Докладывать мне лично! Тревожные весна и лето 1993 года - Андрей Орлов

— Сейчас иду! — ответил Андрей, многозначительно посмотрев на Олю.

— Опять отзывают? — с тревогой спросила она.

— Не знаю. — Орлов встал, отряхивая прилипший к ногам песок, ополоснул руки в набегающей волне. — Я сейчас приду. Собирайте, собирайте!

Еще вчера все договорились пораньше отправится на берег моря и очередной раз попытать счастья в сборе янтаря. Надежды на то, что «семейной бригадой» они найдут приличные куски янтаря, основывались на том, что два предшествующих дня морс штормило, а, как известно, именно после шторма на песке остаются вороха водорослей, щепок, большое количество ракушек и всего того, что море выбрасывает на берег.

ВОСПОМИНАНИЯ: «..Янтаря стало попадаться все больше и больше. Особенно там, где на берег были выброшены кучи мусора — тростниковые палочки, водоросли, щепочки и всякий другой хлам. И сверху, и рядом, а если разгребешь, то и внутри — блестят десятки, сотни, тысячи ярких переливающихся солнечных камешков — этого таинственного и чудесного минерала. Всех цветов и расцветок, гладких, острых, чисто отполированных и матовых, шершавых и грубых.

Уже болит спина, уже ломят ноги, а ист сил оторваться от сбора этого завораживающего урожая, этой прелести моря, которая есть только здесь — в самом западном уголке России…» (Из записной книжки А.П. Орлова. «На Балтийской косе. Лето 1993 года», день 18-й).

Отпуск Орлова уже приближался к своему завершению. Пожив некоторое время в пансионате на знаменитой Куршской косе, они перебрались на другую, совершенно малоизвестную, Балтийскую косу, которую от материковой части Калининградской области в районе города Балтийска отделял широкий Балтийский пролив, а с другой стороны «отсекала» от суши российско-польская граница. Принадлежавшая полякам часть косы именовалась Вислинской и была превращена в курортную зону с гостиницами, гостевыми домами, кемпингами, обустроенными пляжами и хорошей автомобильной дорогой. Наша же часть косы с советских времен оставалась запретной зоной, где можно было находиться только при наличии соответствующего пропуска. Кроме поселка Коса напротив Балтийска, на этом уникальном полуострове протяженностью шестьдесят пять километров не было ни одного населенного пункта, ни домика, ни сарая. Лишь остатки немецких аэродромных сооружений с поросшей бурьяном посадочной полосой да погранзастава радом с контрольно-следовой полосой, пересекающей косу там, где пролегает государственная граница.

Андрей быстро оделся и направился в сторону заставы. Между двумя возвышениями прибрежной дюны, среди высокой травы пролегала тропинка, которая прямиком вела к деревянному домику, где жил со своей семьей — женой Инной и двумя малолетними детишками — начальник заставы старший лейтенант по имени Максим. Несмотря на то что ему было чуть больше двадцати трех лет; выглядел он настоящим командиром — подтянутый, аккуратный, основательный и строгий. Команды отдавал громко и четно, солдаты-пограничники слушались его беспрекословно.

Максим был не на шутку взволнован. Полчаса назад ему позвонил лично начальник погрануправления и спросил, можно ли подозвать к телефону Орлова. Узнав, что его нет в расположении заставы, генерал приказал найти и передать, что с ним хочет срочно переговорить кто-то из Москвы. Так как никто толком не знал, кем работает Андрей и какую должность он занимает, местные начальники могли предполагать что угодно. Во всяком случае, Максим как-то признался Андрею, что его намерение пожить несколько дней на заставе вызвало настоящий переполох. К приезду «советника Президента по пограничным вопросам» покрасили полы и подклеили обои в комнате, где собирались поселить семью Орловых. Начальника заставы строго проинструктированы, как себя вести, запретили обращаться с личными вопросами и вообще держаться на определенном удалении от «большого московского начальника», обеспечив при этом необходимые условия проживания и отдыха.

Однако тревожные ожидания Максима, связанные с приездом Орловых, улетучились на второй день как московская семья приехала но вконец разбитой дороге на стареньком пограничном ЗИЛе, который ломался через каждые пять километров. Андрей Петрович и Оля, как они представились Максиму, оказались совершенно простыми, скромными людьми. Они привыкли довольствоваться малым и не выражали никакою неудовольствия по поводу отсутствия комфорта, к которому, как считал Максим, привыкли вес москвичи, а уж московские начальники тем более.

— Что случилось, Максим? Что за срочность?

— Звонил генерал, приказал найти вас и передать, чтобы вы срочно выехали в Калининград. Наша машина уже готова, а в Балтийске у парома вас будет встречать начальник разведки.

— Он не сказал, кто звонил?

— Сказал только, что из Кремля. Из приемной какого-то начальника.

— Филатова, наверное?

— Не знаю.

— Там мои на берегу…

— Не беспокойтесь, Андрей Петрович, я присмотрю за ними.

* * *

Через несколько минут Орлов уже трясся в кабине грузовика по ухабистой дороге, петляющей между сосен и елей. Время от времени она спускалась прямо к воде, и тогда машина ехала вдоль берега, шурша колесами но гальке и поднимая фонтаны воды. Тридцать с лишним километров они проехали почти за два часа. И это при том, что дважды в радиаторе закипала вода.

ВОСПОМИНАНИЯ: «…Свернули влево и через дюны выехали на берег моря, помчались по песку. Штормовое морс с ценной волной, кружащие чайки и бакланы, сосновый лее, то приближающийся к краю дюн, то отступающий от него. Красота!

Проехали наклонный створный знак, остов выброшенной на берег яхты… Машина то мчалась, спугивая стаи птиц, копошащихся у кромки воды, то сбавляла ход на вязком песке. Проехали пограничную вышку, еще один створный знак, вдали на море увидели крупные суда, стоящие на рейде…» (Из записной книжки А.П. Орлова. «Па Балтийской косе. Лето 1993 года», день 18-й).

Калининград, улица Генделя, дом 2.

Областное управление Министерства безопасности

После грузовика пограничный газик показался верхом комфорта, и уже через час Орлов был в городе. Машина остановилась у подъезда областного управления Министерства безопасности — здания из красного кирпича в стиле неоренессанса, расположенною в самом центре Калининграда. Дальше — мимо взявшего под козырек прапорщика и пожимающего руку дежурного на второй этаж — в кабинет начальника.

— Андрей Петрович, рад вас видеть! Как отдыхается? Извините, что оторвали от семьи! Но мы не виноваты! — радушно встретил Орлова генерал.

Отношение его к Андрею было особым, и объяснялось не только тем, что Орлов занимал высокий пост в министерстве, а теперь и в Администрации Президента. Было одно обстоятельство, о котором здесь, в Калининграде, знали лишь только они одни: Вячеслав Николаевич был назначен начальником управления в 1991 году по прямой рекомендации Орлова, после того, как он побеседовал с большинством сотрудников управления и «выявил» наиболее авторитетного и опытного руководителя, так сказать, «неформального лидера» коллектива. Время было тревожное, прежнего начальника, опытнейшего чекиста с большим стажем оперативной работы, ждала неизбежная участь освобождения от должности после того, как его обвинили в поддержке ГКЧП. В коллективе происходило брожение, некоторые сотрудники, после падения престижа службы и резкого ухудшения материального обеспечения, подумывали об уходе из органов. И новому начальнику предстояло не только сохранить дееспособность управления, но и развернуть его работу в новых условиях дикой приватизации, агрессивного рынка, широкомасштабного растаскивания имущества бывшего СССР и поднимающей голову коррупции.