Сердце королевы - Кристина Кашор

– Ваше величество, – сказал он серьезно, проведя ладонью по мокрым волосам. – Что у вас с рукой?

– А, это! Раннемуд пытался меня убить.

Он уставился на нее в изумлении:

– Раннемуд, ваш советник?

– Тут столько всего случилось, Гиддон, – сказала она, заулыбавшись. – Знакомый из города украл у меня корону. По изобретает летательный аппарат. Я выгнала Тиэля, и оказалось, что все вышивки моей матери – это зашифрованные сообщения.

– Меня не было меньше трех недель!

– Знаете, По заболел.

– Очень жаль, – сказал он без всякого выражения.

– Не вредничайте. Ему правда очень плохо.

– Вот как? – Теперь Гиддон выглядел сконфуженным. – В каком смысле, ваше величество?

– В каком смысле «в каком смысле»?

– В смысле, как он?

– Ему уже немного лучше.

– Но он… его жизнь вне опасности, ваше величество?

– Он поправится, Гиддон, – сказала она, с облегчением услышав в его голосе нотку тревоги. – Мне нужно показать вам кое-какие имена. Куда вы сейчас собираетесь? Я пройдусь с вами.

Он был голоден. Ее от холодного воздуха и промозглой измороси вокруг фонтана трясла крупная дрожь, к тому же не терпелось послушать про Истилл и про Пайперов туннель, так что Гиддон пригласил ее разделить с ним трапезу. Биттерблу согласилась, и он повел ее через восточный вестибюль в переполненный коридор.

– Куда мы идем? – спросила она.

– Я подумал, лучше всего пойти на кухню, – ответил Гиддон. – Вы бывали на своей кухне, ваше величество? Она примыкает к юго-восточным садам.

– И снова, – с иронией констатировала Биттерблу, – вы показываете мне мой собственный замок.

– У Совета есть там союзники, ваше величество. Надеюсь, По тоже к нам присоединится. Вы и вправду так замерзли, как кажется? – спросил он.

Она проследила за его взглядом – к ним приближался человек с целой разноцветной башней из одеял в руках.

– О да, – сказала она. – Давайте его поймаем, Гиддон.

Через несколько мгновений Гиддон уже помогал ей складками уложить золотисто-зеленое одеяло поверх меча и раненой руки.

– Замечательно, – сказал он. – Эта расцветка напоминает мне о доме.

– Ваше величество! – Между ней и Гиддоном вдруг возникла женщина, которой Биттерблу никогда раньше не видела. Она была совсем старенькая, вся в морщинах, и крошечная – даже меньше Биттерблу. – Разрешите-ка, ваше величество, – сказала старушка и взялась за углы одеяла, которые Биттерблу придерживала уставшей правой рукой. Достав простую жестяную брошь, старушка сложила края одеяла и прицепила их друг к другу.

– Спасибо, – изумленно произнесла Биттерблу. – Скажите мне свое имя, чтобы я могла вернуть вам брошь.

– Меня зовут Девра, ваше величество, а работаю я в сапожницкой.

– В сапожницкой! – Биттерблу задумчиво погладила брошь, хотя поток людей уже подхватил их с Гиддоном и понес дальше по коридору. – Я и не знала, что у нас есть сапожницкая, – добавила она себе под нос, потом искоса бросила взгляд на Гиддона и вздохнула.

Одеяло тянулось за ней, будто шлейф роскошной дорогой накидки, и от этого она, как ни странно, чувствовала себя самой настоящей королевой.

Никогда еще Биттерблу не слышала такого рева и грохота и не видела, чтобы такая толпа людей трудилась в таком бешеном темпе, как на кухне. Она с изумлением узнала, что здесь работал Одаренный с чуточку ошалелым взглядом, способный по виду и особенно по запаху человека угадать, чего ему или ей в эту конкретную минуту приятнее всего было бы поесть.

– Как хорошо иногда позволить кому-то другому решать, чего тебе хочется, – сказала она Гиддону, вдыхая пар, поднимавшийся от чашки горячего шоколада.

Когда явился По и настороженно встал перед Гиддоном, сжав губы и скрестив руки на груди, Биттерблу увидела его глазами друга и только тут поняла, как он похудел. Мгновение они оценивающе глядели друг на друга, а потом Гиддон сказал:

– Тебе надо поесть. Садись и дай Джассу себя понюхать.

– Он меня нервирует, – сказал По, покорно опускаясь на табурет. – Я волнуюсь, не слишком ли много он чувствует.

– Какая ирония, – сухо буркнул Гиддон в чашку супа с ветчиной и фасолью. – Выглядишь скверно. Аппетит вернулся?

– Умираю с голоду.

– Тебе не холодно?

– А что, хочешь одолжить мне свой насквозь промокший плащ? – спросил По и сморщил нос, кивнув на этот непрезентабельный предмет одежды. – Хватит порхать вокруг меня, будто я при смерти. Все хорошо. Почему на Биттерблу мантия из одеяла? Что ты с ней сделал?

– Ты мне всегда больше нравился в компании Катсы, – сказал Гиддон. – Она так паршиво ко мне относится, что ты по сравнению с ней кажешься душкой.

Уголок рта По дрогнул.

– Ты ее нарочно из себя выводишь?

– Ее на редкость легко вывести из себя, – отозвался Гиддон, подталкивая доску с хлебом и сыром поближе к По. – Мне иногда для этого достаточно просто дышать. Ладно, – резко сменил он тему, – у нас есть несколько проблем, я изложу их по пунктам. Народ Истилла настроен решительно. Но все точно так, как сказала Катса: дальше свержения Тигпена они в своих планах не продвинулись. А у Тигпена есть небольшой круг приближенных лордов и дам; все они себе на уме, преданы королю, но себе – еще больше. Их нужно нейтрализовать, всех до единого, иначе кто-то из них, скорее всего, поднимется к власти вместо Тигпена, и ситуация ни капли не улучшится. Те, с кем я говорил, не хотят и слышать про истиллскую знать. У них нет никакого доверия к соотечественникам, которые не выстрадали столько, сколько они.

– И все же нам они доверились?

– Да, – кивнул Гиддон. – Все деспотичные короли терпеть не могут Совет, да еще мы помогли свергнуть Драудена, – так что нам они доверяют. Мне кажется, если теперь к ним съездит Раффин, как будущий король Миддландов и впавший в немилость сын Ранды, у него получится до них достучаться. Именно потому, что в нем нет ни капли настырности. И тебе, само собой, тоже нужно ехать, – Гиддон расплывчато помахал ложкой, – и делать то, что ты там делаешь. Пожалуй, хорошо, что в этот раз ты меня не сопровождал, раз уж готов был вот-вот свалиться. Но в туннеле мне твое общество пригодилось бы, и в Истилле тебя тоже не хватало. Прости меня, По.

Эти слова застали его врасплох. Биттерблу не так уж часто приходилось видеть По удивленным. Он прочистил горло и поморгал.

– Прости и ты меня, Гиддон, – сказал он, и на этом разговор закончился.

Биттерблу ощутила укол зависти; если бы только Саф простил ее столь же достойно.

Подошел Джасс, понюхал По, перенюхал Гиддона и, видимо, решил, что этим двоим приятнее всего было бы проглотить половину кухни. Биттерблу сидела и слушала, как они судят и рядят. Она потягивала шоколад, пытаясь усесться так, чтобы раны не очень сильно болели, разбирала на ниточки каждое слово их разговора и иногда вставляла собственное – особенно когда По отвлекался от темы и переходил к вопросу о безопасности Биттерблу. Все это время она попутно впитывала в себя чудесное зрелище, какое представляла собою замковая кухня. Стол, за которым они сидели, притулился в углу рядом с пекарней. Стены, начинавшиеся в этом углу, казалось, бежали в обе стороны бесконечно. По одну руку стояли духовки и очаги, встроенные во внешние стены замка. В высоких кухонных окнах не было стекол, и в них заметало снежинки, которые мокрыми каплями шлепались на плиты и людей.