Западня - Китти Сьюэлл

В хижине царил беспорядок — он разбросал вещи Иена, когда собирался. Он закрыл дверь и подошел к печке. Не было ни единого тлеющего уголька, чтобы развести огонь. Давид стащил перчатки и осмотрел свои пальцы. Они были красными и опухшими, вокруг вздулись большие водянистые пузыри. Боль была мучительная, но это радовало, потому что только омертвевшие ткани теряют чувствительность.

Ему снова пришлось разыскивать спички. Он нашел их и смог зажечь рулон туалетной бумаги. Он бросил сверху пакет кукурузных хлопьев со всем содержимым и осмотрелся вокруг в поисках других горючих предметов. Дров было много, но сучки и газеты он запихал в рюкзак. Неоплаченные счета, бумажные одноразовые тарелки, салфетки, поломанная плетеная корзина — все пошло в печь. Вскоре огонь горел, и он сунул в печку самое маленькое полено. Огонь — это драгоценность, за ним нужно было смотреть. Бог знает, что могло с ним случиться, не будь огня. Он почувствовал, что начинает бредить. Порылся в шкафах в поисках еды. Поставил на печку чайник, поел рассыпчатого творога прямо из пакета, стоя перед раскрытым холодильником. Холодильник рассмешил его. Самая необходимая вещь в этом климате! На дверце холодильника стояла полупустая бутылка белого вина. Зажав ее в ладонях, он вылил вино прямо в горло. Холодная жидкость пролилась по щекам, за воротник, по груди. Чайник закипел, и Давид снял его с печи. Подбросил в печку еще несколько поленьев. Потом пошел в маленькую спальню. К его удивлению, там было довольно чисто. Иен застелил постель. Давид снял покрывало — ему показалось, что он заслужил право на такую вольность. Он улегся полностью одетым, натянул на себя одеяло и крепко заснул.

* * *

Было еще совсем темно, когда он проснулся. Сначала он не мог понять, как сюда попал, но потом сразу все вспомнил. События этой ночи совершенно свалили его с ног, и он лежал неподвижно, глядя в потолок. Он не смог бы пошевелиться, даже если бы захотел, но он и не имел ни малейшего желания делать что-либо — хотелось просто неподвижно лежать. Мозги не работали. Руки бешено пульсировали. Наконец он повернул голову. На тумбочке стоял маленький электронный будильник. Было 5.37 утра. Через минуту до него донесся тихий шорох — легкий, как дыхание. Давид отбросил одеяло и вскочил. Его тут же накрыла волна тошноты. Схватившись за голову, он ринулся в гостиную.

Торн… Где Торн? Несчастный старый пес… Как он мог забыть? Оказалось, Торн все время был в хижине, он тихо лежал в уголке, впав в беспамятство от горя и боли. Давид упал на колени около собаки и потряс его безвольно опущенную голову. Торн не реагировал, но мудрые глаза старого пса были открыты и смотрели в пространство. Пес уже видел все, что хотел увидеть. Дыхание собаки было слабым, почти неслышным. Давид потер его задние лапы, и Торн тихонечко заскулил. Давид знал, что у Иена были таблетки от артрита для собаки, и в поисках их он пошел в ванную. Таблеток нигде не было видно, но в верхнем ящике зеркального шкафчика Давид нашел ампулы. Ампулы Иена. Давид уставился на них. Там было около двадцати хрупких стеклянных колбочек, заполненных ядовитой жидкостью. В приступе ярости он схватил коробку запястьями и хотел разбить о пол. Уже было поднял коробку над головой, набрал побольше воздуха для размаха, но тут замер. Потом осторожно поставил коробку на крышку унитаза. Огромными распухшими пальцами захватил несколько ампул. Осмотрелся в поисках шприца. Чистого не было, он поискал использованный в мусорном баке — тоже не было. Наконец нашел врачебный чемоданчик Иена, и там, среди бланков для рецептов и каких-то таблеток, нашел большой шприц и несколько иголок. Он старался не плакать, но слезы бежали по лицу. Пальцами, распухшими до размеров мяча для гольфа, он набирал одну ампулу за другой, пока не наполнил шприц.

Давид уложил тяжелую голову Торна к себе на колени и впрыснул все до последней капли в подрагивающий бок. Когда он закончил, Торн посмотрел на Давида и почти незаметно шевельнул хвостом. Спустя несколько мгновений он испустил глубокий вздох и скончался. Давил перестал сдерживаться и зарыдал. Он плакал так долго, что заболело в груди.

* * *

Из трех прибывших полицейских Давид знал только Майка Доусона, старшего офицера города. Он недавно лечил его хроническую язву на ноге. Майк был уже предпенсионного возраста, и Давид утверждал, что данный недуг — убедительная причина, по которой можно уйти на пенсию раньше срока. Но нет, Доусон был человеком ответственным и совестливым.

Они привезли с собой два снегохода и большие сани. Черный брезент был тщательно сложен и перетянут шестью нейлоновыми тесемками. Давид не смог заставить себя сказать им, что тело Иена будет непросто уложить на узкие сани, он просто старался не думать о том, как они будут это делать. Он предложил показать дорогу, но Доусон указал на его руки и сказал, что ему нужно отправляться не в лес, а в больницу. Он подробно объяснил полицейским, как найти тело, а сам остался в хижине. Просеку найти несложно, а там был его рюкзак.

Давид завернул тело Торна в одеяло Иена, потом пошел в спальню и открыл тумбочку, стоявшую у кровати. Там, среди бумаг и документов, лежало шесть конвертов, перевязанных в две стопки резинками. В одной из связок был небольшой пакет. В каждой пачке был конверт с надписью «Давид», выведенной четким крупным почерком. Давид с трудом открыл один из конвертов и медленно, внимательно прочел письмо, которое там лежало.

Я, Иен Брэннаган, настоящим свидетельствую, что являлся соучастником Шейлы Хейли, старшей медсестры больницы Лосиного Ручья, в совершении обмана с целью отправить образцы крови, якобы принадлежавшие Шейле Хейли и ее сыну Марку, на анализ ДНК для доказательства того факта, что доктор Давид Вудрафф приходится отцом Марка и его сестры Миранды.

Эти образцы были получены у У. Ашуна из Черной Реки (Нунавут) и ее сына Чарли. Данных людей не поставили в известность о цели забора крови. Доктор Давид Вудрафф приходится отцом Чарли Ашуна, данный факт был установлен Шейлой Хейли в то время, когда мальчик был пациентом больницы Лосиного Ручья. Это позволило ей совершить тщательно разработанное мошенничество.

Мое участие в этом деле состояло в том, что я написал имя Марка и мисс Хейли на образцах крови, забор которой не производил самостоятельно, и таким образом удостоверил их пригодность для анализа на ДНК. Позднее мисс Хейли призналась мне в обмане. Новый тест на ДНК может подтвердить истинность моего заявления.

Иен Брэннаган.

В постскриптум была добавлена записка, предназначавшаяся лично ему.

Дорогой Давид! Я искренне надеюсь, что, когда ты будешь читать эти строки, я уже соберусь с духом и лично признаюсь тебе во всем. Если же нет, надеюсь, ты меня простишь. Я гораздо слабовольнее, чем ты обо мне думаешь. Иен.

Два других конверта, вероятно, содержали то же самое и были подписаны «Тем, кого это касается». Давид открыл конверт из другой пачки.

Я, Иен Брэннаган, настоящим заявляю, что на протяжении тринадцати лет был лично причастен к краже демерола и других психотропных препаратов из больницы Лосиного Ручья. В течение всего этого времени я страдал наркотической зависимостью разной степени тяжести и часто нуждался в больших количествах наркотических средств. В данной краже мне помогала мисс Шейла Хейли, старшая медсестра вышеназванной больницы. Мисс Хейли была единственным человеком, который занимался распределением и ведением учета наркосодержащих препаратов в вышеупомянутой больнице, и она обеспечивала меня наркотиками в обмен на деньги.