Энергия души - Алексей В. Мошков

— Спрашиваю. Зачем тебе это вторжение?

На станции царил полумрак — Ригель пожелал, чтобы света в пультовой было поменьше, поэтому не сразу заметил, как в одном углу сгустилась тень. А когда заметил, схватился за «выручалочку», но активировать ее не стал. Из тени выступил высокий мужчина с гладким, словно лакированным лицом. Заметив парализатор в руке мальчика, незнакомец поморщился. Ригель даже удивился, что столь неподвижное лицо способно на такие изменения. Мальчику почудилось, что оно сейчас осыплется, как яичная скорлупа, но этого не произошло. И все-таки Ригеля порадовала реакция чужака — значит, тот все же боится. Это открытие воодушевило юного стража скопления. Выходит, усилия сопротивления не напрасны: враг не просто уязвим — враг может испытывать страх. Страх перед болью.

— Я решил материализовать один из своих внешних эффекторов, — поспешно произнес оборотень, видимо стараясь загладить свою оплошность. — Так нам будет удобнее разговаривать.

— Ты обещал рассказать о том, зачем тебе вторжение в Звездную Сферу.

— Вторжение — это всего лишь побочный продукт вселенского процесса.

— Ничего себе побочный продукт, — покачал головой мальчик. — И что это за процесс?

— Прости, малыш, но ты можешь не понять его суть.

— Будь я глупенький ребенок, ты бы не стал со мною разговаривать.

— Я не думал, что мне придется давать тебе подробные разъяснения.

— Но тебе же что-то от меня нужно? — усмехнулся Ригель. — Не получив этих разъяснений, я больше ни о чем говорить с тобой не стану. Считай это детским любопытством. Итак, я жду ответа: что это за процесс, ради которого стоит погубить целые планеты с миллионами сферолюдов?

Широкая самодовольная улыбка исказила холеную физиономию оборотня.

— Планеты — это пустяк, — проговорил он. — В процессе моей жизнедеятельности иногда гибнут целые галактики!

— Ладно. Тогда зачем такой скользкой твари, как ты, гибель галактик?

— Меня не задевают оскорбления, малыш, — откликнулся оборотень. — Что касается твоего вопроса… Я уже сказал, что для поддержания жизни нужна энергия. Взрывая отдельные миры или целые системы, я, разумеется, трачу колоссальное количество энергии, а значит, должен восполнить ее потерю.

— А может, было бы проще не взрывать? — с холодной иронией осведомился Ригель, который все уже понял.

— Я перепробовал множество вариантов, — не заметил насмешки его собеседник. — Я пытался высасывать силу миров из энергетических каналов, которые проходят через ветви Древа и связывают между собой все его миры-плоды, старался переключить на себя жизненные излучения обитателей этих миров — все это доставляло множество хлопот. Наконец я понял, что самый надежный способ — взрывать планеты, звезды, галактики.

— Но ведь во Вселенной полным-полно мертвых миров, где не растет ни травинки, где нет даже любимых твоих микробов. Зачем же уничтожать живых?!

— Затем, что живые миры дают энергии в несколько раз больше, чем безжизненные.

— Все с тобой ясно! — отмахнулся мальчик. — Считай, что мы поговорили. Мне не нужны дохлые червяки на станции. Проваливай, пока цел. Вскоре твои корабли окажутся в зоне поражения, так что я буду очень занят.

— Не делай этого, Ригель!

— Почему?

— Они убьют тебя!

— Это мы еще посмотрим.

— Никто не узнает, что ты погиб здесь, малыш! — все еще пытался запугать его оборотень. — Ни мама, ни папа, ни дядя Кастор, ни твой двоюродный брат.

— Что тебе о нем известно?!

— Мои внешние эффекторы похитили Мицара и увезли на далекую планету, уровень цивилизации на которой крайне низок. Так что без моей помощи ни ему не вернуться, ни тебе его найти. Однако если ты сейчас сядешь в корабль, на котором прибыл сюда, я помогу тебе найти брата!

На мгновение в душе Ригеля шевельнулся червячок сомнения, но он задавил его в себе и, вытянув перед собой руку с «выручалочкой», нажал на гашетку.

Глава девятая

Пушки, ядра и порох

Оборотень умолк на полуслове. Ригель даже не взглянул на то, во что тот превратился. Времени у него было в обрез. С пульта все настойчивее доносился сигнал тревоги. Вражеские корабли вот-вот должны были войти в зону максимально эффективного поражения. Однако у стрелка еще была минутка подготовиться к неизбежному. Конечно, оборотень мог и солгать, дабы напугать юного бойца сопротивления, заставить его отказаться от борьбы, пропустить флот уничтожения вглубь скопления беспрепятственно, но мальчик понимал, что вселенский паразит прав: как только он первым нанесет удар, черные корабли откроют ответный огонь. И уж если они способны уничтожать планеты, то от крохотного астероида вместе с его противометеоритной установкой и малышом, ею управляющим, не останется даже пыли.

Взрослые сферолюды не интересовались прошлым, за исключением, конечно, историков. Темные века, полные войн, восстаний и прочих кровавых преступлений, казались им пережитком, проявлением звериных инстинктов, доставшихся в наследство от предразумной стадии эволюции. Дети, особенно мальчишки, иначе относились к минувшим столетиям. Им казалось, что жизнь предков состояла из непрерывных приключений, которые требовали мужества и несгибаемой воли. Кто из юных сферолюдов не мечтал быть полководцем, пиратом или капитаном древнего космического корабля на реактивной тяге? Ригель зачитывался книжками о войне. Ему нравились истории о сражениях, осадах, марш-бросках и атаках. Мальчишечье сердце замирало от описаний невероятных подвигов, совершенных предками. Ригель спрашивал себя: сумеет ли он остаться один на один с превосходящими силами врага, прикрывая отход товарищей, выдержит ли допросы и пытки, оказавшись в руках палачей, не отступит ли, когда силы будут неравны?

И вот теперь настало время получить ответы на все эти вопросы — испытать себя в неравном бою, не отступиться и не предать. Жаль только, что никто не узнает, как он вел сражение и погиб. Мама, конечно, будет плакать, а папа — корить себя за то, что не уберег сына. Все это ерунда! Главное — нанести противнику максимальный урон и передать сообщение на остальные установки о количестве прорвавшихся черных кораблей. Остальное не его забота. Ригель представлял себя мальчишкой, о котором когда-то читал — тот остался на береговом бастионе один из всей батареи. У отчаянного сорванца была пушка, ядра и порох, но против него вела огонь целая эскадра. Огромные деревянные корабли под белыми парусами, кренясь на борт, разворачивались, чтобы единым залпом подавить сопротивление защитников крепости. И одному из последних ее защитников нужно было решить, по какому из них нанести удар, чтобы выстрел, быть может единственный, который он успеет сделать, не пропал даром. Ригель помнил, что отважный мальчишка сумел попасть в цейхгауз — пороховой погреб флагманского корабля. Взрыв не только в щепки разнес это судно, но и нарушил боевой порядок всей эскадры.

Вряд ли в эскадре черных кораблей