Кодекс - Дуглас Престон

— Спасибо. — Бораби прикрыл рукой головню и дунул, раздувая пламя. Оно осветило его лицо — тонкие губы и подбородок, как у всех Бродбентов. А зеленые глаза стали золотистыми. — Теперь мы идти в могилу. Теперь мы искать отца.

Они оказались в разоренном внутреннем дворе. С одной стороны вверх поднималась лестница. Бораби пересек двор и начал подниматься по ступеням. Остальные последовали за ним. Вскоре они оказались на вершине стены, и индеец из предосторожности прикрыл ладонью огонь. На другую сторону вела еще одна лестница. Отряд уже начал спуск, но в это время раздался пронзительный крик, и от шумной возни над головой стали раскачиваться верхушки деревьев. Том подскочил.

— Обезьяны, — прошептал Бораби, однако на всякий случай остановился. На лице появилось настороженное выражение. Но вскоре он покачал головой и пошел дальше. Они оказались в другом внутреннем дворе, заваленном упавшими колоннами и каменными блоками. Некоторые длиной до десяти футов. Некогда эти блоки образовывали гигантскую голову. Из буйства ветвей и ползучих корней то там, то сям выглядывали нос, глаз или ухо. Перебравшись через блоки, Бродбенты нырнули в обрамленный изображением ягуара проем и оказались в ведущем под землю проходе. Из коридора тянуло прохладой и плесенью. Головня трещала и рассыпала искры. Ее свет выхватил кусок каменного тоннеля — стены покрывали известковые отложения, на потолке сверкали сталактиты. Стараясь скрыться от света, по стенам, шурша, расползались насекомые. На полу, свернувшись буквой «S», подняла голову готовая к нападению толстая гадюка. Змея шипела и слегка раскачивалась, в глазах-щелочках отражалось оранжевое пламя. Они обошли гадюку стороной и продолжали путь. Сквозь образовавшиеся в потолке дыры Том видел россыпь звезд и мотавшиеся на ветру кроны деревьев. Они миновали алтарь с разбросанными в беспорядке костями и подошли к возвышению, на котором валялись разломанные статуи — руки, ноги, головы высовывались из ветвей, и казалось, что неведомые чудища тонули в море лиан.

Внезапно они очутились на краю широкого ущелья, за которым расстилалось море слабо подсвеченных звездами зазубренных черных вершин. Бораби раздул новый факел, а сгоревший бросил вниз. Головня несколько раз вспыхнула и исчезла в темноте. Вдоль обрыва вилась тропа. Через несколько шагов Бораби свернул в хитроумно спрятанный лаз. На первый взгляд он упирался в голую скалу. Однако на самом деле это была высеченная в горе каменная лестница. Она уходила вниз и завершалась террасой — чем-то вроде каменного балкона. Выдолбленный в скале и вымощенный хорошо подогнанными друг к другу плитами, он был незаметен сверху. С одной стороны от террасы громоздились рваные уступы Белого города, другая обрывалась на сотни футов в темную глубину. Скала над головой была испещрена черными прямоугольниками дверных проемов, соединенных между собой лестницами и тропами.

— Место упокоения, — объявил Бораби.

Террасу овевал ветер, и его порывы приносили тошнотворно-сладковатый запах распускавшихся ночью цветов. Сюда не доносились звуки джунглей, только слышался посвист ветра. Это было жутковатое, скрытое от остального мира место.

«Господи, страшно представить, что отец в одной из этих камер», — подумал Том.

Бораби повел их по темному проходу внутрь скалы, и они стали подниматься по вырубленной в камне спиральной лестнице. Гора была усеяна сотами захоронений, и вдоль лестницы то и дело открывались ниши, где лежали черепа с остатками волос, на лишенных мяса костяшках пальцев поблескивали кольца. Мумифицированные тела облюбовали насекомые, мыши и мелкие змеи и теперь, завидев свет, спешили скрыться в темноте. В некоторых нишах находились свежие трупы, и от них поднимался дух тления. Здесь возня насекомых и зверьков казалась намного громче. В одном месте они заметили нескольких крыс, которые уселись на теле и угощатись мясом.

— Сколько захоронений ограбил отец? — спросил Филипп.

— Одно, но самое богатое.

Некоторые лазы в гробницы были разломаны, словно туда пытались вломиться грабители или их повредило давнишнее землетрясение. Бораби остановился, что-то подобрал с земли и подал Тому. Это оказалась блестящая гайка-барашек.

Лестница повернула и вывела их на уступ шириной десять футов, находившийся примерно на середине высоты горы. Сюда выходили каменные двери — самые большие из всех виденных Они смотрели на горную гряду и звездное небо над головой. Бораби поднес к ним факел. Все другие двери не имели украшений, а на этих были вырезаны индейские письмена. Бораби постоял, отошел на шаг, что-то проговорил на своем языке, словно молился. Затем повернулся к братьям и прошептал:

— Гробница отца.

В расположенном высоко над Женевой здании за столом в зале заседаний сидели седые, как мумии, старцы. Джулиана Клайва отделяли от них обширные просторы полированного дерева. За их спиной в стеклянной панели стены открывался вид на далекое Женевское озеро, над которым белым цветком распустился огромный, но с высоты кажущийся совсем маленьким фонтан.

— Мы так понимаем, — начал председатель, — что вы получили аванс.

Клайв кивнул. Миллион долларов. В наши дни не такие значительные деньги, но больше, чем он зарабатывал в Йельском университете. Они заключили сделку, и сидящие перед ним люди прекрасно это понимали: два миллиона за манускрипт и еще им предстояло заплатить за перевод. Разумеется, нашлись бы и другие, кто изучил язык майя, но только он хорошо разбирался в древнем диалекте, на котором написана фармакопея. Он и еще Сэлли. Пока что Джулиан не начинал обсуждение суммы вознаграждения. Все в свое время.

— Мы вас вызвали к себе, потому что до нас дошел слух, — продолжал председатель.

Он говорил по-английски, но Клайв, чтобы сбить с них спесь, решил отвечать на немецком, которым прекрасно владел:

— Готов помочь всем, чем смогу.

Седые мужи тревожно заерзали, но председатель продолжал по-английски:

— В Соединенных Штатах существует фармацевтическая компания под названием «Лэмп — Дэнисон». Вы слышали о такой?

— Полагаю, что да, — ответил Клайв по-немецки. — Одна из крупнейших.

Председатель кивнул.

— Слух заключается в том, что эта компания будто бы приобретает кодекс народа майя девятого века, который содержит две тысячи страниц традиционных медицинских рецептов.

— Это невозможно. Двух таких быть не может.

— И мы того же мнения. Двух быть не может. Но слух тем не менее распространился. И как результат, акции «Лэмпа» за прошлую неделю подскочили больше чем на двадцать процентов.

Семеро седовласых смотрели на Клайва и ждали ответа. Джулиан поежился, положил ногу на ногу, но тут же опустил на пол. Его пронзил внезапный приступ страха. Что, если Бродбенты успели договориться о судьбе фармакопеи? Нет, не может быть. Перед отъездом Сэлли детально проинформировала его, как обстоят дела. С тех пор братья блуждали в джунглях, ни с кем не общались и не имели возможности заключить сделку. Следовательно, кодекс никому не принадлежит и не обременен никакими обязательствами. И еще он очень верил в Сэлли и не колебался, давая обещания. Она была способной, сообразительной девушкой и полностью находилась под его влиянием.