Чёрная жемчужина Аира - Ляна Зелинская

— Что? Грегуар? — Летиции почти прошептала это.

Вспомнила сыновей Шарля: Марселя со щетиной и длинными волосами, падающими на лоб, с мутным взглядом и жёлтыми от табака зубами, и Грегуара — полную противоположность брату. Грегуар был похож на одного из бойцовых псов, тех, которыми травят на болотах беглых ньоров. Мускулистый и крепкий, с массивной челюстью, и взглядом, таким же, как у тех самых псов — немигающим взглядом убийцы. Она на мгновенье представила себя его женой и едва не застонала.

Да что за злой рок навис над ней? Сначала Антуан Морье, потом мсье Жером, а теперь…

Как сказала бы бабушка: «Из огня, да в полымя».

— А чем плох Грегуар? — усмехнулся Шарль. — В твоей ситуации, красавица, уж не до выбора. А так он и честь твою спасёт, и имя даст, и защитит от кого хочешь, да он за тебя глотку любому порвёт. И я порву, если понадобится.

— Я... Я, может, не хочу замуж! Зачем мне всё это? — спросила она срывающимся голосом, стараясь ещё отодвинуться в угол.

— Зачем? А ты подумай, куда ты пойдёшь при твоих-то картах на руках? — Шарль чуть подался вперёд и понизил голос. — После того, как тебя объявили воровкой и мошенницей. Да ещё и мёртвой. Ну и уж то, что я тут сижу с тобой один на один, — он многозначительно посмотрел на её губы, — о многом говорит. А так — ты красивая, молодая, ты нравишься моему сыну. Это он нашёл тебя на пароходе, все уши мне прожужжал. И в придачу к твоей красоте старый пират отдаст ещё и землю. Как ни крути, а всем выгодная сделка.

— А если не отдаст? Если узнает, что я жена вашего сына и не отдаст из принципа? Он же ненавидит вас! — выпалила Летиция, понимая, что это предложение вовсе не безумие, и Шарль Дюран далеко не дурак.

— Хех, а мы ему не скажем, что ты жена Грегуара, пока он землю тебе не отпишет. Ему-то уж недолго осталось. Ну а потом ты станешь там хозяйкой и уж точно сможешь отомстить своему гадёнышу-дяде за то, что он с тобой сделал. И со всех сторон — одна сплошная выгода.

— Выгода?! А если я не пойду за вашего сына? — спросила она срывающимся голосом.

Шарль перевёл взгляд на её плечо и оттуда — на грудь, и сердце у Летиции упало.

— Ты же вроде умная барышня, — произнёс он, ещё понизив голос и проведя по её колену пальцем, — понимаешь, что для всех ты теперь мертва, и в Альбервилле тебя никто не ждёт и искать не будет. И от того, что я хочу с тобой сделать, красавица, меня удерживает только то, что ты достанешься моему сыну. Уж не стану я делить с ним одну женщину, коли она не шлюха. Но если ты против, я же могу просто оставить тебя здесь и всё. Даже делать ничего не придётся. Сколько ты тут протянешь? А? Ты же понимаешь всё, да? — последнее он произнёс почти с нежностью.

Летиция нервно кивнула. Нет! Сейчас она не будет спорить. Сейчас главное выжить, а её согласие на этот странный брак — единственная гарантия того, что с ней пока ничего страшного не случится.

— Хорошо, я… я согласна. Только, пожалуйста, не оставляйте меня здесь! — она посмотрела на Шарля умоляюще, пытаясь снова выдавить из себя слёзы.

Но, как назло, слёз не было. Была только ярость — жгучая, болезненная, затопившая её по самую макушку. И мысль сдёрнуть со стены капкан, огреть им Шарля по голове, прыгнуть в его лодку и убраться отсюда вспыхнула в голове так ярко, что она даже вцепилась пальцами в грубый миткаль топчана, чтобы не выдать своих намерений.

Отголоски этой ярости залили краской её лицо, придав ему нежный румянец. И Шарль, видимо, решил, что это совсем другое что-то: смущение или стыд, и потому он внезапно убрал руку, которой касался её колена, сглотнул, так что даже кадык дёрнулся, встал и отошёл к дверному проёму.

— Лады, красавица. Считай, договорились.

Летиция смотрела на выбритый затылок Шарля Дюрана и внутри у неё рождалась ненависть. Хорошо! Она сыграет по его правилам, только бы добраться до берега. Она будет на всё согласна, лишь бы оказаться в «Жемчужине», подальше от этих болот. И уж оттуда она сбежит обязательно. Доберётся до «Утиного острова». А там — Анри Бернар, её сумасшедший дед. Но после всего, что с ней произошло, сумасшедший дед уже совсем её не пугал. Сумасшедший дед представлялся ей почти единственным нормальным человеком после всего, что она пережила. Человеком, которому от неё ничего не нужно.

Она доберётся туда и отомстит. Отомстит им всем. И Эдгару Дюрану в первую очередь.

В это мгновенье она почти ощутила, как на кончиках пальцев отрастают невидимые когти и мышцы наливаются звериной силой. И где-то внутри прозвучал голос:

«Да, моя девочка, ты должна убить его…».

Она тряхнула головой.

Не сейчас. Ночью. Ночь — её время.

***

Да что не так с этим чёртовым зельем?!

Аннет была в растерянности и ярости одновременно. То, что произошло в последнее время, никак не вязалось с тем, что обещала Мария Лафайетт. Да, определенно, зелье подействовало, но… не так, как надо!

Она расцарапает рожу этой колдунье! Она разнесет к чертям эту лавку! Да она сожжёт её! Она… она… она… пожалуется папе!

Ещё в тот момент, когда она стояла на балу рядом с Марселем Дюраном и видела, как её недавний жених Жильбер Фрессон пылко торгуется за право танца с её соперницей, Аннет готова была разрыдаться от злости и обиды. И погруженная в своё горе, даже не замечала, как Марсель гладил её пальцы, лежавшие на сгибе его локтя.

Он хоть и стоял с трудом на ногах, но при этом его масленый взгляд настойчиво скользил по её лицу и шее и всякий раз замирал где-то на лифе платья, украшенного мелким розовым жемчугом. И вот когда Аннет поймала этот взгляд, её вдруг осенило…

…это странное внимание… О нет! Неужели она… перепутала бутылки? О боже, нет! Нет! Только не это! Ведь синие нитки… красные нитки… Нет! Она всё сделала правильно! Она не могла ошибиться!4e0863

Но то, что происходило вокруг, говорило именно об этом.

Аннет едва не застонала, ощущая панику, липкими пальцами схватившую её за горло. Ей хотелось бежать и тут же всё исправить, но как исправить такое — она не знала. А главное, как отделаться от Марселя Дюрана, который был ей дико неприятен и ужасно прилипчив. К счастью, её мучения продлились недолго: завязалась драка, её новый кавалер нырнул в гущу событий, и Аннет, недолго думая, бросилась прочь. Села в коляску и укатила домой зализывать раны.

Родители и брат появились позже, далеко за полночь. В доме началась суета, хлопали двери, из кабинета доносилась яростная брань Филиппа. Слуги попрятались, но никто в доме не спал. Ноэль бегала с бинтами и горячей водой, пока мадам Селин самолично штопала мужчин-Бернаров. Летиция домой так и не явилась, и Аннет подумала, что, может, ее затоптали в драке — и это было бы здорово!

А потом под окнами появился пьяный Марсель Дюран и принялся кричать во всё горло, что потратил на аукционе целых пятьсот луи, и что Аннет просто обязана с ним потанцевать. Он орал, что попросит её руки и цеплялся на забор, пытаясь перелезть, но ноги его слушались плохо. С его плеча свисал оторванный в драке рукав бального фрака, а рубашка была залита то ли кровью, то ли вином, и в конце концов его стошнило в кусты гибискуса. Аннет в ужасе смотрела на ночного гостя из-за портьеры, думая о том, какой же это безобразный скандал, пока её терзания не прекратил Готье, схватив ружьё и выстрелив в незадачливого ухажера прямо из окна спальни.