Гении исчезают по пятницам - Фридрих Незнанский

— Это ты к чему? — справился Николай.

— К тому, что если вам еще в голову взбредет заставлять меня так бегать и так нервничать, то я от вас уйду. Насовсем.

— Радуйся, несчастный! — расплылся в улыбке Сева. — Ты впервые в жизни спас жизнь человеку. Не по Интернету! А руками и ногами!

ЭПИЛОГ

Александру Борисовичу Турецкому в который раз не повезло. Свалились заботы и на его многократно битую голову. Когда Альбина Зайцева начала давать показания, Генпрокуратуре не оставалось ничего, кроме как признать «серию». А разматывать ее и поручили «важняку» Турецкому.

Правда, жаловаться ему особо не приходилось. Знай себе пиши протоколы, оформляй чистосердечные признания.

Через неделю после чудесного спасения Альбины был арестован Венцель, а Александр Борисович в компании с Вячеславом Ивановичем Грязновым нанесли визит в «Глорию». Визит почти официальный, ибо Александру Борисовичу вменили в обязанность передать сотрудникам ЧОП высочайшую благодарность от генерального за выдающийся вклад понятно куда. А заодно с благодарностью уведомить о высокой оценке данной деятельности сыщиков самим президентом, который держал расследование на контроле, да только до вмешательства Дениса со товарищи толку от этого держания не было никакого.

Официальная часть закончилась секунд за тридцать, а дальше последовала неофициальная, разумеется, с коньяком и всеми вытекающими из оного последствиями. Но после первого тоста «за дальнейшие успехи в безнадежных предприятиях» сыщики насели на «важняка» с расспросами. Интерес понятен — с тех пор как все материалы были переданы в Генпрокуратуру, следить за ходом расследования у них возможности уже не было. И Александр Борисович, конечно, ломаться и рассуждать о тайне следствия не стал.

— Самый занятный персонаж в этой истории, конечно, Венцель, — восхищенно заметил он. — Чем больше с ним разговариваю, тем больше поражаюсь. В принципе ведь добрейшей души человек, и умен чертовски, и деньги его особо не интересуют, а вот подался в злодеи. По сути, из-за обиды и неудовлетворенности. Ну не любил он ученых, особенно гениальных. Сам вроде был ученым, а ученых не любил.

— Ну не из нелюбви же он их мочил? — возмутился Сева Голованов. — За деньги все-таки?

— За деньги. Хотя, что первично — это еще вопрос. Не он это, как выясняется, начал, но когда два года назад вдруг ни с того ни с сего стали происходить нападения на деятелей науки, по преимуществу случайные и в большинстве своем не заканчивавшиеся гибелью жертв, Венцель решил воспользоваться ситуацией и заработать, а заодно доставить себе моральное удовлетворение. Сам он никогда не был гением и только благодаря имени и авторитету отца прописался в научной среде. Но недюжинными способностями к логике он все-таки обладал, и это помогло ему изобрести простой, но эффективный план. Венцель вступил в сговор с Вудбриджем и нашел в Москве через Альбину пару обиженных военных, пострадавших от сокращения армии и искавших денежную работу по специальности.

— Стоп, но если не Венцель начал «серию», — прервал Денис, — выходит, Эренбург и в этом ошибся…

— Эренбург ваш вообще попал пальцем в небо, — усмехнулся Александр Борисович. — «Серия» действительно есть, но, во-первых, Венцель вовсе не циклился на естественниках, убирали того, за кого платили, а платили, как выясняется, и за историков, и за юристов. А во-вторых, пересечений с той «серией», которую на данный момент признает Венцель, со списком Эренбурга имеется только два: Кропоткин, которого вы так блестяще размотали, и Леонид Качинцев — кибернетик, который погиб во время пожара на собственной даче. Возможно, всплывет что-то еще, однако пока на Венцеле и компании шестеро ученых, Эренбург и случайные жертвы автомобильной катастрофы.

— Но мы-то хоть не ошиблись с Вудбриджем и вообще с механизмом организации заказов? — спросил Щербак.

— Вы не ошиблись. Вудбриджа сейчас отрабатывает Интерпол, а параллельно им заинтересовалось ФБР. Есть подозрение, что ему так понравилось решать научные конфликты радикальными методами, что структуры, подобные русской, он начал потихоньку организовывать и в других странах. Но автором самой идеи такой структуры, решающей все проблемы, был Венцель. Являясь популяризатором науки и известным человеком, он был отлично осведомлен о самых новейших российских научных разработках, плотно общался с учеными и легко подбирал занимающиеся аналогичными проблемами западные институты и исследовательские организации. Вудбридж вступал с их руководством в переговоры, пугая тем, что русские готовят против них судебный иск за нарушение авторских прав, это грозило огромными судебными издержками, в то время как Вудбридж предлагал решить проблему за один-два миллиона. Как правило, ему удавалось навязать свои услуги, и тогда в России подручные Венцеля убивали очередного деятеля науки. В чем, собственно, была главная загвоздка, почему официальные расследователи не видели в серии «серию»? Потому не видели, что привыкли отрабатывать схему «заказчик — организатор — исполнитель». Если исполнителя нет — не поймали по горячим следам, пытаются вычислить заказчика, разобрать: кому выгодна смерть? А тут заказчик каждый раз разный. Плюс еще общая картина замусорена похожими убийствами, не имеющими отношения к «серии»…

— И Торопов с Гудковым, между прочим, запели как соловьи, — добавил молчавший до сих пор Вячеслав Иванович.

— Да, — подхватил «важняк». — Они все-таки военные, а не профессиональные киллеры, поэтому кое-где, к несчастью своему, наследили-таки. В частности, дома у Гудкова была обнаружена пленка с видами двора Седьмой клинической больницы. Как ни странно, это и стало последней каплей. Когда ему популярно объяснили, что массовое убийство (а в той аварии погибло, в конце концов, семь человек) квалифицируется как террористический акт и светит ему пожизненное без всяких амнистий и помилований, он сломался. А за ним и Торопов. Альбина Зайцева тоже рассказала все, что знала. Но в детали подготовки убийств Торопов и Гудков ее не посвящали. Она была исключительно посредником вплоть до последнего дела, когда пришлось лично поучаствовать в разборках с Эренбургом. Вот, собственно, и все пока. Ну и лицензию вашу, естественно, никто теперь не отберет. А если вдруг что, ссылайтесь прямо на генерального и президента.

Репортаж Эренбурга на радио «Свобода» так и не вышел в эфир. Руководство московской редакции долго согласовывало с Генпрокуратурой детали, и в конце концов выяснилось, что Эренбург не так уж много раскопал и, главное, в своих умозаключениях сделал слишком много ошибок. В итоге прошла только короткая передача, посвященная самому Эренбургу: много горячих, возвышенных эпитетов и метафор, и в самом конце — туманная фраза: «…свою жизнь Константин Эренбург посвятил поискам истины, а его смерть послужит торжеству справедливости. Материалы, собранные Константином Эренбургом, оказали неоценимую помощь следователям Генпрокуратуры РФ в раскрытии серии убийств российских ученых…» Генпрокуратура против такой формулировки не возражала, а непосвященные в детали слушатели радио «Свобода» могли додумывать недосказанное в меру собственного воображения.