке и свисают вдоль щек.

– Привет, – сказал Артем.

– Привет, – она нерешительно потопталась на месте, потом откуда-то из-за изголовья кровати притащила стул и уселась на самый краешек.

Пришла. Все-таки пришла. Как он ждал, что она придет, ждал весь вечер, с тех пор как «скорая» привезла его в эту больницу! Сам себе не признаваясь, тайно надеялся на это до самого последнего момента, когда подкатило удушье и надвинулась тьма.

Интересно, одна она или вместе с Ситниковым? Плакала недавно – значит, врачи напугали, расписав в красках, как их больной чуть копыта не отбросил. Слава богу, сама на ногах, хорошо, что этот псих ничего ей не повредил.

– Как ты? – Лариса напряженно и с ожиданием вгляделась в лицо Артема.

– Ничего. Ты могла бы прийти с утра, тебе надо отдыхать после такого дня.

– Ерунда, – она резко отмахнулась и, зябко поежившись, запахнула жакет.

– С Лепеховым не общалась? Как он все это пережил?

– Понятия не имею. Он мне звонил, но меня не было дома.

– А где ты была? – спросил Артем и тут же пожалел об этом. Сейчас она, конечно, скажет, что была вместе с Глебом. Где ж еще ей быть?

– Я была у следователя, того самого, помнишь, про которого тебе говорила, – выражение лица у Ларисы было решительным. Столь решительным, что у Артема зародилось смутное подозрение.

– Ты… – он встревоженно взглянул на нее. – Ты что, ходила туда, чтобы…

– Да, – в ее голосе открыто звучал вызов. – Да!

– Зачем? – Артем пожал плечами. – Ты же не хотела… Так рассердилась на него?

– Рассердилась? – Лариса улыбнулась. – Нет, это не совсем то слово, которое бы сюда подошло.

– Ну, обиделась, была шокирована… ладно, назови это как угодно, суть не изменится. Короче, если я правильно понял, ты рассказала все про Глеба.

– Хотела рассказать, – кивнула Лариса, – но Бугрименко не дал мне этого сделать.

– Как это?

– К тому времени, как я заявилась в прокуратуру, он нашел настоящего убийцу девочки.

– Настоящего убийцу? Не Глеба?

– Нет! Это оказался абсолютно посторонний человек, какой-то конченый алкаш. Его разыскали по моим показаниям. Машина – точь-в-точь как у Глеба, модель, цвет – все такое же. И краб на стекле висит. Ты можешь себе такое представить?

Нет, – честно произнес Артем. Информации было слишком много для организма, только что справившегося с клинической смертью. Шум в голове усилился, нога болела нестерпимо. Из всего, что сказала ему Лариса, он усвоил лишь, что Ситников оказался невиновен. Значит, Ларисе больше не надо будет мучиться из-за своей любви, терзаться, что она покрывает преступника. А что касается ее обиды на Глеба, или как она там это называет, то ерунда, простит. Это ведь не убийство ребенка, а куда меньший грех.

– Вот и я тоже с трудом пришла в себя, – подытожила Лариса.

– Что ж, – устало проговорил Артем. – Я рад, что все так складно получилось. Теперь у вас все будет хорошо.

Ему хотелось заснуть, отключиться от боли в ноге, от мыслей об этом чертовом Ситникове, о том, что все продолжается и они с Ларисой опять обсуждают ее роман, и так будет бесконечно.

Он даже не понял, почему Ларисины глаза вдруг округлились и сделались почти в пол-лица.

– Теперь? – каким-то странным, сдавленным голосом переспросила она. – Ты серьезно?

– Вроде как.

Она покачала головой, глядя на него со снисходительной жалостью, точно на глупого ребенка.

– Ошибаешься, Тема. Ничего у нас с ним теперь не будет. И знаешь что, хватит об этом. Совсем хватит, ладно?

Что-то в ее тоне заставило Артема внезапно заволноваться. Зачем она пришла сюда среди ночи? Из жалости? Из благодарности, что он спас ее? Или…

Он снова боялся. Опасался высказать свое предположение даже про себя. В какого же труса он превратился! Сомнение берет, что он – одно лицо с тем человеком, который сегодня днем не задумываясь кинулся вниз почти с трехметровой высоты, уже со сломанной ногой подполз к Богданову, точно котенка схватил его, оторвал от Ларисы и с силой швырнул на пол. Тогда он был уверен в себе на сто процентов и ни в чем не сомневался.

– Хорошо, – он постарался говорить спокойно и даже безразлично. – Не хочешь о Ситникове, не надо. Поговорим о чем-нибудь другом.

– Например, о тебе, – Лариса кивнула, в глазах ее на мгновение промелькнуло лукавство.

– Неинтересно, – в тон ей ответил Артем. – Я теперь проваляюсь здесь не меньше двух недель, а то и больше, если уж очень не повезет. «Риголетто» придется пока снять с репертуара. Вот и все, если говорить обо мне.