Разведчик в Вечном городе. Операции КГБ в Италии - Леонид Колосов

А теперь перейдем к существу повествования и покажем, что многие политические аспекты в этой истории просто перекликаются с днем сегодняшним.

Думается, мало кто не помнит киноленту «Мертвый сезон» — одно из кинопроизведений, реалистически выверен-но показавших тяжелый, требующий колоссального нервного напряжения труд советских чекистов безо всяких упрощений и выкрутас. И тот, кто смотрел эту картину, конечно, запомнил первые документальные кадры, своего рода увертюру к дальнейшему киноповествованию: советский разведчик полковник Абель неторопливо, хотя и не совсем понятно рассказывает о специфике работы своих коллег. Некоторые зрители тогда посчитали, что фильм повествует о самом Абеле. Но это не так. «Мертвый сезон» был создан на основании отдельных эпизодов из жизни и деятельности друга Рудольфа Ивановича Конона Молодого, или, как его называли на Западе, Гордона Лонсдейла, о котором я уже рассказывал. Дело в том, что судьба Молодого оказалась где-то схожа с его собственной многотрудной жизненной дорогой. Начиналась она так.

— Можно считать, — повествовал Абель, — что ваш покорный слуга получил революционную закваску уже в детстве. Я родился и вырос в семье рабочего-металлиста, участника «Союза борьбы за освобождение рабочего класса». Все, кто окружал отца, отличались жизнерадостностью и неистощимой энергией. Они были людьми идейными, бескорыстными, честными. Особенно мне нравился Василий Андреевич Шел-гунов. С ним отец работал еще в девяностых годах прошлого столетия. Несмотря на утрату зрения, Шелгунов обладал стойкостью, живо интересовался всем, что происходило вокруг. Я восхищался тем, что этих людей постоянно окружает ореол таинственности в каждодневно совершаемом подвиге. Они своим примером воспитали во мне уважение к старшим, любовь к труду, преданность делу. Немалое значение имела также служба в Красной Армии, куда я ушел по призыву в 1925 году. Ну и, наконец, должен подчеркнуть влияние старых чекистов, с которыми я начинал работу в ВЧК. Среди них были самые разные люди, в том числе и участники Гражданской войны. Да и сказать откровенно, в органы я двинул не только по идеологическим соображениям, надо было на что-то жить, а там неплохо платили.

— После того, как Абель стал профессиональным разведчиком, обогатился необходимыми знаниями, опытом, которые он приобрел во время войны, ему поручили работать в Соединенных Штатах Америки. Работал я в США не под одним именем, а под тремя, — рассказывал Рудольф Иванович. — В отеле «Латам» я числился как Мартин Коллинз. Появлялся я там нерегулярно, претензий ко мне со стороны гостиничной администрации не было. А постоянно, с конца 1953 года, я проживал в Бруклине, на Фултон-стрит, 252 под именем Эмиля Голдфуса. Хозяин знал, что я профессиональный художник, и отвел мне традиционный застекленный верхний этаж, где разрешил оборудовать для работы и заработка мастерскую. Иногда я прирабатывал фотографией. За угол платил исправно, с соседями ладил. Они иногда заходили посмотреть новые этюды, которые я делал преимущественно в кварталах бедняков. Был у меня и псевдоним — Марк.

— А почему, Рудольф Иванович, вы для студии выбрали район Бруклина?

— Причина, точнее, объяснение, примитивно простое: там ютилось великое множество порой безвестных художников, поэтов-самоучек. Они были скромны и застенчивы от природы, несчастны и одиноки от собственной бедности. Я старался ничем не выделяться: одевался скромнее скромного, питался под стать остальным, жил без семьи.

Случилось так, что в круг связей Абеля проник предатель Рейно Хейханнен, который многое знал о работе полковника. Во всяком случае, он мог сказать там, где этого ожидали, откуда Рудольф Иванович приехал и что он — кадровый советский разведчик. Источник своей осведомленности Абелю выдали сами агенты Федерального бюро расследований, когда нагрянули в его номер нью-йоркской гостиницы «Латам».

…В ту ночь, с 21 на 22 июня 1957 года, Мартин Коллинз решил заночевать в гостинице. Но долго не ложился спать. За окнами во влажной духоте астматически тяжело дышал город-муравейник. Где-то внизу, в черном мареве, нервно вспыхивали, гасли, неслись в адской пляске огни реклам, по тротуарам спешили парочки — кто домой, кто для ночных развлечений. Зазывалы увеселительных заведений жадно вглядывались в лица прохожих. Хлопали двери многочисленных баров. Предлагали свои услуги девицы легкого поведения, откровенно называя почасовую плату за любовь. За четыре года Абель привык к этой ночной круговерти города небоскребов и зловонных трущоб. Он мог с полной достоверностью рассказать, что происходит в этот поздний час не только в Бруклине. Мог сыграть роль безупречного гида или болтливого попутчика, которого любой американец принял бы за своего, за сторожила. Но сейчас его занимали иные мысли: он ждал очередного сеанса радиосвязи с Центром. И никому из обитателей отеля в голову не могло прийти, что происходит в его номере, кроме тех, кто находился в соседнем. Там уже шла подготовка к операции, ее вели агенты ФБР, наведенные на след Хейханненом.

Окончив сеанс связи, Рудольф Иванович не спеша разделся, еще раз пробежал глазами полученную радиограмму и решил, что пора отдохнуть. Все запланированные на минувшие сутки дела были вроде бы сделаны.

А утром Абеля разбудил резкий стук в дверь 839-го номера. Он вскочил. Из коридора грубо окликнули: «Мартин Коллинз?» — «Он самый», — ответил Абель и приоткрыл дверь. И тут произошло непоправимое: сильный удар отбросил его к стене, в комнату ворвались три крепких молодца в штатском. Один из них сказал, усмехаясь:

— Ну что, полковник, теперь-то мы знаем, что вы делаете в нашей стране. Пора знакомиться!

Предложив Абелю опуститься на кровать, они представились: агенты ФБР. Затем последовал допрос. Абель хладнокровно молчал. «В наших руках имеется достоверная информация о том, кто вы есть на самом деле. Мы давно следим за вами. Лучший для вас выход — немедленно дать согласие на сотрудничество с нами. В противном случае — арест».

Абель наотрез отказался от сделки с агентами. Видимо, ФБР предполагало такой вариант и для подстраховки включило в операцию сотрудников службы иммиграции и натурализации. До нужного момента эти люди ждали за дверью номера. Они вошли в нее лишь тогда, когда Абель спокойно и твердо повторил: «Мне не понятно, о каком сотрудничестве вы говорите. Я не могу ничего добавить к тому, что уже сказал».

Американцы чувствовали себя хозяевами положения и торжествовали победу, предъявив по существу беспомощному в такой ситуации Рудольфу Ивановичу незаконный ордер на арест. Основание? Иностранец, нелегально въехавший в страну и находящийся на территории США, не зарегистрированный в службе иммиграции. Затем они приступили к бесцеремонному обыску.

Находчивость не изменила полковнику, оказавшемуся в окружении шестерки профессионалов. Попросив разрешения сходить в туалет, чтобы привести себя в порядок после сна, он ловко избавился там от своего шифра и полученной накануне радиограммы. Однако некоторые другие предметы, свидетельствующие о его профессиональных занятиях, все же оказались в руках агентов ФБР, в том числе и письма из России.

Примерно через час после обыска на Абеля надели наручники и вывели из гостиницы на улицу, где его поджидала специальная машина. По дороге, в тесном окружении охранников из ФБР, ему надо было во что бы то ни стало изъять из зажима для галстука микропленку с очень важным материалом. Но как? Абель сделал вид, что поправляет галстук, хотя в наручниках осуществить этот маневр было не так-то просто. Охранник мгновенно «засек» его движение, выхватил зажим из рук Абеля, и стал изучать. Ему даже удалось открыть тайничок, но… крошечная пленка легко выпорхнула, никем, кроме самого хозяина, не замеченная. «Вы слишком подозрительны», — улыбнулся Абель, когда ему возвратили заколку.