Далекий след императора - Юрий Торубаров

Когда боярин выскочил оттуда, толпа уже разворотила ворота и ринулась на крылец. Там их встретил с грозным видом бывший посадник.

— Пошли, псы, отсель!

Зачем он произнёс это слово? Оно подлило масло в огонь клокочущих душ.

— Аа-а! Псы? — заорал какой-то верзила и ударил боярина дубиной. Евстафий упал. Но, собрав все силы, поднялся. Лицо его было в крови. И он, держась за столбец, сделал шаг навстречу. Тола шарахнулась назад.

— Ну, убейте, убейте меня, — он рванул исподни, обнажая покрытую редкими волосами, впалую грудь, — ето я защищал вас, а вы... — старался он перекричать толпу.

Но ему не дали договорить.

— Смерть ему, смерть! — орала обезумевшая толпа.

И несколько копий вонзилось в его тело. Они пронесли его по двору и бросили на кучу хлама.

— Тута твоё место, собака!

Некоторые разъярённые мужики вернулись к хоромам и через разбитые окна бросили пылающие факелы. Дом начал пылать.

Но на этом ярость толпы не иссякла. Известно, что кровь пробуждает жажду жестокости. Теперь им понадобился и молодой посадник. С криком: «Искореним собачье племя!» они бросились к посаднической. Посадник в это время, разложив перед собой уклады[46], внимательно вчитывался в каждую строчку. Прочитав Словенский и Плотенский уклады, он начал читать Неровский, как какой-то непонятный шум заставил его оторваться от чтива. Посмотрев на окно, как будто оно было виновато в этом непонятном шуме, он попытался продолжить своё занятие, как к нему ворвался его служка. Фёдор было хотел строго осечь его, но не успел.

— Фёдор! Беги! — крикнул тот и хлопнул дверью.

Его крик заставил посадника подскочить к окну. И ему всё стало ясно. Он выскочил в проход и заметался: что делать — бежать вниз или прыгать в окно? Помог тот же служка.

— Они уже во дворе! Уходи задворками! — испуганно прокричал он и замахал руками: скорее, мол.

Фёдор недолго раздумывал и прыгнул в окно.

Тревожный колокольный звон поднял Егора. Своё обещание перейти жить к Камбиле он всё же не выполнил. Утром после столь неожиданного загула с Гландой у рыбаков, вернувшись к себе, Егор не узнал Вабора. Лицо его осунулось, побледнело, отчего он выглядел как человек, ночь не сомкнувший глаз.

— Хде ты был? — уставился он на Егора.

— Я? — Егор ударил себя в грудь.

— Да! Ты! Я всю ночь глас не сомкнул! Думал, тя опять в яму бросили.

— Фу-у! — вырвалось у Егора. — Да... мы ушицу хлебали.

— Ушицу хлебали, — повторил литовец и так посмотрел на Егора, что тот виновато опустил голову.

Да разве после такой встречи у него мог повернуться язык, чтобы сказать товарищу о своём уходе? А звать его туда жить, что просить кошку не есть мясо. Вабор был человеком, как понял Егор, который свободу ни за что не променяет на чьи-то хоромы. Здесь он сам по себе: никто его и он никого. Отличался замкнутым характером, а к такому войти в душу непросто. Егору же это удалось. Теперь он был предан Егору, как пёс Но... это не говорило о том, что он позволит как-то себя ущемить. Была опасность просто потерять преданного друга. На это Егор не мог решиться. Так он и остался проживать на старом месте. Объяснил всё это Камбиле и от этого их дружба ещё больше окрепла.

«Чё ето там?» — проговорил про себя Егор, подходя к оконцу.

И увидел, как над городом столбом поднимался чёрный дым. Схватив одежонку, он мигом скатился вниз. Взнуздав недавно приобретённого коня, поскакал на этот дым.

На Славковке, к церкви Святоча Димитрия, от земляного вала, спотыкаясь, бежал человек. Он явно чем-то был напуган, постоянно оглядываясь назад. Когда он приблизился к Егору, тот, поставив лошадь поперёк дороги, преградил ему путь. Вглядевшись, Егор узнал его.

— Фёдор, ты?

— Мня хотят убить! Могешь и ты! — выкрикнул он.

Сзади раздался шум. Егор понял, что того преследуют. Для разбирательства не было времени. Егор спрыгнул с коня:

— Держи! — и подал ему уздечку.

Фёдор схватил её дрожащими руками, стал пробовать оседлать коня, но никак не мог от волнения попасть ногой в стремя.

— Да садись ты! — не выдержал Егор и подсади! посадника.

Фёдор, не поблагодарив и не оглядываясь, умчался прочь.

Егор посмотрел ему вслед, пожал плечами и неторопливо побрёл назад. А утром ни свет ни заря его разбуди! Камбила.

— Ты чё? — продирая глаза, спросил Егор, нехотя поднимаясь.

— Я всё узнал! — выпали! он.

— Чё ты узнал? — позёвывая, спроси! Егор.

— Всё про Марфу!

— Про Марфу? — ожившая Егор. — Говори!

Камбила сел рядом и стал рассказывать... Егор внимательно слушал. Когда Гланда закончил, торжественно глядя на друга, тот повторил:

— Она жила у лекарки, туда привезли умирающего отца Фёдора. Лекарша и Марфа выходили боярина. За это тот решил увести Марфу с собой. В это время овдовел Фёдор, и отец решил....

— Их поженить! Вот её-то я и видел в повозке. Красива! — закончил Гланда.

— Быстро, — вскочил Егор, — к боярину!

Сгоревшие хоромы, когда появились приятели, ещё дымились. Глянув на них, Егор побледнел:

— Она? — он показал рукой на пепелище.

— Крепись, друг! — обнял его за плечи Камбила. — Пошли, пошли! — попытался было увести Егора.

Но тот грубовато сбросил его руку.

— Я найду её! — и, подойдя к пепелищу, стал его разбирать.

— Егор! — Камбила встал перед ним. — Я щас пришлю своих людей. Они всё разберут. Пошли.

Егор бросил обгоревшую чурку и диковатыми, непонимающими глазами посмотрел на Камбилу. Друг тихо, просительно повторил:

— Пошли.

— Ты пришлёшь людей?

— Сразу, как придём!

Посланные люди вернулись поздно вечером. Грязные, местами с обгоревшей одеждой. В сгоревших хоромах они ничего не нашли. Правда, обнаружили на куче мусора чей-то труп. Сообщили в посадничество. Пришли какие-то люди, погрузили его на телегу и куда-то увезли. Выслушав, Егор вдруг взбеленился:

— Ну как так? Куда она могла деться! Вы плохо искали!

Камбила строго взглянул на своих людей. Но его грозный взгляд их не испугал. Они знали, что выполнили работу добросовестно.

— Егор, поехали. Спросим у соседей.

— Да, да, — торопливо согласился тот.

Нашёлся человек, который им кое-что рассказал.

— Фёдора я знаю хорошо, — начал он своё повествование, — так вот в тот вечер он прискакал на коне. Попытался было броситься в огонь. Но сильное пламя отогнало его. Тогда он побежал в конюшню. Когда вновь появился, то на руках держал какое-то тело. Перебросил его на коня, куда-то ускакал.